Амнезия - Тимоти Джеймс Бриртон

Томом Бишопом. Я не горжусь этим. Но я знаю, что вы говорили ему. Как вы говорили это ему. Потому что изначально хотели заставить его сомневаться в том, что он видел и слышал. Побуждая его сомневаться в своей уверенности, потому что уверенности-то ему как раз не хватало. А потом заронили в него семя сомнения в том, что его мать не просто ссорилась с отцом. И что ему – Тому – не хотелось в это верить. Но иногда правда бывает тяжелой. Невыносимо тяжелой. – Мина перевела дух. – А потом он сказал полиции именно то, к чему вы его подготовили.

Я думала, что она все сказала, но Мина еще не закончила. Пока она опять плакала навзрыд. Но я могла ее понять. Не хотела, но могла.

– Я всегда думала, что вы поступили так ради защиты вашей семьи, – продолжила Мина, – и начала убеждать себя, что не понимала того, что слышала. Возможно, я ошибалась. Может, вы просто применяли какую-то новую методику… Я рассмотрела все возможные варианты. А потом вы обратились к своему психотерапевту. Я подумала, что вам хотелось разобраться с поведением Пола. Но вы разбирались с тем, что сделали сами. Разве я не права?

У меня не нашлось ответа. Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

Мина опять плакала.

– Тогда я работала у вас всего три года, – наконец сквозь слезы выдавила она, – и думала об уходе. Но я осталась. Убедила себя, что это не мое дело, что я что-то не так поняла. А потом ее осудили. Лору Бишоп. Она признала себя виновной, что, должно быть, означало, что именно она и виновата. И я подумала, что, наверное, действительно не так что-то расслышала, действительно ошиблась. И забыла об этом… Пока вы не позвонили мне и не сказали, что происходит. Тогда я все поняла. Я поняла, что была права! – К концу фразы ее голос стал тонким и пронзительным. Мина была близка к истерике.

– Мина… успокойся.

Теперь все станет известным. Да, наконец станет известным всем. Словно под водой открылся какой-то люк и пузырьки воздуха поднимаются на поверхность. Слишком быстро… Слишком быстро.

Но, может, так будет лучше.

– Мина, – сказала я, – прости…

Она еще продолжала рыдать, когда открылась дверь моей палаты.

Глава 65

Вернулись Паркер и Рейнольдс. Паркер выглядел более обыденно – во всяком случае, менее воинственно, – но выражение его лица понять было трудно. Возможно, он всегда так выглядит, когда собирается кого-то арестовать.

– Как вы себя чувствуете, доктор Линдман?

– Нормально. Надеюсь, скоро выйду отсюда.

Странная надежда, учитывая мои раздумья. Может, мне вообще лучше помалкивать…

Паркер кивнул. Затем вытащил из телефона миниатюрное записывающее устройство и положил его на тумбочку около моей кровати.

– Сегодня мы еще раз побеседовали с Лорой Бишоп, – сказал он.

– Она продолжает говорить интересные вещи, – добавил Рейнольдс.

– Хотите послушать? – спросил Паркер.

Казалось, в моем пересохшем горле застряли рыбьи кости, но мне удалось все-таки проглотить их. Мой невозмутимый взгляд затуманился.

– Конечно, – с трудом прохрипела я.

Паркер нажал на клавишу воспроизведения, затем отступил, скрестив руки на груди. Рейнольдс встал на посту у двери.

Из миниатюрного устройства донесся голос Лоры Бишоп. Таким он и звучал в моей памяти, этакий бархатный голосок старлетки пятидесятых годов.

«Около шестнадцати лет назад у меня закрутился роман с Полом Линдманом, – сообщила она. – Тогда мой муж считался своего рода светским львом. Как и Линдманы. Мы придумывали поводы для карнавалов и устраивали вечеринки, как и они. Поначалу тусовки выглядели вполне респектабельно. Но там были наркотики. Некоторые пары менялись супругами. Линдманам это не нравилось – они не свингеры, – что не помешало Полу запасть на меня».

Я закрыла глаза. Мне не хотелось возвращаться в прошлое, в те дни, но, видимо, они наконец сами явились ко мне. Я долго пряталась от прошлого, но теперь яркий свет его прожекторов направлен прямо на меня…

«Пол нашел меня в салоне, где я работала. Заявил, что заинтересовался покупкой произведений искусства. Ему захотелось приобрести несколько картин для своего офиса и вестибюля одного из его зданий. И мы начали встречаться. Одно из зданий, построенных его фирмой, было отелем. Он показал мне пентхаус. Так все и началось. Мы встречались там “обсуждать картины” несколько раз на протяжении четырех месяцев. Много раз. Четырех месяцев и двух недель, если быть точной. А потом я рассталась с ним. Потому что Пол стал проявлять странные собственнические настроения. Он ревновал к Дэвиду. Я по-прежнему спала с моим мужем, и Пол, зная о наших отношениях, относился к ним с ненавистью. И когда я порвала с Полом… Скажем так, он воспринял это не вполне адекватно».

Она умолкла. Я не смела взглянуть прямо на Паркера или Рейнольдса, но видела их краем глаза, стоящих как статуи.

«Я не верю, что он все досконально продумал, – продолжила Лора, имея в виду Пола, – и не понимаю, как он мог представлять, что после этого мы будем вместе. Может, и не думал об этом… Может, ему просто хотелось убить то, что, по его мнению, мешало нам продолжать встречаться. Учитывая, что он вернулся к своей обычной жизни».

Пауза.

«Пол умело скрывал свои чувства», – произнесла Лора чуть более напряженным голосом.

Я сжалась от страха. У меня возникло странное ощущение, будто она говорила лично со мной, сознавая, что я это услышу.

«Он прятал от всех львиную долю своего внутреннего мира. – Голос Лоры вновь изменился, стал глуше, как будто она отвернулась от диктофона. – И она такая же. Эмили. Они похожи, как две капли воды. Ведь она знала. Знала о романе, а если и не знала наверняка, то подозревала, что он крутил со мной. И поэтому, когда полиция позвонила ей, чтобы оценить моего сына, Эмили не призналась, что знает меня или Дэвида. Она умолчала об этом. Очевидно, она могла упомянуть, что слышала наши имена, ведь мы жили в одном не очень большом районе. Но не более того. Эмили скрыла конфликт интересов, поскольку хотела знать, что скажет мой сын. И когда тот описал человека за окном, сидевшего и курившего в машине, она узнала его. Она поняла, что там сидел Пол и что ей нужно увести моего сына подальше от того эпизода. Навести его мысли на кого-то другого. На другого виновника. А именно – на меня».

Я едва могла дышать. Казалось, палата сжалась вокруг меня, Паркер и Рейнольдс незаметно приблизились к кровати. Я практически ощущала, как холодная сталь наручников коснулась моих