История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

рода объявлены были устно, но не вывешены письменно, и по незнанию точных слов закона часто допускались нарушения; наконец, по требованию народа Гай вывесил закон, но написал его так мелко и повесил в таком тесном месте, чтобы никто не мог его списать» (Suet. Cal.,41,1).

257

В версии Иосифа Флавия это выступление произошло в январе 41 года, в начале Палатинских игр: «…В этот раз народ приступил к Гаю с настоятельной просьбой об ослаблении поборов и облегчении налогового бремени. Гай не согласился, а так как народ слишком бурно выражал свои желания, он распорядился схватить крикунов и безотлагательно казнить их. Так повелел Гай, и приказание его было исполнено, тут погибла масса народа. Чернь перестала кричать и с ужасом смотрела на это, убедившись воочию, насколько легко их просьбы могут привести к их смерти» (Ios. Ant.,XIX, 1,4).

258

Согласно Иосифу Флавию, к январю 41 г. сложилось три заговора с целью убийства Калигулы: один из них составил выходец из испанской Кордубы Эмилий Регул, другой — Аппий Минутиан, друг казненного ранее Эмилия Лепида, а третий — Кассий Херея. В заговоре Хереи первоначально участвовали также трибун прегорианцев Папиний и их префект Климент, позже к ним присоединились Корнелий Сабин, Минутиан со своими соучастниками, а впоследствии даже Каллист (Ios. Ant.,XIX, 3, 6–9).

259

Ср. у Светоння: Suet. Cal.,56,2.

260

Речь идет о Палатинских играх, учрежденных Ливией в честь Августа, которые начинались 17 января. Э. Баррет толкует данные Диона таким образом, что убийство Гая произошло в первый из дополнительных дней, тогда это будет 22 января (Barrett A. A. Caligula: the corruption of power… P. 170). Однако, Светоний указывает, что покушение произошло за 9 дней до февральских календ, около 7 часа (Suet. Cal.,58,1), то есть, 24 января 41 г., между 12 и 13 часами При этом, согласно Иосифу Флавию заговорщики привели свои замыслы в исполнение в последний день игр, который, правда, у него оказывается четвертым (los Ant.,XIX, 1, 12; 13). Если допустить, что Иосиф правильно указал, что собьпие произошло в последний день игр, но продолжительность игр, в отличие от Диона, указал неправильную (возможно ту, какую они имели во время написания его труда), то и у Диона, и у Светоння мы имеем одну и ту же дату: 24 января.

261

Ординарными консулами 41 года являлись сам Гай Цезарь и Гней Сентий Сатурнин, Квинт Помпоннй Секунд был ближайшим назначенным консулом — суффектом.

262

Согласно Иосифу Флавию заговорщики торопились, так как им было известно намерение Калигулы по окончании игр выехать из Рима в Александрию Египетскую, где он оказался бы недосягаемым для них (los. Ant.,XIX, 1. 12).

263

Наиболее обстоятельно убийство Калигулы описано Иосифом Флавием: «…Гай был в нерешительности, оставаться ли ему до конца игр в театре, так как это был завершающий день, или пойти искупаться и позавтракать, а затем вернуться назад. Тогда сидевший выше Гая Минутиан, опасаясь, как бы опять время не было потеряно попусту, и увидев, что Херея встал и пошел к выходу, поспешил к нему, чтобы ободрить его, но в эту минуту Гай любезно удержал его за край одежды, спросив: „Куда же ты, милейший?“

Тогда Минутиан, по видимости из уважения к императору сел на свое место (на самом деле он испугался), а немного спустя опять поднялся. Теперь Гай уже не препятствовал его уходу, полагая, что он делает это по нужде. Между тем Аспренат, также участвовавший в заговоре, стал советовать Гаю по примеру предыдущих дней пойти выкупаться и позавтракать, а затем уже вернуться. Этим он думал ускорить выполнение задуманного плана. Херея со своими товарищами занял известные точки, и каждый должен был стараться по мере возможности не покидать своего места.

Между тем, они тяготились проволочками и постоянным затягиванием дела, тем более, что наступил уже девятый час дня. При нерешительности Гая Херея готов был уже броситься на него в ложе и покончить с ним. Он, впрочем, понимал, что тогда должно будет произойти большое кровопролитие, так как присутствовало большое количество сенаторов и всадников; вместе с тем, он готов был рискнуть на все, считая, что цена всеобщей безопасности и свободы не будет слишком велика, даже если будет перебито столько народа.

Но вот поднялся шум, потому что Гай встал со своего места. Народ столпился у входа в театр, однако заговорщики стали отгонять и оттеснять толпу, уверяя, что такое скопление рассердит Гая, на самом же деле потому, что желали наверняка совершить покушение и для того должны были наперед по возможности отдалить от Гая его защитников. Перед Гаем шли его дядя Клавдий, его зять Марк Виникий и Валерий Асиатик, которых из — за их высокого положения никак нельзя было удалить от императора; за ними следовал сам Гай с Павлом Аррунтием.

Когда он вошел во дворец, то миновал главный вход, где были выстроены прислуживавшие ему рабы и через который прошли Клавдий и его спутники, и свернул в узкий и темноватый проход, ведший в ванную комнату. Тут он вместе с тем хотел взглянуть на мальчиков, прибывших из Азии, которые должны были во время устраиваемых им мистерий петь гимны или выступать в театре в качестве танцовщиков.

Здесь его встретил Херея и спросил у него пароль; когда же тот опять ответил насмешкой, Херея, не задумываясь, произнес проклятие по адресу Гая, вынул меч и нанес тому жестокий, впрочем, не смертельный, удар.

Гай, терзаемый болью (меч проник между плечом и горлом, и его остановила на пути ключица), даже не вскрикнул в первое мгновение и не позвал никого из своих друзей, потому ли, что не доверял им, или просто потому, что не догадался. Застонав от страшной боли, он попытался бежать. Тут его встретил Корнелий Сабин, который уже приготовился к этому. Он толкнул его, Гай упал на колени, и гут по данному знаку заговорщики окружили его и принялись рубить его мечами, ободряя друг друга. Известно, что последний, окончательно смертельный удар нанес ему Аквила» (Ios. Ant..XIX. 1.13–14).

Параллельная версия содержится у Светония; «Дело было в восьмой день до февральских календ около восьмого часа. Он колебался, идти ли ему к дневному завтраку, гак как еще чувствовал тяжесть в желудке от вчерашней пищи; наконец, друзья его уговорили, и