Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова

Не хватает рабочих рук, чтобы разбирать завалы. Каждая улица была ареной какой-нибудь кровавой драмы- Камю утверждал, что самый удобный способ познакомиться с городом – - это попытаться узнать, как в нем Работают, как здесь любят и как здесь умирают. Работа в городе мертвых замерла, выполняется только самое необходимое, что должно поддерживать жизнь, любовь только поднимает голову, а своей смертью за последние два года здесь никто не умирал.

Да В Вуковаре я отправилась в одно из подразделений ругского батальона, где привела в шок молоденьких солдат. Если бы к ним явилась инопланетянка, они были бы меньше удивлены. За последний год они не видели ни одной русской жен шины.

Эти грубоватые ребята, весьма косноязычные, потребовали у меня карточку аккредитацию ООН, которой у меня разумеется, не оказалось. Тогда они заявили, что им запрещено разговаривать с журналистами без соответствующего разрешения ООН. Я прикинулась возмущенной: "Вы что, хотите сказать, что я приехала за тысячу километров, чтобы услышать такое теплое приветствие?" Они смутились и сказали, что просто боятся пускать меня внутрь, поскольку начальство отсутствует. Их неправильная речь резала мой слух. Наконец один из них решился и пригласил меня в казарму.

"А какие у вас тут развлечения?" – спросила я, осмотрев казенное серое помещение. "Только настольный теннис", -ответили мне. "Так давай поиграем. Все равно делать нечего до прихода вашего командира".

Мы весело перекидывали мячик, похожий на солнечный зайчик, случайно залетевший через окно в казарму. Он все время спрыгивал со стола и норовил ударить по тусклому каменному полю. Приходилось становиться на четвереньки и шарить в поисках мяча под солдатскими шкафами. За этим занятим нас застал румяный молоденький лейтенант. Его красивые каштановые брови удивленно поползли вверх.

"Это еще что за явление?!" – воскликнул он. "Не видите – в теннис играем! Что ж тут странного? – весело сказала я, протягивая ему руку. – Давайте знакомиться.

Даша, русская журналистка, приехала по заданию "Комсомольской правды".

Хорошенькой лейтенанта звали Мишей, и он первым делом озабоченно спросил: "Вас уже покормили?" "Какое там! – возмущенно ответила я. – Меня даже не хотели пускать сюда!" "У нее нет аккредитации ООН", – уныло оправдывался дежурный. "Но покормить-то все равно надо", – рассеянно заметил Миша. Съев в столовой несколько гамбургеров, йогуртов я сказала Мише, что здесь можно неплохо жить мне, что ему пришлось дать большую взят дать в Югославию.

Это вызывает немалое удивление англичан: "Как вы можете платить за т"уэпасное место?!" Просто англичане никоП мийских войсках и им трудно поверить, что нищенская зарплата в 8оо долларов и апельсины к завтраку манна небесная для русских парней, привыкших к грязным казармам, отсутствию горячей воды и к перловой каше. Тебе придется трудно без карточки ООН, – сказал Миша – Никто не даст тебе интервью, это запрещено. _ А как же я могу получить эту карточку? – Пресс-центр находится в Хорватии, в Загребе. _ Но я-то нахожусь на сербской стороне. Как же мне перейти линию фронта? Только с помощью ООН. Но никто мне не поможет, поскольку у меня нет аккредитации. Получается замкнутый круг.

– Да, задачка, – сказал, вздыхая, Миша. – Я должен отвезти тебя к командиру батальона и вообще отчитаться перед начальством, что прибыла журналистка.

Мы вышли из столовой и направились к стоянке джипов, мимо футбольного поля, где бегала целая команда отборных красавцев. "Это британский медвзвод, – объяснил Миша. – Пойдем, я познакомлю тебя с их капитаном". Мы подошли ближе, и к нам подбежал слегка вспотевший черноусый джентльмен. Он тут же расплылся в широчайшей улыбке, обнажавшей безупречные белые зубы. Такие зубы могут быть только у мальчиков, которые все детство питаются исключительно фруктами, йогуртами и овсянкой. "Майкл", – представился он, крепко сжав мою руку. Я подумала, почему меня так возбуждают военные? Наверное, я слишком хрупка от природы, и потому меня всем телом тянет к силе, символом которой во все времена был мужчина-солдат. Майкл обрадовался, узнав, что я приехала на два дня. "Я приглашаю вас завтра на праздник, – торжественно заявил он. – Наш медвзвод устраивает его в честь окончания своей миссии на сербской земле. Вы будете единственной леди на завтрашнем вечере". Приятно, черт побери, быть единственной дамой на празднике в окружении английских офицеров, но, боюсь, на целый взвод меня не хватит. Я поблагодарила за приглашение, не говоря ни "да", ни "нет", и сказала, что сейчас нам, к сожалению, пора идти. Миша повез меня по улицам Вуковара – города цветов, тишины и развалин. Алые розы на сером фоне казались капельками крови. Во всем этом есть какая-то мертвая красота. Тебе не кажется? – спросила я лейтенанта. Да, страшная, гнетущая красота. Я первое время не мог привыкнуть. Все время казалось, что мертвецы ночью выходят. Начальство батальона встретило меня как почетную гостью. Мне отвели хорошенький гостевой домик, на стол поставили превосходное красное вино, но моя попытка получить информацию от командира Николая Ивановича закончилась ничем. Это было все равно что выжимать воду и сухой губки. Я с рассчитанной наивностью хлопала глазами3 перепробовала несколько интонаций – от легкой девичьей придурковатости до усталого тона светской львицы, – но все было бесполезно. По-видимому, Николай Иванович принадлежит к тому твердолобому типу мужчин, которые наслаждаются своей непреклонностью и страсть как боятся хоть в чем-то нарушить правила – будь то семейная мораль или статья воинского устава.

Мы беседовали с ним до трех часов ночи, и я убедилась, что его пугают собственные желания. Он был не в силах отпустить меня и в то же время страшился моей близости. Но я по опыту знаю, что самое захватывающее – будить зверя в мужчинах подобного типа. Они долго раскачиваются, но если вдруг трогаются с места, их не остановить. Если бы меня не клонило в сон, я бы соблазнилась трудностью задачи. 27мая. Люди в Вуковаре отличаются необычайной живучестью. Их не пугают привидения, которые затевают ночные прогулки. В разбомбленных домах, в которых сохранились первые этажи, жители устраивают кафе и рестораны. Сегодня меня пригласили в подобный ресторан. Я отправилась туда в компании русского полковника Леонида, милейшего человека, сербского бизнесмена и журналиста местного радио. Мы заказали рыбу, и нас просили обождать полтора часа – рыбу еще надо выловить в Дунае или выбрать ее из сегодняшнего улова местных рыбаков и затем изжарить особым способом. Мы решили прогуляться среди живописных развалин, чтобы скоротать время и нагулять аппетит, и вскоре наткнулись на странное зрелище – стайку щебечущих девушек в огромных шляпах и вечерних платьях. Тут же суетились гримеры и парикмахеры. "Это показ мод, – с гордостью сказал мне модельер С мо Демонич. – Мы хотим продемонстрировать всему Ч) город продолжает жить и радоваться". СтранН \юдать типичную атмосферу конкурса красоть чунесших сотни вздохов, улыбок, плачей, люО снимали местных хорошеньких девчуше

_ кто бы мог полуразрушенным потолком бывший музейный особняк! Девушки, непрофессиональные модели невысокого роста, страшно стеснялись, застенчиво хихикали и ходили чуточку неловко, боясь сделать неверный шаг. Я уже приняла утреннюю дозу алкоголя, и меня понесло: "Я могу показать вам, как надо двигаться! Я работала некоторое время манекенщицей". Меня тут же поволокли в гримерную, подправили макияж, сделали мне высокую прическу, открывающую шею, и надели на меня длинное вечернее платье из черного трикотажа с откровенным разрезом и оригинальной отделкой из белой тесьмы, без рукавов, обнажающее мои тоненькие бледные руки.

Шею обмотали длиннющей ниткой искусственного жемчуга. Я вышла в зал вольной походкой уличной шлюшки и сорвала аплодисменты. После показа модельер преподнес мне черное платье, и я подумала, что, пожалуй, это самый странный подарок в моей жизни – платье из Вуковара, города, практически стертого с лица земли.

Потом мы обедали в ресторанчике, беседа текла свободно, размоченная белым вином.

Ничто так не располагает к общению, как бутылка доброго вина. "Поверишь ли, в Афганистане мне было легче, – говорил полковник Леонид. – Там все было ясно – война. Здесь мы находимся меж двух огней, контролируем так называемую розовую зону – нейтральную полосу между сербами и хорватами, и наши задачи довольно неопределенны. Мы скорее дипломаты, чем воины. Мы должны улаживать конфликты, по возможности не применяя оружия.

В январе была жуткая ситуация. В южном секторе хорваты прорвались через заслон УНПРОФОРа (войска ООН) и Убили много мирных сербов. Реакция на эти события не заставила себя ждать. 3оо вооруженных сербов окружили наши казармы в Вуковаре и велели нам убираться восвояси. Что я мог сделать? Стрелять? Немыслимо. Уходить?