Красное солнце - Екатерина Артемовна Крылова

обернулся.

– Оставайся! Куда ты пойдешь? – подключился Женя.

– Нет-нет! – покачал он головой. – Я домой. Здесь недалеко, да и район у нас тихий… А то мне от Майи влетит по первое число! – и он, махнув на прощание рукой, вышел на улицу.

Изо всех сил пытался идти ровно, но ноги его не слушались. Я простояла еще некоторое время с открытой дверью, пока Кирилл не скрылся за калиткой, а потом прикрыла ее, и невольно встретилась глазами с Женей.

– Ну что, моя милая жена, устроите сцену?! – с насмешкой спросил он.

– Нет, – ответила я и, обхватив его за талию, добавила. – Пойдем, доведу тебя до спальни.

Он покорно обнял меня за плечи, но ехидничать не перестал:

– Почему?! Любая нормальная жена, при виде пьяного мужа, заявившегося в компании закадычного друга, устраивает скандал!

– Значит, я ненормальная жена. Спроси у своего закадычного друга, он тебе подтвердит. Пойдем быстрее, ты не пушинка, мне тяжело.

– Тебе не обязательно это делать. Я и сам дойду.

И он остановился и хотел отстраниться, но его занесло в сторону и меня вместе с ним: мы чудом удержались на ногах.

– Жень, осторожнее. Идем, не останавливайся. Сам ты полдома разнесешь.

– Тебя это волнует?

– Меня волнует, что ты ненароком еще покалечишься. Пойдем!..

В спальне он наконец-то опустился на кровать, и я уже хотела уходить, но Женя привлек меня к себе и, усадив на колени, уткнулся лицом в грудь. Я замерла и сидела, не шевелясь, как кролик, забившийся в нору, в ожидании, что же будет дальше: минует опасность или наступит конец. Я не слышала дыхания, кажется, и вовсе перестала дышать, только в ушах отдавал беспокойный стук: тук… тук… тук… После недолгого молчания Женя торопливо и сбивчиво заговорил:

– Ты-ты очень жестока. Не думай, что я пьян, ум мой трезв как никогда. Ты даже не хочешь со мной поговорить. Я подумал, что ты и вовсе меня разлюбила, раз отнеслась ко всему так спокойно, наплевательски, будто только этого и ждала. А я… я просто хотел сказать, что мне нужно время, чтобы во всем разобраться… Я не хотел ничего скрывать… Ты бы и так обо всем догадалась…

– Знаю… Я тебе и дала время… – негромко произнесла я.

– Нет! – возмутился Женя и замотал головой. – Ты сразу заговорила о расставании и отдалилась, стала такой недосягаемой!.. А ведь между нами ничего не было… Она мне понравилась как образ…

По щекам полились слезы.

– Но Кирилл видел ее у тебя на квартире… – еле выговорила я.

– Она брала интервью… Не знаю, может на что-то надеялась…

– Несколько раз? – не веря переспросила я.

– Да… Знаешь, что я понял, пока думал эти два месяца. Всю красоту отношений нужно искать в любви прошедшей испытания годами, а не в мимолетных увлечениях… Как жестоко и неумолимо время!.. Оно отбирает нашу молодость и превращает в дряхлых немощных стариков и сеет отчужденность. Былые, сильные чувства тускнеют и выгорают, как ткань на солнце, им постоянно нужна встряска… Ничто не может быть вечным… Все претерпевает изменения…

– Жень, уже поздно, давай спать, тебе нужно отдохнуть. Завтра утром самолет…

Но он не слушал меня и продолжил говорить:

– До чего же я был слеп!.. Живя с тобой много лет под одной крышей, до конца не осознавал всей глубины твоих чувств, даже не догадывался, что они – залог преданности и терпения.

Из глаз снова потекли слезы.

– Жень, перестань, пожалуйста. Ложись…

– Ты не уйдешь?..

– Нет… Только ложись, прошу тебя… – и я попыталась приподняться.

Женя не стал меня удерживать, я подошла к изголовью кровати, откинула покрывало и, поправив подушки, произнесла:

– Идем…

Он не упрямился и молча придвинулся, но не лег, пока я не присела рядом. Вскоре он уснул, продолжая некоторое время что-то бормотать себе под нос, а я не сомкнула глаз почти до самого утра. «До чего же мужчины странные существа. Теперь, видите ли, я крайняя осталась! – заговорила во мне гордость. – Холишь их, лелеешь, терпишь, жертвуешь всем, заботишься, но им этого не достаточно. Что-то пытаются найти на стороне, что-то доказать себе. Но стоит отвернуться, перестать быть доброй и понимающей, так ты сразу становишься жестокой. А со мной не жестоко поступили?!»

18.12.2016 г. Утро было тяжелым. Отправив Артема с Егором в школу, тоже собралась и ушла в магазин: нужно закупить продуктов, ведь двадцать второго декабря у Артема будет день рождения, а так как мы сегодня уезжаем, на походы по магазинам у меня просто не останется времени. Когда вернулась, Женя с Надеждой Самсоновной сидели на кухне. Выглядел он неважно.

– Ты хоть таблетки выпил? – поинтересовалась я, пока разбирала пакеты.

– Да…

Я взглянула на часы: половина одиннадцатого.

– Можешь прилечь, время еще есть. Я тебя разбужу…

Через час пришел Кирилл с дорожной сумкой наперевес. Вид у него был удрученным. Я усмехнулась:

– О, еще один пожаловал! На кого вы похожи!

– Не начинайте, мне и так от Майи досталось с утра!

– И кому это нужно было?

– В целях терапии.

– А эту терапию нельзя было провести немного пораньше, не за день до отъезда? – укоризненно спросила я.

– Как получилось!..

Через минут двадцать мы уехали в аэропорт. Два часа перелета, и мы в Москве…

20.12.2016 г. До начала пресс-конференции оставалось около получаса. Макс с Кириллом куда-то отлучились, а мы с Женей остались в гримерной наедине. Я молча сидела на стуле и раскручивалась из стороны в сторону; сердце безудержно колотилось, и заставляло кровь пульсировать в висках. Я знала, что та девица тоже будет присутствовать на пресс-конференции и не находила себе места.

Резко раздался стук. Не дожидаясь ответа, в гримерную зашла молоденькая девушка приятной наружности: взгляд привлекла кожа лица – она была на удивление гладкой и ухоженной, – а голубые глаза сияли чистотой и свежестью. Окинув ее с ног до головы, взгляд остановился на бейдже, который висел у нее на груди. «Неужели это она?!» – пронеслось в мыслях, а она тем временем довольно смело обратилась к Жене:

– С тобой можно поговорить?

Не дожидаясь ответа, я приподнялась со стула и со словами «Не буду мешать!» поспешила выйти в коридор. Женя пару раз окликнул меня, но я не стала слушать его, выскочила из гримерки, как ошпаренная, но дальше идти была не в силах, так и осталась стоять