Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Благодарю вас, сир Анри. Кстати, мы сегодня с Люсиль изображаем сестёр, так что не удивляйтесь. Почти одинаковые платья, браслеты. Не перепутайте нас.

Ленуар засмеялся, показывая свои прекрасные белоснежные ровные зубы:

– Я не заметил ни малейшего сходства, ибо смотрел только на вас. Но благодарю, буду впредь внимателен к деталям. Чтобы случайно не потребовать с сирры Люсиль того, что с неё причитаться никак не может.

– Вы о чём? – Арман рассеянно встрял в разговор, следя за перемещением золотого пятна в толпе. Его высочество нагло похитил Люсиль, а она вырваться от этого шархала не могла.

Повисла пауза. Анри, невольно подняв брови, наблюдал за маленькой трагедией двух взглядов, прожившей за три или четыре мгновения. Сделал вид, будто ничего не заметил:

– Мариэль, у меня есть к вам предложение. Пока порталы открыты, предлагаю прогуляться по королевскому дворцу. Разумеется, после того, как сир Аурелий скажет проникновенную речь, ну, и ещё кто-нибудь, – лёгкая ирония слышалась в его словах.

– У тебя есть пропуск? – равнодушно спросил Арман.

– Конечно, дружище. Но тебе не предлагаю, ибо не тот вечер. Даже не проси.

Арман всё-таки рассмеялся, отвлёкся от ревности к Его высочеству и похлопал инквизитора по плечу:

– Упаси Владычица от твоих влажных фантазий! Удачи с рампантами. Не уколись! – проигнорировав лёгкий удар женской руки в живот и продолжая смеяться, направился в сторону Люсиль с твёрдым намерением отвлечь её от венценосной особы.

Музыка стихала. Сир Аурелий поднялся на небольшой выступ у одной из стен и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание. В ожидании его взгляд скользил по гостям, остановился на долгое мгновение на Мариэль, и поплыл дальше.

– Можно я обопрусь о вас? – она шепнула Ленуару.

– Что случилось?

– Зелёный нелимонад со мной случился.

– Вам нужно на свежий воздух, – Анри тут же взял под локоть, помогая развернуться и пройти через толпу.

По пути к выходу Мари успела перехватить, помимо родительских, вопросительный взгляд сира Марсия, Люсиль, принца, а обернувшись в дверях, ещё и сира Аурелия.

– Пожалуйста, пойдёмте на улицу, здесь невозможно дышать, – накатила тошнота, как это было всегда в случае переполненного резерва из-за испытанных эмоций. Браслеты нагревались, напоминая о себе: она опять потеряла над собой контроль. Проклятый лимонад!

Глава 26. Три поцелуя

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

А. Пушкин «Евгений Онегин», 8 гл.

Чтобы восстановить утраченные воспоминания Анри перепробовал все средства, какие знал, кроме обращения к учителю. Почему-то не хотелось Тирру рассказывать о своём провале, но больше всего – заинтересовывать странными вещами, которые творились в замке провинциального феодала.

Собрал корзину с деликатесами и отправился к Хранителю, которого обхаживал, начиная со второго курса Академии. Выпили хорошо, закусили ещё лучше, и Хранитель подобрел, сбросил напускную и столь необходимую для его должности неприступность и суровость. Анри ненароком рассказал недавний забавный случай, в котором его облапошили, немного преувеличив удар от разгневанной кухарки.

Хранитель посмеялся, а на сетования инквизитора по поводу так и не восстановившейся памяти, достал из верхнего отделения шкафа, в котором аккуратными рядами стояла разнообразная тара с трудно различимым содержимым, один из мешочков. Развязал неторопливо, серебряной ложкой набрал порошка, взвесил на миниатюрных весах, убрал с них лишнее. Отмерянный порошок высыпал в кусок чистой белой ткани, завязал узелком и положил перед Анри:

– В следующий раз не юли и сразу говори, зачем пришёл.

– Так я и сказал, – усмехнулся юноша, убирая средство Хранителя в глубокий нагрудный карман.

– Имей в виду: если не поможет, значит, Старшие вмешались. А это, как ты понимаешь, хоть у Матушки проси, никто своего не сдаст… Что ж, раз не торопишься, расскажи ещё, – осклабился Хранитель, намекая на то, что после полученного просители обычно сразу уходили.

Анри достал непочатую бутылку, откупорил и разлил по кубкам:

– Сколько угодно. О чём желаешь услышать?

Хранитель поднял кубок, стукнул по подставленному, дождался, пока собеседник начнёт пить:

– До дна! – Ленуару пришлось выпить всё, и только тогда Хранитель осушил свой кубок, отёр губы и подхватил с доски, на которой была разложена принесённая снедь, кусок. Зажевал, пристально глядя на юношу. – Когда приведёшь?

– Кого?

– Её.

– Зачем?

– Любопытно посмотреть.

Анри фыркнул и пьяно потянулся за бутылкой, наполнить кубки:

– Тебе-то с чего любопытно? И не таких видел, – намекнул на то, что к Хранителю часто приходили влюблённые парочки, чтобы под королевским Ирминсулем узнать, верно ли составлена пара.

Приходили, на самом деле, относительно редко, ибо у Хранителя было непреложное правило: для каждого из пары существовал единственный шанс побывать здесь. Ошибся или ошиблась – двери для любовных проблем навсегда закрываются, ибо дерево Владычицы не для легкомысленных дурней.

Но сейчас Хранитель явно на что-то намекал, оттого каждое его откровение стоило выпитого полного кубка. Он издевался над интересом гостя, зная о кодексе инквизиторов – быть всегда в ясном уме.

Пришлось выпить. Хранитель наколол кусок синей рыбы на вилку и протянул опьяневшему Ленуару:

– На! Двадцать лет назад… одна сирра, – Хранитель многозначительно постучал себя по носу, намекая на прозвище сестры короля, – вымаливала себе потомство. Никак не получалось понести…

– Бывает, – Анри тряхнул головой и попытался сфокусироваться на подъехавшем к нему наполненном кубке. – Сюда… эта.. приходила?

Хранитель отрицательно покачал вилкой:

– Стеснялась поначалу. Потом пришла. Но сначала поехала в Лабасс к нашему малышу, завернула к логову серебристых. Но, самое для нас интересное, пожертвовала малышу кое-что из семейных ценностей. Весьма ценное. Тамошняя хранительница мне написала полтора октагона назад, что матушкины птички эту вещь унесли. Чуешь, к чему я?

Ленуар с трудом перевёл глаза от снеди на Хранителя:

– Сест-ра коро-ля ро-дила? Ло-лоу-рен…

– Никаких имён! – остановил инквизитора Хранитель, напоминая об ещё одном обязательном правиле, на сей раз относящимся к застольным сплетням. – За короля и его наследников!.. Ни-ни-ни… за Его величество надо!

Отказаться не получилось, и Ленуар выпил, а потом потянулся за любимой коробочкой. Рассыпал палочки на столе, одну засунул в рот, остальные пришлось собирать неловкими пальцами. Тянул время, пока к нему, занятому, не приставали с выпивкой.

– И-и что я… ик-бр… должен чуять?

– Дурень ты, – осклабился Хранитель, – любому кулю понятно, что это кое-что у твоей, этой…

– Ма-ри-эль.

– Угу. А теперь представь, если она нацепит это кое-что на себя и попадётся на глаза, – Хранитель постучал Анри по носу. – С-с-скандальчик!

– П-почему это?

– Фантазируй сам. Ещё будешь пить?

– А н-надо? – Анри разочарованно наблюдал, как его сотрапезник, не выдержав возни, ловко собирает неуловимые жевательные палочки и складывает в коробку, фыркнул. – Что т-ты мне про этих… – мазнул себя по носу, – р-рас-сказыв-ваешь? Н-не интер-ресное…

Хранитель, потянувшись над столом, засунул коробку в карман Ленуара:

– Птички Владычицы не просто так туда-сюда таскают добро. Ничего, проспишься – поймёшь. Последний раз спрашиваю, будешь пить или нет?

– Н-наливай, – кивнул Анри, немного не рассчитав амплитуды кивка: правая рука от резкого движения головы съехала с края стола, с большим трудом удалось её вернуть.

Сотрапезник, всё это время