Кукла в чужих руках - Наталия Владимировна Алексеева

каждый день, кроме тех, когда он готовился к экзаменам.

А Юлька осталась на Петроградке. Опьяненная новым счастьем, я совсем позабыла о ней, пока однажды она не написала мне ВКонтакте, что поступила в Академию художеств в Лондоне. Теперь у нее новый парень, и возвращаться она не планирует.

* * *

На свадьбу Нинки и Валеры я собиралась особенно тщательно. Сделанный мамой маникюр сверкал блестками, волосы были уложены в небрежную, но продуманную прическу, макияж почти незаметен и не превращал меня в мультяшную куклу. И самое главное — платье! Нежного персикового цвета, с открытой совершенно по-летнему спиной, прекрасное и воздушное. А его длинные узкие рукава надежно скрывали мой секрет.

На улице пахло цветами — клумбы возле метро пестрили ноготками и разноцветными ромашками, солнце ласкало кожу. Я шла, и каблуки босоножек слегка продавливали теплый асфальт.

Поднимаясь из подземки, я подставила лицо теплому воздушному потоку и вдруг услышала окрик с эскалатора, бегущего вниз. Этот возглас заставил меня вздрогнуть.

— Соник!

Я оглянулась — мне улыбался Миша Савельев. Совсем как тогда, осенью, когда мы впервые встретились и играли в «догонялки» пальцами рук на поручне. Тогда я еще не знала, какую боль принесет мне его улыбка.

— Подожди меня! — крикнул он.

Сама не знаю, отчего я не убежала — наверное, захотела проверить себя на прочность.

Он подошел и остановился на расстоянии гораздо меньшем, чем это делают двое посторонних людей. Встал так близко, что я сразу почувствовала горький аромат его парфюма. Но теперь это был лишь цитрусовый запах и ничего больше.

— Не ожидал тебя встретить!

Чуть отступив, я пожала плечами. Он окинул меня восхищенным взглядом с головы до ног, от открытых пальцев до небрежно выбившегося из прически локона.

— Ты красивая, Соник! Чем занимаешься? Рисуешь?

Я кивнула.

— Все так же, на стенах? — ухмыльнулся он.

— Нет. Участвую в международной выставке.

Он уважительно присвистнул, а я заглянула в его глаза цвета асфальта с застывшими лужицами льда. И душа моя не замерла, и дыхание не перехватило. Но все же я хорошо помнила, как однажды порезалась об этот лед. На память мне остались два тонких шрама на левом запястье и один на сердце. Они были тщательно замаскированы и больше не болели, но я знала — эти шрамы со мной на всю жизнь.

Оказалось, нам не о чем разговаривать. Я холодно попрощалась и, оставив его в недоумении, побежала на улицу.

На набережной возле входа во Дворец бракосочетания стояла толпа приглашенных. Валерка и Нина ожидали начала церемонии: он — огромный, как черный полированный шкаф, и она — изящная, как фарфоровая статуэтка. Гости улыбались и бережно обнимали букеты. Среди гостей я отыскала знакомую фигуру. Кирюха держался чуть поодаль и вглядывался в пустынную улицу. Я подкралась к нему сзади и закрыла глаза ладонями.

— Угадай кто?

— Глупая ты, Сонька, — засмеялся он.

Чтобы толпа не оттеснила нас друг от друга, я взяла его за руку, и мы вошли во дворец. В огромном зале с высоченными потолками ведущая долго и нудно поздравляла молодых и наставляла их к будущей семейной жизни. Жара стояла необыкновенная. Гости потели и переминались с ноги на ногу. Наконец она предложила жениху и невесте обменяться кольцами, и все смогли расслабиться.

— Зануднее, чем в школе! — шепнул Кирюха.

Я хихикнула и тут же зажала рот ладонью: бабушка жениха прожгла меня взглядом из-под толстых стекол очков.

Но на набережной, куда выкатилась толпа гостей, я потеряла Кирюху. Все начали фотографироваться, и пришлось улыбаться в объектив. А потом Нина и Валера вышли на причал и запустили в небо пару белых голубей. Птицы взмыли ввысь, и, проследив за ними, я увидела Кирюху. С самым серьезным видом он стоял, облокотившись на гранитный парапет. Я взбежала по ступенькам, скользнула под локоть и оказалась в кольце его рук.

— О чем мечтаешь? Вместо Невы — Индийский океан?

— Завидую им, — вздохнул Кирюха.

Я оглянулась: Нина в белом платье нежно обнимала своего новоиспеченного мужа.

— Молодоженам?

— Голубям! Летят, куда хотят, и гадят на голову, кому вздумается!

— Да ты романтик, Кир! — засмеялась я.

— Еще какой, — улыбнулся он и обнял меня.

Когда мы прекратили целоваться, я присборила узкий рукав платья и положила руку на гранитный парапет.

— Смотри, Кир.

Он посмотрел и тоже засучил рукав, освободив вытатуированную ласточку. Он приложил свое запястье к моему. И обе татуировки слились в одну: тонкие черные нити проводов и маленькие птички, готовые упорхнуть в бескрайнее небо жизни.