Возвращение в темноте - Эрик Ластбадер

Рептилия выглядела весьма зловеще — этакий доисторический хищник с чудовищными зубами и отвратительно зазубренным хребтом, считающий человека легкой добычей. Крокодил притаился в углу, следя маленькими янтарными глазками за каждым движением Кроукера. Его мощный хвост предостерегающе двигался из стороны в сторону. Приподнятые черные губы обнажали страшные желтые клыки, глотка издавала низкое шипение, все мускулистое тело было напряжено и готово к решительному броску.

И тут Кроукер увидел Пабло Лейеса. Инвалидное кресло-коляска было перевернуто, он лежал на полу. Кто-то — или что-то — вырвал из его тела огромный кусок. Похоже, у него был перебит позвоночник.

Кроукер шагнул было к Лейесу, но тут на него бросился крокодил. Его чудовищные челюсти открылись и захлопнулись со звуком ружейного выстрела. Кроукер отпрянул назад.

Кто-то за его спиной довольно захихикал.

— Осторожно, сеньор! Он моментально убьет вас, если вы дадите ему хоть малейший шанс. Кроме того, Лейес уже мертв, поверьте мне.

Из темного угла комнаты появилась фигура человека. На его лице белела повязка.

— Хейтор! Что ты тут натворил?!

— Прошлой ночью мне приснилось, что я один во всей Вселенной, — сказал Хейтор. — Я плыл по звездному небу, беззащитный и беспомощный. Я смотрел на звезды, но они были слишком далеко, чтобы осветить мой путь или удержать меня силой гравитации. А потом я проснулся и понял, что это был сон про тебя.

— К черту все твои сны! Я не собираюсь жить по твоим законам!

Внутренне Кроукер приготовился отражать нападение врагов. Крокодил внимательно слушал их разговор, словно понимал язык людей.

— В таком случае сеньор умрет так же, как Пабло и Эстрелла.

Фамильярное обращение к жертвам по имени означало, что между ними и братьями Бонита существовали давние отношения.

— Ну нет, Хейтор, тебе еще рано убивать меня. Ты подождешь, пока я пристрелю Хуана Гарсию Барбасену.

Казалось, само имя Барбасены привело Хейтора в неописуемую ярость. Ударив себя кулаком в грудь, он завопил:

— С самого начала я знал, что именно я должен убить Барбасену! Матерь Божья, слишком цивилизованный способ был избран! Я много раз говорил Антонио, что такое дерьмо, как Барбасена, не заслуживает легкой смерти! Нет, он должен чувствовать ее медленное приближение, видеть ее ледяной взгляд в моих глазах, и все должно быть сделано в соответствии с законами хета-и!

— Не надо пудрить мне мозги! — рявкнул Кроукер. — Хета-и — искусство исцеления, а не убийства! Ты и твой брат, Антонио, извратили его, заставили служить своим чудовищным целям! Эстрелла владела искусством исцелять, и вы убили ее! В ваших руках искусство исцелять превратилось в искусство умерщвлять!

Хейтор так возбудился, что кровь бросилась ему в голову, и на носу сквозь белую повязку проступило красное пятно. Неожиданно для Кроукера он сел рядом с крокодилом и сказал:

— Вот видишь, чем кончились твои намерения сделать нас обоих более цивилизованными!

Кроукер похолодел от ужаса. Хейтор разговаривал с крокодилом? Уж не спятил ли он?

Крокодил, казалось, ухмылялся, хотя его челюсти были плотно сжаты. Его янтарные глазки светились злобой, мощный хвост с такой силой бил о стену, что она вздрагивала, осыпая пол штукатуркой.

— Хейтор...

— Не хочу разговаривать с тобой! — заорал Хейтор. — Пусть Антонио слушает тебя.

— Но ведь здесь нет никакого Антонио, — осторожно произнес Кроукер. — Здесь только мы с тобой да души убитых тобой людей.

Хейтор протянул свою руку над пламенем костра в каменной жаровне на полу.

— Сеньору известно, что колдуны способны на многое? Если бы сеньор родился в Асунсьоне, он бы знал об этом. Если бы в жилах сеньора текла кровь народа гварани, он бы все давно понял.

Он медленно опустил руку прямо в огонь, и янтарные глазки крокодила тут же превратились в узенькие щелки.

— Искусство перевоплощения — одно из фундаментальных в хета-и. Смотри, колдун не горит в огне!

Он опустил руку еще ниже. Вспыхнул манжет его рубашки, и в воздухе запахло горелой тканью и палеными волосами. Пламя стало подниматься вверх по рукаву рубашки, Хейтор сжал пальцы в кулак. Горящая ткань трещала так громко, словно это был лесной пожар. Хейтор оскалился, и Кроукер услышал леденящее душу завывание.

Тем временем пламя, словно живое существо, вползло Хейтору на грудь, перебралось на спину. Его рубашка почернела и стала разваливаться на плечах, свисая тлеющими лохмотьями.

Тогда Хейтор раскрыл сжатый кулак — на ладони лежали три темных камня. Внезапно глаза крокодила открылись. Язычки пламени ярко вспыхнули и погасли, словно задутые ветром.

Улыбаясь, Хейтор показал на крокодила.

— Колдун превращается в животное, чтобы испить свежей крови своих врагов. Это увеличивает его жизненную силу. И даже годы не властны над ним. Сеньор, все, что я сейчас сказал, — чистая правда.

Он сорвал с себя обгоревшие лохмотья рубашки и бросил их на пол.

— Глаза видят, но разум отказывается верить. Так, сеньор?

Однако Хейтор был не совсем прав. Кроукер думал о Хумаите Милагросе, который после своей смерти — и в этом был абсолютно убежден его внук, Бенни, — превратился в тигровую акулу.

— За сотовый телефон платит сам Майер, а не Бенни Милагрос, — сказал Кроукер. — Однако вы хотели заставить меня думать иначе. Вы хотели поссорить меня с Бенни, отрезать меня от всех и вся. Зачем?

— За тем же, зачем я убил Пабло и Эстреллу, — спокойно ответил Хейтор — Человек — существо общественное, зависящее от окружения. В критические минуты он стремится прибегнуть к помощи самых близких ему людей.

Невероятно! На теле Хейтора не было ожогов!

— Так бывает всегда, — продолжал Хейтор. — Такова человеческая природа. Истинное нутро человека раскрывается тогда, когда он остается в совершенном одиночестве, когда с него спадает вся шелуха цивилизованности. О, это редкие и прекрасные мгновения!

Хейтор расхохотался, и крокодил тоже вдруг раскрыл пасть. На мгновение Кроукеру показалось, что смех доносится именно из пасти отвратительной рептилии.

— Как, неужели сеньор все еще не понял? Пабло и Эстрелла непременно пришли бы на помощь, как это уже было не раз. А теперь сеньор остался один. Игра продолжается!

Не успел он договорить, как Кроукер рванулся вперед и одним движением биомеханической руки сорвал с потолка электрический провод. Одновременно его нога с размаху опустилась на крокодилью морду — зубы клацнули друг о друга. Кроукер мгновенным движением обмотал провод вокруг страшных челюстей, туго стянув их и завязал концы провода морским узлом. Тварь изо всех сил колотила хвостом и извивалась всем телом, но теперь уже не могла причинить Кроукеру вреда.

С яростным звериным ревом Хейтор кинулся на Кроукера, но тот сумел точным ударом биомеханической руки попасть ему прямо в сломанный нос.

Хейтор вскрикнул и упал на пол, словно подкошенный. Из потревоженной раны хлынула кровь. Кроукер пнул его под ребра, и Хейтор, скрючившись, потерял сознание.

Наклонившись, Кроукер схватил его за волосы и потащил по коридору в кухню, где уже пахло подгоревшими овощами. Кроукер на ходу снял сотейник с плиты. Оставив Хейтора валяться на полу посередине кухни, он подошел к холодильнику и вынул оттуда поддон со льдом. Спустив брюки Хейтора до колен, Кроукер приложил к мошонке кусочек льда. Слабо вскрикнув, Хейтор пришел в сознание. Кроукер тут же всем телом придавил Хейтора к полу, упираясь коленом ему в грудь.

— Вот так-то, Хейтор! — по-испански сказал Кроукер. Потом он протянул руку к плите и включил на всю мощь горелку, на которой прежде стоял сотейник. Выдвинув стальной коготь биомеханической руки, он стал нагревать его над пламенем газовой горелки.

Глядя в янтарные глаза Хейтора, Кроукер сказал:

— Знавал я одного парня, он называл себя Угольщиком. Он работал в тех районах города, где шаталось много туристов и где полицейские не особенно беспокоили его. Он глотал огонь. Потом брал в руки пылающий факел и водил им вверх и вниз то по одной, то по другой руке, а потом и вовсе поджигал себя всего. Толпа зрителей приходила от этого в полнейший восторг.

Коготь Кроукера накалился докрасна.

— Что ж, по-твоему, он тоже был колдуном? — продолжал Кроукер. — И только мне был известен секрет его фокусов. Я-то знал, что он покрывал свой рот и всю глотку специальной мазью, а потом натирал ею все тело, чтобы не поджариться живьем во время исполнения своих трюков. Колдун, фокусник — как ни назови, а суть одна.

Кроукер медленно поднес к лицу Хейтора свой раскаленный стальной коготь.

— А теперь ты расскажешь мне всю правду о Розе, сестре Бенни. Как она погибла, Хейтор?

Янтарные глаза Хейтора смотрели не на раскаленный коготь, а в лицо Кроукеру. Его губы и щеки были залиты кровью, под глазами налились уродливые синяки.