Князь грязи - Елена Прокофьева

Юзеф вздрогнул, взглянул на Веника.

- Я хочу забрать тело своего сына с собой.

- Нет. Не сейчас... Позже получите его. В милицейском морге. Ребята вытащат его на поверхность, в открытом месте будет лежать... Менты его быстро найдут. Просто звоните и справляйтесь о нем. В "Бюро несчастных случаев"... А теперь - уходите!

Юзеф опустился на колени перед Веником, прощальным жестом провел по волосам... Веник застонал.

- Нет! - вскрикнул одноглазый, вскидывая винтовку.

Веник повернулся на бок, закашлялся. Изо рта его текла яркая, алая, пузыристая кровь. Она заливала грудь нарядной серебристо-белой блузы, усеянный овальными блестками. На дискотеку, наверное, собирался... Мальчишка! Окровавленной рукой он схватил Юзефа за рукав:

- Отец! Я... Я всегда хотел быть хорошим! Чтобы ты любил меня! А получалось - наоборот! Я тебя огорчал! Я думал - стану великим... Великим художником... Ты будешь мною гордиться... Прости меня, я...

Он снова закашлялся, кровь хлынула фонтаном, рука конвульсивно сжалась.

- Ты хороший мальчик. Ты - мой сын. Я люблю тебя. Я горжусь тобой, ласково и очень спокойно прошептал Юзеф.

Не знаю, слышал ли Веник эти его слова.

Надеюсь, что еще слышал...

Одноглазый наклонился, пощупал его шею... И удовлетворенно выдохнул:

- Мертв! Теперь - уходите! А его... Его найдут, скорее всего, возле станции "Волгоградский проспект". Точно еще не знаю... Идите! Мелкий, проводи!

Я увидела маленького тощего белокурого подростка в рванье - на нем лица не было, он с почти мистическим ужасом смотрел то на Веника, то на Сабнэка, то на Кривого... То на Юзефа, то на меня. Воистину - Мелкий!

Юзеф подхватил на руки Ольгу, с трудом оторвав ее от Сабнэка - она вцепилась в него, как краб в добычу! И кивнул мне:

- Идемте, Настя.

И я пошла. Сжимая в руках кухонный нож...

Мелкий вывел нас на поверхность.

Он сам, похоже, переживал случившееся - трясся и, кажется, плакал. О ком? О Сабнэке? О Венике?

Когда прощались, он забрал у меня нож:

- Вам незачем... На этом ноже много всякого нанизано!

Объясняй потом... Да и кто поверит?

Юзеф вел меня к тому месту, где Веник припарковал машину. Ольга бессильно висела у него на руках, словно зарезанный ягненок... Я смотрела на ее склоненную головку и думала... Думала, смогу ли я когда-нибудь перестать бояться ее?!

- Юзеф... Ольга привела меня к ним. И она хотела меня убить. Если бы Веник не... Она бы убила меня, - сказала я, когда мы сели в машину.

Юзеф был страшно бледен, глаза - больные, левое веко дергалось - нервный тик? - руки дрожали, никак не мог попасть ключом в зажигание. Но голос его, когда он мне ответил, был спокоен и тверд.

- Настя, я только что потерял сына. Я похоронил жену и дочь. Ольга единственное, что у меня осталось! Ольга - и вы... И, если мне понадобится вместо репетиторов и гувернанток нанимать для нее психиатра и тюремщика пусть будет так! Я все выдержу... И у меня хватит духу смотреть правде в глаза. Сейчас она еще ребенок... несчастный, безумный, преступный ребенок! Возможно, что-то изменится с годами, если мы увезем ее далеко отсюда, если она будет видеть вокруг себя только добро, общаться с нормальными детьми... Если нет - я найду для нее хорошую клинику в Швейцарии. У меня хватит средств. Но даже в этом случае - мы с вами будем жить неподалеку, чтобы я мог видеть ее каждый день... Чтобы я мог продолжать надеяться!

- Мы с вами?

- Но вы же не оставите меня?

Я не ответила, да он и не нуждался в моем ответе. Завел машину и вывел ее из переулка. И мы поехали...

Навстречу новой жизни?

По приезду домой я выкупала Ольгу - как всегда! только теперь мне не хотелось поцеловать ее или приласкать украдкой, потому что, несмотря на все доводы рассудка ( она - ребенок! - несчастный, искалеченный, больной ребенок, она не ответственна за свои поступки! ) я чувствовала, что никогда не смогу забыть того, что случилось... Никогда не смогу простить.

Потом я готовила кофе для Юзефа.

А Юзеф сидел в гостиной, в темноте, не подавал никаких признаков жизни, и я так переживала за него, что даже забыла о том, как сильно сама я устала и как болит моя ушибленная голова...

Я готовила кофе и думала о том, что здесь вот, на кухне, в мире вещей кастрюль, сковородок, чашек, терок, банок с чаем, кофе и специями - здесь все так же, как было вчера, так же, как было месяц назад, пол года назад... Когда был жив Веник... Когда был жив Андрей...

Я отнесла Юзефу чашку кофе с корицей и рюмку коньяка.

Села на ковер рядом с его креслом. Уткнулась головой ему в колени.

...И с блаженным облегчением ощутила на волосах его ласкающую руку!

Я так боялась, что он оттолкнет меня...

Что он обвинит меня в гибели Веника!

Меня - потому что он не может винить в случившемся Ольгу: она - последнее, что у него осталось...

Меня - потому что я, вроде как, взрослый человек, Ольга была со мной, а потому я несу ответственность за ее поступки!

Но Юзеф гладил меня по волосам...

А потом я услышала его голос:

- Я уже начал тревожиться, вы все не возвращались... Но я думал, что Ольга затащила тебя в кино или в какой-нибудь магазин...

- Она затащила меня в подвал.

- Да... Позвонил тот человек. Кривой... Не хотелось мне ему верить. Но пришлось. Кривой отказывался иметь дело со мной. Не доверял мне. Требовал встречи с Вениамином... В каком-то известном им обоим месте. Вениамина здесь не было...

Он отправился на дискотеку со своим... Со своим товарищем.

Вернее, собирался идти на дискотеку, уехал к себе, там они должны были встретиться... И я поехал туда. Они уже собирались выходить... Когда я приехал и рассказал, что случилось.

Я, кажется, был груб с ними обоими... Товарищ Вениамина обиделся и ушел. Вениамин тоже, кажется, огорчился... Надеюсь, он меня простил. Теперь мне остается только надеяться на что-то... Предполагать, что на самом-то деле мой сын понимал меня... И звонить в "Бюро несчастных случаев". Как посоветовал этот мерзавец. Я убил бы его, если бы не вы с Олей...

Убил бы! Ты ведь веришь, что я мог бы его убить?

- Да, да, конечно верю! - ответила я, наверное, с излишней горячностью и поспешностью, потому что Юзеф невесело рассмеялся моим словам.

- Да я сам-то в это не верю! Будь я даже один там... Я все равно не поднял бы на него руку. Не стал бы рисковать своею жизнью. Воспользовался бы любой возможностью, чтобы сбежать... Вернуться в этот мир, уехать в Краков, в мой дом, к моим воспоминаниям, к моим фильмам, к моему банковскому счету!!!

- Нет! Не надо так говорить, пожалуйста!

- Но это - правда! Хотя, на самом деле, не в банковском счете, на в краковском доме дело - этим я бы пожертвовал - но жизнь моя... Она всегда была не в детях, а в моих фильмах. Фильмы были важнее детей! Новый фильм, который я, возможно, смогу снять после всего случившегося, для меня важнее, чем месть за сына! Да и вообще... Месть - это гнусный атавизм. Проявление дикости. И я, как цивилизованный человек и христианин, должен отказаться от мыслей о мести и полностью положиться на Закон, который превыше всего. Так ведь, Настенька?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});