Господин - Елена Тыртышникова

– Я тоже не открыл, - признался Диня. - У меня есть выход на балкон.

Мать круто развернулась и направилась в соседнюю комнату. С каждым, всё более стремительным шагом голова прояснялась и возвращались чувства - лишь, когда они хлынули в Натин, она поняла, что почти ничего не ощущала. Она слышала только слова сына, но не замечала настырного стрёкота насекомых, шелеста одежды и шороха собственных шагов. Её окутывал аромат банных трав, сквозь который не пробивался запах выпечки и жаркого; желудок не просто пустовал, а настойчиво требовал пищи; плод в руках утратил неестественность бильярдного шара, приобретя щекочущую пальцы шершавость. Разум девятым валом - телепатка была однажды в штормящем голографическом океане - накрыли чужие мысли. Ничего не разобрать и никак не отгородиться.

От сумасшествия её спас ветер. Холодный, порывистый, на мгновение отвлёкший - и естественная блокада разума, которую менталы вырабатывают с детства (иначе не выжить!), восстановилась сама собою.

– Как ты, мама? - рядом, так же как и Натин опираясь на перила, замер Диня. Он вдруг оказался неожиданно и удивительно высоким. Он ведь уже перерос Дло, а мать и не заметила.

– В порядке, малыш мой. Я просто устала.

Сказав, Натин поняла, что нисколько не обманывает сына: она действительно устала - не от путешествия по Фиалке, не от жизни под всевидящим оком Берри Лиара, а от того, чему положил начало Континус Инвинц, генерал МАТа. И отец Денилы, её ребёнка, её малыша… От того, чему Континус положил начало и о чём он напомнил… н-да, напомнил… в своей излюбленной манере - головой да об стену… напомнил на Азтоне - она устала от страха быть пойманной, от непрерывного бегства.

Космос! Берри подобрал Натин чуть ли не на Амуре, и она прожила на "Фениксе", никуда не двигаясь, не скрываясь, одиннадцать лет… и всё-таки она бежала. Бежала, стоя на месте. А теперь ей надоело! Она не хотела бежать… но и не желала искать тайник, где они с Диней могли бы спрятаться на всю жизнь. На это не было сил.

– Устала… - повторилась телепатка.

Они вдвоём, мокрые и разгорячённые, молчали на маленьком балкончике, не чувствуя холодного ветра, не замечая новой загадки, которую щедро преподнесла Фиалка - спустившись в долину, они оказались на заснеженной вершине… Но ни сына, ни мать не волновали чужие секреты - только огромные звёзды на расправленном от складок покрывале неба. И мысли. Мысли, у которых не было никакого оттенка. Мысли, которые просто мысли.

И тайны. Свои. От себя.

– Мама, расскажи о нём, - маленький Диня оказался не только высоким, но и взрослым. Старше своего дружка-аборигена, старше матери. Старше Берри Лиара.

– Зачем, малыш? - тихо в ответ спросила Натин. - Зачем? Чтобы подумать, что я тебя не люблю?

Взрослому можно задавать взрослые вопросы. Вопросы, которые не задашь себе.

– Нет.

– Чтобы отомстить?

– Не знаю.

– Чтобы понять?

– Не хочу.

– И не надо, малыш, не надо, - она запрокинула голову. Так не хотелось показывать сыну слёзы… но взрослый всё видит. - Пожалуйста, не учись его понимать! Не надо - никогда, ни в чём. Если поймёшь одно, он сделает так, чтобы ты понимал и другое. Я знаю, что это. Я его понимаю. Но тебе этого делать не надо! Тебе надо лишь помнить: он страшный человек - он умеет доказывать свою правоту. Бесспорную, неопровержимую…

– Как Лиар?

– Что ты, сердечко моё! - Натин ласково потянулась к щеке Дини, но отчего-то побоялась прикоснуться. Лишь нежные мысли не успела остановить. - Берри… он не самый хороший человек, но он… он - Берри, - неуклюже закончила мать.

Если бы она сама знала, как ответить на такой вопрос! Ведь, если приглядеться, подумать, сравнить, есть ли разница между Берри и Континусом? Размах разный, но и тот, и другой часто поступали, мягко говоря, не по-доброму, имея на то и оправдание, и право. Тот и другой искренне заботились о друзьях (а у обоих они были) и подчинённых. Тот и другой… Да мало ли что! Общего много, но именно Берри хотел обнять, тьфу, облапить Натин, когда она умирала от ужаса под напором Континуса. Берри тогда не спасал свою шкуру, а желал видеть рядом пусть неприятного ему, но человека, когда генералу Инвинцу требовалось лишь безоговорочно подчинённое ему существо. А Натин слишком хорошо помнила, каково быть таким существом. Но в первый раз всё казалось правильным, во второй будет лишь понятным. Чересчур хорошо Натин знала самого Континуса, когда Берри Лиара она знала только так, как один человек, даже и ментал, мог знать другого… Но разве это объяснение для маленького мальчика? Пусть сейчас взрослого, но на самом деле такого маленького!

– Мама?

– Денила, - телепатка безбоязненно посмотрела сыну прямо в глаза. - Я тебе расскажу о Континусе Инвинце, но обещай, что бы ни случилось, не вступай с ним в бой один на один! Он опасен…

– Я тоже! - прищурился мальчик.

– Но ты не знаешь, как опасен он! И я, хоть и бесконечно желаю, не могу тебе об этом рассказать! - Натин не стала спорить и объяснять - она просто говорила. - Прежде всего, Континус Инвинц опасен для своих детей, потому что ему не только известен способ, как с вами справляться, но он не единожды этим способом пользовался! Пока ты не найдёшь защиту, ты уязвим…

– У меня есть защита, - Диня выпрямился. - Но я обещаю: сначала удостоверюсь, что она хороша. Ты согласна, мама?

– Что ты хочешь услышать в ответ? - грустно улыбнулась мать. "Но… но ты ведь обещал подумать, правда?"

***

Если господин Слай Миш хотел ввести Берри в ступор от изумления, то аборигену это удалось в полной мере, но удивляться уже надоело: и чудеса, когда они на каждом шагу, утомляют и приедаются. Поэтому командир безропотно позволил себя увести сначала Граду, потом - выделенной им служанкой. Девушка, радостно улыбаясь и чуть нервно теребя то косу, то ленточку для волос, проводила гостя до его комнаты, с удовольствием всё в ней показала и явно вознамерилась помочь принимать ванну. Не то чтобы Берри имел что-то против хорошеньких дамочек, которых ещё и заинтересовал, но - сверхновая! - не сейчас.

– Спасибо, - кривовато улыбнулся он. - Дальше я сам.

Судя по недоумению и некоторой обиде, в которой вытянулось милое личико, он служанке впрямь пришёлся по вкусу - ну и нравы! - но сил на вежливость не хватало, поэтому капитан ляпнул первое, что сколько-нибудь походило на более-менее приемлемое объяснение.

– Я женат, - вообще-то, с одной стороны, это не аргумент, а, с другой, Берри ничего настырной девице не должен. И всё-таки он это сказал.

Пристыженная служанка порозовела.

– Простите, - потупившись, она быстро сложила на столике новую одежду, полотенца и принадлежности для мытья, а затем быстро-быстро засеменила к выходу, но на самом пороге обернулась. - Господин Берри, разрешите вам помочь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});