Трагедия ленинской гвардии, или правда о вождях октября - Николай Коняев

15 июля ранним утром Юровский уже собрался на рудник и заботился о своем питании…

На этой же самой полянке, вдали от кустов и деревьев, я нашел в тот же день 24 мая под прошлогодней травой несколько листиков. Они были вырваны из книжки и запачканы человеческим калом.

Книжка эта — врачебное пособие, малого формата, карманного. На одном из листиков сохранилось и название отдела книги, из которого листики были вырваны: «Алфавитный указатель».

Кто-то на этой полянке удовлетворял свои потребности. Под руками не было ничего подходящего. Он вынул из кармана свою книжечку и воспользовался страницами, наименее нужными.

Знакомый практически с медициной врач не станет носить у себя в кармане пособия. Это говорит о недоучке. Таким фельдшером-недоучкой был Юровский»{295}.

Это свидетельство страшнее любой каббалистической записи…

Попробуем представить себе картину той страшной ночи…

Возле шахты чекисты обливают вначале серной кислотой, а потом керосином тела Государя, царицы, царевен и цесаревича, втаскивают на костер и пытаются сжечь их…

А невдалеке, на полянке, с которой удобно наблюдать, что делается у шахты, сидит на пеньке Янкель Хаимович Юровский и, не обращая внимания на сладковатый запах обугливающихся тел, расколупывает яичко.

Совершено страшнейшее преступление…

Безвинно убиты не только взрослые люди, но и дети…

Это они обгорают сейчас, превращаясь в гигантские черные головешки на разведенном чекистами костре…

Время от времени Юровский поглядывает туда, но оттуда на поляну тянет сладковатым дымом, хлопья пепла падают на руки Янкеля Хаимовича, на расколупанное яичко, и Юровский счищает их, но хлопья слишком жирные и не счищаются, липнут, размазываются серыми разводами по яичной скорлупе…

И Янкель Хаимович выпивает яйцо вместе с хлопьями пепла, а потом достает из корзинки другое яйцо, не сводя глаз с жуткого костра. В свете костра видны хлопья пепла, прилипшие к толстым, жирным губам…

Совершено величайшее преступление — убит царь и его семья, обрублена возможность для возвращения гигантской России к мирному пути развития, во главе с конституционным монархом…

Янкель Хаимович Юровский, кажется, и не думает об этом, так увлек его процесс поглощения яиц.

А потом, насытившись желтками и белками, смешанными с пеплом царской семьи, Янкель Хаимович Юровский расстегивает штаны и, не отходя от пенька, не спеша, справляет свою нужду, подтираясь листочками, вырванными из «врачебного пособия малого формата»…

Так совпало, но 27 июля 1918, сразу после расстрела царской семьи, СНК издал особый закон об антисемитизме, согласно которому Совет народных комиссаров объявил «антисемитское движение опасностью для дела рабочей и крестьянской революции».

Как свидетельствовал А. B. Луначарский, дополнение, предписывающее всем Совдепам «принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения», а «погромщиков и ведущих погромную агитацию» «ставить вне закона», была сделана собственноручно В. И. Лениным{296}.

Янкель Хаимович Юровский об этом законе мог узнать разве только по телефону от своего непосредственного шефа Якова Михайловича Свердлова, которому он и повез семь баулов с царскими драгоценностями после расстрела царской семьи{297}.

Тем не менее этот глумливый убийца, не побоялся бросить в Екатеринбурге свою мамашу — Эстер Юровскую…

И хотя в Екатеринбурге тоже ничего не знали о подписанном В. И. Лениным декрете, мамашу Эстер, разумеется, не тронули. Она благополучно дождалась возвращения убийцы-сына…

7

Так совершилось это страшное преступление — убиение святых благоверных мучеников в Екатеринбурге…

Царя мученика Николая II…

Царицы Александры…

Царевича Алексея…

Царевен Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии…

Мучеников Евгения (Боткина), Иоанна (Харитонова), Анны (Демидовой)…

А 18 июля, на память преподобного Сергия Радонежского, в Алапаевске чекисты сбросили в шахту великую княгиню Елизавету Федоровну, великих князей Сергея Михайловича, Игоря, Ивана и Константина Константиновича, князя Палея, монахиню Варвару (Яковлеву).

По свидетельству очевидцев, более суток из шахты доносились молитвы и стоны умирающих.

Сейчас выпущено множество книг, посвященных царю-мученику и его семье.

Многое рассказано и об убийцах государя… Примерно, но определена степень участия каждого в совершенном преступлении…

И вина председателя президиума Уральского облсовдепа Александра Георгиевича Белобородова, которого некоторые исследователи именуют Янкелем Изидоровичем Вайсбартом. Этот в прошлом конторщик и вор-уголовник, а в будущем член ЦИКа и видный столичный чекист, приложил немало сил к организации убийства царской семьи…

И вина командующего Восточным фронтом Рейнгольда Берзина. Считается, что это он передал на Урал окончательную директиву Центра на уничтожение.

И вина члена президиума облсовдепа, военного комиссара Шаи Исааковича Голощекина, в прошлом мещанина города Невеля, а в будущем — палача Казахстана…

И вина члена президиума облсовета Вайнера Лазаревича Пинхуса, именовавшего себя Петром Лазаревичем Войковым…

И, конечно, вина знаменитого Петра Захаровича Ермакова, оспаривавшего «авторство» убийства Государя у самого Янкеля Хаимовича Юровского…

Нет-нет…

Хотя бандитом Ермаков был покруче Юровского и еще до революции прославился тем, что отрезал голову полицейскому, но государя он не убивал.

«Ермаков был привлечен к убийству не для самого убийства, — отметил еще Н. А. Соколов. — Юровский имел в своем распоряжении в доме Ипатьева достаточно палачей, чтобы с ними перебить в застенке беззащитных людей.

Ермаков был привлечен для другой цели. Для уничтожения трупов выбрали удобный рудник. Это мог сделать только человек, хорошо знающий лесные трущобы в окрестностях Екатеринбурга. Юровский не знал их, а Ермаков знал{298}.

Роль Ермакова была чисто исполнительная. На грузовом автомобиле в потоках крови поехал он на рудник в ночь на 17 июля.

На том же самом автомобиле с пустыми бочками из-под бензина возвратился он в Верх-Исетск 19 июля»…

И, конечно, немало и совершенно правильно сказано о главных виновниках екатеринбургской трагедии — Якове Михайловиче Свердлове и Владимире Ильиче Ленине…

Это они принимали политическое решение об уничтожении царской семьи. И интересно, что они не поставили в известность об этом даже Л. Д. Троцкого…

Троцкий, вернувшийся с фронта, записал в своем дневнике разговор со Свердловым:

— Да, а где царь? — спросил он.

— Конечно, расстрелян! — ответил Свердлов.

— А семья где?

— И семья с ним.

— Вся?

— Вся. А что?

— А кто решал?

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в наших трудных условиях…

И вроде бы все ясно, но в последнее десятилетие появилась странная мода говорить и о коллективной вине всего русского народа перед царем-мучеником…

Разбирать виновность народа в целом — занятие, на наш взгляд, бесперспективное, а вот о вине конкретных групп русских людей поговорить можно…

Увы, очень мало еще вспоминают у нас о вине высшего света, дворянской аристократии, изощренно травивших Государя все его правление…

Очень редко говорят и о вине генералов, командовавших фронтами, которые вынудили Государя подписать отречение,

Ну, а главное, совершенно ничего не говорится о вине русского офицерства, спокойно наблюдавшего, как кучка звероподобных подонков убивает Государя и его семью.

«В ночь с 24 на 25 июля 1918 года наши войска, под начальством тогда полковника Войцеховского, рассеяв красную армию товарища латыша Берзина, заняли Екатеринбург… — пишет М. К. Дитерихс, — Сильное волнение распространилось среди офицерства, вступившего в город, когда стало известным, в каком состоянии находится дом Ипатьева, где содержалась Царская семья. Все, что только было свободным от службы и боевых нарядов, все потянулось к дому. Каждому хотелось повидать это последнее пристанище Августейшей Семьи; каждому хотелось принять самое деятельное участие в выяснении мучившего всех вопроса: где же Они?

Кто осматривал дом, взламывал некоторые заколоченные двери; кто набросился на разбор валявшихся вещей, вещиц, бумаг, обрывков бумаг; кто выгребал пепел из печей и ворошил его; кто бегал по саду, двору, заглядывал во все клети, подвалы, и каждый действовал сам за себя, не доверяя другому, опасаясь друг друга и стремясь скорее найти какие-нибудь указания — ответ на волновавший всех вопрос.

Каждый почувствовал, что здесь что-то произошло, что-то большое, мрачное и трагичное… Но что? Убили?..