РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма» - Вадим Медведев

Под флагом социализма в стране началось жестокое преследование и уничтожение «буржуазных элементов», интеллигенции, крестьян – настоящий геноцид против собственного народа. Было уничтожено несколько сотен тысяч человек, а по некоторым данным – несколько миллионов человек во имя «светлого будущего».

Конечно, Вьетнам, победивший в освободительной борьбе, не мог оставаться равнодушным к судьбам близкого ему народа соседней страны. Нельзя не учитывать того, что между тремя государствами Индокитая – Вьетнамом, Лаосом и Кампучией – существовали давние и прочные связи – экономические, политические, культурные. Жизнь этих трех народов соединялась и общей водной артерией – рекой Меконг. Они вели совместную борьбу сначала против французских, а затем и против американских завоевателей. Знаменитая «тропа Хо Ши Мина» с севера на юг Вьетнама проходила по территории Лаоса и Кампучии. Там были расположены и многие базы борьбы с агрессией.

Никого не противопоставляя, можно все же утверждать, что, конечно же, интересы Вьетнама на Индокитайском полуострове более весомы, чем интересы Китая. События в Кампучии в немалой степени затрагивали и другие страны Индокитайского полуострова – Таиланд, Малайзию, Бирму, а также Индию и Индонезию.

К середине 80-х годов в Кампучии сохранялась сложная, конфликтная ситуация. Продолжалось политическое и военное противоборство между правительством Кампучии во главе с Хенг Самрином, поддерживаемым Вьетнамом, красными кхмерами, проводившими прокитайскую линию, и группировкой Сон Сана, которому помогали западные державы. Немалую роль играл и бывший глава Кампучийского государства Нородом Сианук, поддерживавший отношения и с Западом, и с китайцами. Образовавшийся здесь сложнейший клубок противоречий будоражил мировую общественность, являлся предметом постоянных обсуждений в Организации Объединенных Наций, в которой мы вынуждены были вести полемику с невыгодных для себя позиций.

Мы не были непосредственно втянуты в кампучийский конфликт, но все же с учетом наших позиций в Индокитае, связей с Вьетнамом не могли не чувствовать своей ответственности за его разрешение. Немаловажное значение имела для нас и экономическая сторона дела, ибо вьетнамцы, ссылаясь на ситуацию в Кампучии, систематически обращались с просьбами все новых и новых поставок вооружений и военного имущества для своей армии.

И конечно же, нас не могла не волновать судьба кхмерского народа. Он был терроризирован полпотовцами, пребывал в каком-то фатально угнетенном состоянии. Как рассказывают очевидцы, в психологии кхмеров появилось безразличие к судьбе своих близких и своей собственной. Возникли огромные трудности в управлении страной, в создании полноценной армии. Вьетнамцам приходилось все брать на себя, они стали свыкаться с этой своей ролью «хозяев положения». А ведь кхмеры – трудолюбивый и талантливый народ, с богатой многовековой историей.

Вот почему в рамках нашей новой восточной политики и нового политического мышления горбачевское руководство взяло линию на достижение политического урегулирования кампучийского конфликта. Это нашло свое отражение уже во Владивостокской декларации 1986 года.

Перед международными отделами ЦК, МИД была поставлена задача поиска путей политического урегулирования кампучийской проблемы. Да, собственно, иного выхода и не было.

Опыт многолетней борьбы показал, что военными средствами кампучийскую проблему не решить. Вместе с тем немыслимо было просто советовать вьетнамцам уйти из Кампучии. Это значило бы вернуть ее опять в руки Пол Пота, который, опираясь на китайскую поддержку, возглавлял наиболее сильную группировку, противостоящую кампучийско-вьетнамским властям.

Надо было искать возможности компромисса. Но мы понимали, что такой поиск возможен лишь в общем контексте изменения политического климата в Юго-Восточной Азии, улучшения китайско-вьетнамских, а в более широком плане – и китайско-советских, и советско-американских отношений. Китайцы считали кампучийский конфликт препятствием на пути нормализации советско-китайских отношений, а мы же исходили из того, что улучшение наших отношений создает условия и для решения кампучийской проблемы.

Активный поиск политического урегулирования в Кампучии начался в 1986-1987 годах. Работа в этом направлении велась и в МИД, и в международных отделах ЦК в тесном контакте между Шеварднадзе, Добрыниным и мной. Кстати, именно в это время был решен и такой, казалось бы, рутинный «бюрократический» вопрос, как передача вопросов работы с Кампучией из ведения Международного отдела в Отдел по соцстранам, то есть от Добрынина ко мне.

Кто-то по этому поводу горько пошутил: «Вот появилась и шестнадцатая социалистическая страна». За этой шуткой стояла другая, вполне серьезная истина, значение которой выявилось позднее: отнесение стран, особенно слаборазвитых, к той или иной системе носит весьма условный характер, важнее – реальные интересы стран и народов, их место в структуре международных отношений.

В данном случае суть вопроса состояла в том, что кампучийскую проблематику просто невозможно отделить от вьетнамской и китайской. Кстати, в МИД Кампучия была тоже отнесена к сфере управления по социалистическим странам Азии.

Первые шаги: Хенг Самрин и Хун Сен

В Кампучии мне побывать не удалось. Но встреч с ее руководителями было очень много. Немало времени и усилий отдано обсуждению кампучийских проблем с вьетнамцами, а также с лаосскими и северокорейскими руководителями.

Моя первая встреча с председателем Народно-демократической партии Кампучии Хенг Самрином произошла во время работы VI съезда Партии труда Вьетнама.

Чтобы подчеркнуть уважение к кампучийцам, мы с Лигачевым приехали в резиденцию, где размещалась их делегация. Хенг Самрин произвел на меня тогда впечатление очень ограниченного, несамостоятельного и даже робкого человека. То ли он недостаточно подготовился к этой встрече, то ли вообще плохо владел материалом, но говорил очень неуверенно. Его позиция основывалась на довольно стереотипных и прямолинейных посылках, определялась исключительно борьбой против полпотовцев и необходимостью их вытеснения из страны. Основные просьбы к Советскому Союзу сводились к продолжению военной и гражданской помощи кампучийскому правительству.

С нашей стороны уже на этой встрече акцент делался на необходимость политического урегулирования, хотя для содержательных, предметных переговоров по этому вопросу еще не было предпосылок. Инициатива и конкретные предложения должны были исходить прежде всего от кампучийской стороны. Но поскольку вьетнамское руководство еще не было готово к такой постановке вопроса, то и кампучийцы не могли сказать ничего вразумительного.

После VI съезда Коммунистической партии Вьетнама понимание необходимости политического урегулирования кампучийской проблемы у вьетнамских руководителей становится большим. И это нашло свое отражение на встрече Нгуен Ван Линя с Горбачевым в мае 1987 года. А вскоре состоялась встреча Горбачева и с самим кампучийским руководителем Хенг Самрином.

Мои первые впечатления о нем подтвердились. Кампучийский руководитель оказался довольно скуп на информацию даже о внутреннем положении страны. Между тем сообщения из Пномпеня не оставляли сомнений в том, что кампучийские власти очень слабы, а в глубинных районах страны полностью отсутствует собственный государственный аппарат. Все находится под контролем вьетнамцев и все делается ими. К сожалению, такой ситуация была и в верхних эшелонах власти Пномпеня. В этом, видимо, секрет скромности и отсутствия уверенности у Хенг Самрина. Сказывались и личные качества этого руководителя. Горбачеву пришлось буквально втягивать его вопросами в серьезное обсуждение экономических проблем страны, социальных отношений, соотношения сил между разными группировками.

Формула политического урегулирования уже произносилась кампучийским руководством, но ее понимание оставалось упрощенно однолинейным. Хенг Самрин, например, заявил: «Сон Сан – прокапиталист, и поэтому мы решили его устранить». Он даже не затронул проблемы взаимоотношений с АСЕАН, хотя здесь были заложены крупные резервы для политического урегулирования. Об этом уже не раз говорилось и с вьетнамцами, и с кампучийцами.

Горбачев вел беседу уважительно и терпеливо, обращая внимание собеседника на основные проблемы. Он подчеркнул важность укрепления народной власти в Кампучии, чтобы она могла самостоятельно и эффективно вести дело и в то же время настойчиво проводить политику примирения: ведь ей нечего противопоставить, ее трудно дискредитировать. Тут очень много резервов и возможностей. Вместе с вьетнамцами активнее работать и со странами АСЕАН, у которых своя позиция, не совпадающая ни с западной, ни с китайской. Ведя диалог с Сиануком, видеть и другие силы, тогда и с Сиануком будет легче вести переговоры. Активной политикой примирения подвигать и Китай на конструктивные шаги в этом направлении. Хенг Самрин все это выслушивал. Но какой-либо реакции не проявлял, его лицо оставалось непроницаемым, как бы отсутствующим.