История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Начало войны

К 60-м гг. III в., отняв Регий у кампанских наемников, Рим вплотную подошел к узкому Мессанскому проливу, отделявшему Италию от бога­той Сицилии. Там в этот момент была сложная политическая ситуация. После неудачной авантюры Пирра карфагеняне снова завладели большей частью острова. В руках Сиракуз осталась сравнительно небольшая тер­ритория в восточной половине Сицилии. Северо-восточный угол острова с г. Мессаной находился под властью так называемых мамертинов[140]. В про­шлом это были наемники из Южной Италии сицилийского тирана Агафокла. Оставшись без дела после его смерти в 289 г., они изменнически захватили Мессану. Перебив или изгнав граждан, мамертины разделили между собой их имущество, жен и детей и поставили под свой контроль область Мессанского пролива, имевшую огромное стратегическое значе­ние. Сиракузский полководец Гиерон начал против мамертинов войну и после первых неудач нанес им поражение (около 265 г.). За эту победу он был провозглашен сиракузским царем под именем Гиерона II.

Положение мамертинов стало очень тяжелым. Не надеясь справиться с сиракузянами собственными силами, они впустили в Мессану отряд с карфагенского флота, крейсировавшего в проливе. Гиерон еще не был го­тов к войне с Карфагеном и отступил от города.

Среди мамертинов образовались две партии: одна предлагала формаль­но подчиниться Карфагену на условии признания мессанской автономии, другая настаивала на союзе с Римом. Взяла верх последняя, и в римский сенат было отправлено посольство.

Римское правительство оказалось перед вопросом огромной важности, от решения которого зависели судьбы Рима. Сенаторы прекрасно понима­ли, что принятие Мессаны в союз будет означать войну с Карфагеном, а кто мог предвидеть, к чему она приведет? Карфаген был сказочно богат, обладал могучим флотом. Сенат отдавал себе полный отчет в трудностях предстоящей борьбы. С другой стороны, Рим не мог допустить, чтобы кар­фагеняне стали твердой ногой на берегу пролива. Не говоря уже о страте­гической опасности подобной близости, это явилось бы прямой угрозой если не римской торговле как таковой (Рим в эту эпоху вряд ли еще был сильно заинтересован в торговых делах), то торговле южно-италийских союзников. Захват Мессаны настолько усилил бы позиции Карфагена в Сицилии, что покорение им Сиракуз, а следовательно, и всего острова, становилось только делом времени. Позволить это Рим не мог.

Трудность решения усугублялась еще соображениями внутриполити­ческого порядка. Большая война неизбежно должна была усилить воен­ные элементы крестьянской демократии и привести к власти ряд новых лиц, с чем нелегко было мириться старому нобилитету. Но эти же сообра­жения делали войну желательной для демократических лидеров.

Наконец, для некоторых элементов римского общества (правда, пока немногочисленных) известное значение могли иметь агрессивные стрем­ления в отношении Сицилии. Как ни примитивна была римская экономика еще в начале III в., однако, как мы указывали в предыдущей главе, тенден­ции развития медленно, но неуклонно вели к росту крупной земельной собственности и усилению рабовладения. С этой точки зрения захват пло­дородной Сицилии с ее торговыми городами был крайне желателен. В сущ­ности, ведь это представляло только дальнейшее развитие южно-италий­ской политики Рима! Повторяем, «империалистические» круги в Риме в эту эпоху были еще чрезвычайно немногочисленны, но они уже зарожда­лись и могли оказывать известное влияние на общественное мнение.

Как бы там ни было, вопрос о принятии Мессаны в союз был столь сложен, что голоса в сенате разделились, и он не принял никакого реше­ния. Последнее слово принадлежало народному собранию, которое поста­новило заключить с мамертинами союз и оказать им помощь.

Итак, было принято решение, последствия которого оказались неис­числимыми: оно развязало войну, первую в длинном ряду больших замор­ских войн, приведших к мировому владычеству Рима.

Консул Аппий Клавдий, родственник знаменитого цензора, один из вож­дей военной партии[141], был назначен руководить мессанской операцией. Но так как для набора войска нужно было время, то он отправил вперед одно­го из военных трибунов. Тому удалось с небольшим отрядом прорваться через пролив, охраняемый карфагенскими судами, и войти в мессанскую гавань. Мамертины, ободренные присутствием римлян, потребовали от начальника карфагенского гарнизона Ганнона очистить город. Ганнон рас­терялся и вывел свой отряд[142], а римляне вошли в Мессану (264 г.).

Карфагеняне решили во что бы то ни стало отобрать город и двинули к нему большие силы. Гиерон, боясь римлян еще больше, чем карфагенян, и, по-видимому, не вполне разобравшись в ситуации, заключил с послед­ними союз. Оба союзных войска с двух сторон обложили Мессану.

Тем временем Аппий Клавдий явился с двумя легионами в Регий. Гре­ческие города доставили ему транспортные средства. Ночью римляне пе­реправились через пролив, несмотря на карфагенский флот. Попытка мир­ных переговоров с союзниками не удалась, и начались военные действия. Римский консул, пользуясь тем, что сиракузяне и карфагеняне не доверя­ли друг другу, сначала напал на Гиерона, разбил его и заставил отступить, а затем вынудил к отступлению и карфагенян.

Используя свой успех, консул двинулся на юг, против Сиракуз, но с наличными силами и без флота взять город было невозможно. Так как срок должностного года Аппия Клавдия кончался, он вернулся в Рим, оставив в Мессане сильный гарнизон.

Союз с Гиероном. Взятие Агригента

Консулы 263 г.[143] явились в Сицилию с крупными силами (около 40 тыс. человек). Ряд карфагенских и греческих городов выразили покорность[144]. Римские войска беспрепятственно подошли к Сиракузам и осадили их с суши. Гиерон был реальным политиком и постарался исправить прошло­годнюю ошибку. С римлянами были заключены мир и союз на следующих условиях: Гиерон сохранял власть над Сиракузами и прилегающей к ним довольно обширной территорией, должен был вернуть римских пленных без выкупа и заплатить сто серебряных талантов военной контрибуции.

Союз с Гиероном был встречен в Риме с большим удовлетворением, так как он сильно облегчал ведение войны. Поэтому на первых порах даже решили уменьшить вдвое сицилийскую армию. Карфагеняне, наоборот, энергично набирали войска. Своим опорным пунктом они сделали круп­ный г. Агригент на юго-западном побережье Сицилии.

Консулы 262 г.[145] с армией, снова доведенной до 40 тыс., весной осадили Агригент. Операция оказалась очень трудной, так как город был хорошо укреплен и обладал сильным гарнизоном. Пять месяцев он мужественно выдерживал осаду. Наконец на выручку явилась большая карфагенская армия. Она, в свою очередь, окружила римлян и крайне затруднила им подвоз продовольствия. Такое положение тянулось около двух месяцев. Карфагенянам стало известно отчаянное состояние агригентского гарни­зона и населения, поэтому они решили дать римлянам открытое сраже­ние, в котором были разбиты и потеряли почти всю армию. Но и римляне были так ослаблены, что не смогли помешать уходу агригентского гарни­зона. После этого они ворвались в беззащитный город, разграбили его, а жителей продали в рабство.

Постройка флота и первая победа на море

Падение Агригента привело к тому, что еще несколько материковых го­родов Сицилии перешло на сторону римлян. Зато приморские центры, бо­ясь карфагенского флота, крепко держались, а неприятельские суда начали нападать на побережье Италии. Римскому правительству стало ясно, что без флота дальше воевать невозможно. Тогда с величайшей энергией было приступлено к постройке крупных боевых судов. С необычайной быстротой построили 100 пятипалубных и 20 трехпалубных кораблей. Для них требо­валось не меньше 30 тыс. искусных гребцов. Часть их доставили морские союзники, но большую часть пришлось набрать из совершенно необучен­ных италийских крестьян и городской бедноты. Для ускорения дела одно­временно с постройкой судов гребцов обучали гребле на суше, посадив их на скамьи в том самом порядке, как они должны были сидеть на кораблях.

Молодой римский флот сильно уступал карфагенскому: суда были не­поворотливы, экипаж плохо обучен, опытных капитанов мало. Чтобы ком­пенсировать эти недостатки и использовать боевые качества римской пе­хоты, на судах было применено следующее изобретение, быть может, за­имствованное из Сиракуз. В носовой части кораблей были устроены перекидные мостки с крючьями на конце и перилами по бокам. Когда рим­ский корабль сближался с неприятельским, мостки перекидывались на палубу противника, и по ним устремлялась пехота. На палубе завязывал­ся рукопашный бой, в котором римляне не имели себе равных. Это при­способление на солдатском жаргоне получило название «ворон». Его при­менили с огромным успехом в первом же крупном морском сражении.