Словарь запрещенного языка - Лия Престина-Шапиро

    Мое имя Авраам Гольд, житель Кирьят-Яма, мне 78 лет. В Израиле живу с 1970 года. Помню день, когда мне стало известно о выходе в свет словаря, событие, которое тогда, при советской власти, можно вполне сравнить с появлением пришельца из космоса. И не то чтобы я так уж нуждался в словаре для изучения иврита — иврит я знал вполне прилично — но сам факт выхода в свет словаря не давал мне покоя. Однако те, кто занимался распространением словаря, успешно использовали известную систему «дефицита», т.е. словаря не видели ни в одном книжном магазине города. Мне улыбнулась удача, и я смог достать словарь по цене, в десять раз превышающей официальную. Я чувствовал себя как человек, нашедший клад. Я буквально набросился на словарь, на одном дыхании прочел введение. Очень было обидно, что автор словаря не дожил до его выхода в свет...

    С тех пор мне очень хотелось узнать побольше о Феликсе Шапиро, а также о редакторе словаря, профессоре Гранде. И вот — чудо: дочь Шапиро в Израиле и публикует воспоминания о его жизни, да еще и с его фотографией...

    С вашего позволения расскажу об одном эпизоде из моей жизни, связанным со словарем. Несмотря на так называемую «либерализацию», в те годы в Советском Союзе я хранил в глубокой тайне тот факт, что у меня имеется словарь. Причиной тому было также и то, что в тот период я находился под сильным давлением КГБ. Меня, простого еврея, сиониста «от рождения», человека верующего, хотели завербовать в агенты КГБ, помочь, по их словам, советскому строю. Я находился тогда на грани самоубийства. Но если уж я не хочу помочь советской власти в качестве доносчика, то уж по крайней мере я должен обучить «их» человека ивриту.

    «Мы знаем, — сказали они, — что у вас есть иврит-русский словарь».

    Можете себе представить мое положение. Более всего я боялся, что они отнимут у меня словарь, они ведь, естественно, были на все способны. Я упорно боролся с ними и победил. Но тут мне улыбнулась удача, и меня оставили в покое, пообещав на прощание, что если я решу репатриироваться в Израиль, они сделают все, чтобы мне помешать. Но, слава Богу, мы с женой счастливо живем в Израиле вот уже 28 лет! Словарь до сих пор занимает почетное место в моей библиотеке. И каждый день — как верующий еврей каждый день читает молитву — я листаю этот словарь вот уже больше 30 лет! Теперь Вам понятно, почему Ваши заметки так меня заинтересовали. Я желаю Вам долгой жизни и успеха в выпуске книги о жизни отца. Да будет благословенна память его! С большим уважением, Авраам Гольд.

                                Перевод с иврита Инны Яхот.

ГИТА ГЛУСКИНА

                                                                 семитолог-филолог,

Гиватаим

    Мне пришлось соприкоснуться с этим словарем самым непосредственным образом. С автором иврит-русского словаря я не была знакома лично, но с его редактором профессором Б.М. Гранде и с А.И. Рубинштейном я однажды встретилась. Это было в августе 1960 года. Тогда в Москве проходил Международный Конгресс востоковедов, на котором я была членом ленинградской делегации. Там я и услышала доклад Б.М. Гранде «О словообразовании в языке иврит».

    В течение многих лет я преподавала иврит на восточном факультете Ленинградского университета, на отделении семитологии на кафедре арабской филологии. Отсутствие в этой области учебных пособий на русском языке сильно затрудняло всю работу как для преподавателей, так и для студентов, которым приходилось осваивать материал ступенчатым способом, то есть прибегать к помощи разных словарей на разных языках. Так, например, изучение иврита начиналось с его древней стадии, и студентам приходилось читать библейские тексты, пользуясь при этом специальным словарем, составленным для Ветхого завета немецким ученым В. Гезениусом. Словарь давал перевод на немецкий язык, и студентам приходилось прибега ть еще и к немецко-русскому словарю (если, конечно, они не знали немецкого).

    Выход в свет иврит-русского словаря Ф.Л. Шапиро было бы мало назвать «большим событием» в советской семитологии. Это было «целой эпохой» в истории советской семитологии. Словник в этом словаре составлен на основе нового толкового словаря языка иврит, составленного Авраамом Эвен-Шошаном, и это придало словарю Ф.Л. Шапиро более общий характер. Ведь в современный иврит вошла лексика всех периодов истории языка иврит (древнего, средневекового и нового). Таким образом, студенты могли использовать э тот словарь для самых разных текстов.

    Надо отметить, что книга Ф.Л. Шапиро «Иврит-русский словарь» представляет не только словарь, но и грамматику, в нее включен довольно объемистый (100 страниц) и обстоятельный «Грамматический очерк языка иврит», составленный известным ученым, редактором этого словаря ученым-семитологом профессором Б.М. Гранде. Кроме того, в своем Предисловии к этому словарю профессор Гранде дает историю языка иврит по всем его этапам. Таким образом, иврит-русский словарь Шапиро является ценным пособием для каждого русскоязычного человека, желающего освоить язык иврит.

    Когда словарь Ф.Л. Шапиро появился в продаже, я закупила сразу 25 экземпляров, предвидя, что он скоро исчезнет из продажи, и я смогу тогда раздавать его нуждающимся ученикам. Так это и было, мое предвидение полностью оправдалось, книга была быстро распродана,  а мои ученики могли еще долго ею пользоваться. У меня же остался только один мой рабочий экземпляр, который до того уже истрепался, что из него выпадают листки. Его-то я и привезла с собой в Израиль, и теперь он лежит передо мной и я перечитываю предисловие Б.М. Гранде.

    Я благодарна случаю, который дал мне возможность сказать несколько добрых слов о Феликсе Львовиче Шапиро, человеке, совершившем в своей жизни великое дело и заслужившем всяческой похвалы.

    Да будет память его благословенна!

ДВОРА ШМАГИНА

                                                Беер-Шева

    Так же, как с нетерпением ожидала я выхода очередного отрывка из книги Лии «Словарь отца» в еврейском камертоне «Новостей недели», также мечтаю взять в руки свежую, еще пахнущую краской книгу о Феликсе Шапиро. И знаю наверняка — она будет прочитана мной на одном дыхании так же, как ее книга «Друзья, семья и я». И не только потому, что история жизни и творчества Феликса Шапиро интересна и неординарна (хотя и это немаловажно), а потому, что книга, написанная Лией, дочерью героя повествования, не может оставить равнодушным никого, а особенно нас, получивших азы сионизма, еврейства в Москве, в доме на ул. Кропоткинской, в семье Лии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});