Вредина для мажора - Алекс Коваль

музыка, слышится шум, шепотки, разговоры и вообще царит оживление. Народу тут пруд пруди, и все высокопоставленные шишки. Женщины в вечерних платьях, мужчины в строгих костюмах, детей, естественно, на этом мероприятии нет. Только официанты бесшумной тенью снуют по залу с напитками и закусками на подносах.

Не помню, когда вообще последний раз я был на подобной “вечеринке”, если можно это так назвать. Не люблю такие сборища, но что не сделаешь ради семьи? Даже если с главой этой семьи ты все еще не в ладах.

— Я уже боялась, что ты не придешь, — улыбается мама и встречает поцелуем в щеку.

— Привет, мам, — целую в ответ. — Я обещал, — все, что говорю, пытаясь натянуто улыбнуться. — Ты как всегда прекрасна. — Съезжаю с щекотливой темы.

— Спасибо, дорогой! Ты тоже у меня сегодня просто невероятно хорош.

Киваю, улыбаюсь. С отцом и подавно просто обмениваемся рукопожатием. Идти на мировую явно не намерен ни я, ни он. Кровь одна — упертые оба. Хотя я до сих пор не ощущаю себя виноватым в произошедшей ссоре. А соответственно, и извиняться не мне.

— Как дела, родной? — вежливо интересуется ма. — Говорят, что тебя заметил какой-то очень хороший клуб, хотят переманить в следующем сезоне? Молчишь, с нами не делишься, Макс, я могу и обидеться. — Проскакивают печальные, укоризненные нотки в голосе мамы, заставляя чувствовать себя виноватым.

Каюсь, последние дни так забегался, да еще и все мысли только о вредине своей, что родной матери набрал за неделю всего раз.

— Есть такое. Прости, совсем закрутился.

— Настолько, что не нашел минутки позвонить матери? — встревает отец. — Или телефон потерял?

— Ну, это ты сидишь в офисе, в обнимку с телефоном двадцать четыре на семь, а я же просто спортсмен. — Развожу руками. — Мячи по полю гоняю. К сожалению, мне разговаривать некогда.

— Мальчики.

— Так значит и правда скоро уедешь? — спрашивает отец, словно не слыша перескочившего в голосе жены недовольства, и смотрит куда-то сквозь меня. Будто гордость не позволяет в глаза родному сыну посмотреть.

Твою мать, как все это просто наотмашь бьет по самому больному! Знал бы ты — баран упрямый — как я тебя люблю, но я буду просто не твоим сыном если пойду на попятную в своем решении.

— Как пойдет, — отвечаю ему в тон и пожимаю плечами.

— Нас хоть предупредишь, или опять все сделаешь “самостоятельно” и молча, а мы узнаем из новостей?

— Стельмах. — Шикнула ма.

— Возможно, если бы ты чаще интересовался моей жизнью сам, то узнавал бы все, что касается твоего сына не из новостей. — Бросаю с усмешкой и ловлю наконец-то на себе задумчивый взгляд бати.

— Возможно, если… — начинает отец, сводя челюсти, но любимая жена договорить ему не дает, поспешно перебивая:

— Что за клуб, Макс?

Мы с отцом замолкаем, упрямо бодаясь взглядами, пока я не “отступаю” первый, говоря:

— Расскажу после, в более спокойной обстановке, хорошо, мамуль? Хороший клуб. Тебе понравится.

— Конечно. Я очень надеюсь, что ты все-таки вернешься домой.

— Я подумаю. — Отвечаю честно, не собираясь юлить. Пока что я к такому точно не готов. Хотя и вижу как она переживет. Чувствую, как сильно мама тревожиться, и тяжело воспринимает нашу с папой ссору, как серьезно не ней это сказывается.

Дурак? Наверное. Но у меня гены такие.

— А где Гай и Кати с Леттой? — перевожу тему в более безопасное русло, оглядывая зал. Но четы Гаевских здесь точно нет.

— Скоро будут. Может выпьешь? — кивает мама в сторону проходящего мимо официанта с бокалами.

— Воздержусь. Я за рулем, и думаю, за ним отсюда и уеду. До скольки все это… представление? — запинаюсь на последнем слове, чуть не выдав неуместное “балаган”.

Нет, я нисколько не умоляю заслуг отца. Вести такой бизнес, поднимать такие корпорации — адский труд. С детства я практически не видел их с матерью дома, потому что во главе угла всегда стояла работа, но сейчас, просто было детское желание “уколоть” отца. Вывести на эмоции, спровоцировать, увидеть хоть какую-то реакцию на меня кроме безразличия.

— Это не представление, а презентация, Макс, — подает голос батя, делая глоток виски из бокала.

— Названия разные, суть одна.

— Ну, для того, кто гоняет мяч, возможно.

— Перестаньте, в конце то концов! — одергивает мужа за рукав пиджака мама и смотрит на меня умоляюще. — Максим! — Говорит, а мне так и хочется добавить ее тоном: “будь умнее”. Ну да, или просто как всегда в нашей семье язык в одно место и гордость засунуть должен я, и просто играть роль примерного, послушного сына.

Ну да ладно. Мне бы пару часов продержаться, похитить свою вредину и увезти отсюда куда подальше. Завтра выходной, занятия ее отменили, а я отпросился с тренировки, так что планы у меня на эту ночь грандиозные.

Мы стоим в некотором отдалении от сцены, к предкам то и дело подходят какие-то их знакомые, партнеры или просто гости вечера, обмениваясь улыбками и совершенно не интересными мне любезностями.

Я попиваю воду, как бы смешно это не звучало, и кручу в руках мобильный. Внутри все буквально зудит в ожидании прихода мелкой, а я бесцельно рассматриваю лица гостей. Мысли витают далеко, и я не сразу понимаю, что один из присутствующих здесь мне знаком. И даже очень хорошо.

Ну, надо же… вот это люди!

Юристик.

Его красную от стыда и злости рожу я запомнил очень и очень надолго. А когда эта рыжеволосая зараза Илья поворачивает свой фейс в мою сторону, и замечает меня, ухмылки сдержать не удается.

Кулаки до сих пор отчаянно просят встречи с его носом.

Судя по стоящему рядом с Илье мужику в костюме, с такими же рыжими волосами, но в более преклонном возрасте и на голову выше — парень здесь с подачи отца. Кто он там, журналист? Видимо его журнал или газета, не знаю, что уж там у него, освещает сегодняшний балаг… кхм… презентацию.

Наши дорожки определенно не просто так пересеклись. Чувствую сегодняшний вечер готовит мне колоссальную поставу. Поэтому приходится собрать всю свою силу воли в кулак и, залпом опустошив стакан, поумерить свой пыл. Прием родителей, и крестных, и я не имею права испортить его нашими глупыми разборками.

Но и так называемый “бывший” дружок Летты тоже, видать, не так глуп.

Мазнув по мне недовольным взглядом, парень демонстративно отворачивается, и только натянутая, как по струнке, спина говорит о том, что его наша встреча покоробила.

Однако сосунок проглотил обиду.

Вот и ладненько, подальше друг от друга, меньше шансов, что этот вечер закончится