Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

— Просто скажи. Ты со мной потому что… — делает паузу и выжидающе на меня смотрит.

От этого болезненного зрительного контакта выворачивает наизнанку.

Что я должен сказать ей?

Что с ней пиздец как сложно?

Что порой хочу убить?

Что меня никогда и ни от от кого так не торкало?

Что двадцать четыре на семь думаю о своенравной соплячке, не дружащей с головой?

Что боюсь потерять? И еще больше боюсь привязаться? К той, будущее с которой под вопросом. Если смотреть правде в глаза.

— Илья…

Молчу, упрямо стиснув челюсти.

— Ладно, я поняла… — выдыхает сиплым шепотом. Отталкивается от стены. Снимает и возвращает мне куртку.

Уходит.

Я не останавливаю.

Звук удаляющихся шагов эхом проходится вдоль унылых обшарпанных стен.

Слышу, как бахает дверь подъезда и ощущаю неприятный укол где-то там, в левом подреберье.

Плевать. Пусть проваливает к дьяволу! С ней одни сплошные проблемы!

Достаю еще одну сигарету. Вставляю в рот. Вытаскиваю. Сминаю в кулаке. Шумно выдыхаю и выдаю поток нецензурной брани.

«Ладно, я поняла».

— Да ни хера ты не поняла, Саня…

Глава 43. Предложение

Саша

Дисциплина. Строгий распорядок дня. Куча обязательств, минимум прав и никакой свободы. Строевая, ношение формы, вечная уборка, самоподготовка и мероприятия военно-патриотической направленности. Хорошо, если в шесть освободишься. Бывало и позже. И так каждый день…

Опаздываю на утренний развод и получаю наряд вне очереди.

Прекрасно, это уже третий за последнее время.

Как же задолбало все. Чем дольше я учусь в университете МВД, тем сильнее понимаю, как далека от желания здесь находиться. Ну потому что курсант Харитонова — абсолютно не режимный человек и ходить по указке — вообще не ее тема. Блин! Да это же именно то, от чего она так мечтала избавиться…

Когда думаю о том, что могла учиться в Гнесинке, реветь охота. Нет ничего ужаснее, чем понимать: будущая профессия не вдохновляет тебя совершенно. А между тем впереди длинные, нудные годы учебы. Учебы в том самом месте, к которому не лежит твоя душа.

— Что за депрессняк, Санек? — Машка опирается спиной о подоконник, на котором я сижу.

— Да надоел мне этот универ, — прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Смотрю на серую Москву, окутанную хандрой.

— Всем тяжело, — краем глаза вижу, как она пожимает плечами. — Привыкнем.

— А если я не хочу привыкать?

— А что у тебя есть выбор? — хмыкает, цепляя мои пальцы своими.

— Он должен быть всегда.

— Но его нет, — констатирует она невозмутимо.

— О, спасибо, у тебя отлично получается меня взбодрить! — выдергиваю свою ладонь из ее.

— Обращайся! — звонко смеется. — А если серьезно, то не загоняйся, Сашка. Ищи плюсы!

— Н-да? И какие же? — поворачиваюсь к ней.

— Приличное денежное довольствие, стаж, который, на минуточку, уже идет. Обязательное трудоустройство по окончании универа. Льготы. Ранняя пенсия.

— Боже, Маш! Да какая пенсия! Лет нам сколько! — пищу возмущенно.

— А чего? О таких вещах надо думать заранее.

Закатываю глаза.

— Но самый главный плюс, по-моему, очевиден, — вещает тоном небезызвестной Гермионы Грейнджер.

— Иии?

— Очнись, Харитошка! Да у тебя же все получается! Ты отлично учишься, с легкостью сдаешь нормативы по физподготовке, стреляешь, как чертова миссис Смит.

— Скажешь тоже… — фыркаю я.

— На меня вон посмотри. Скоро у Лесюка закончится терпение, и вышвырнут курсанта Вербицкую за ворота.

— Не вышвырнут. Потренируемся и все у тебя получится! — заявляю я уверенно.

Подумаешь, проблема! Всего-то надо стать более спортивной.

— Ну вот, меня настраиваешь на позитив, а сама нос повесила! Колись, давай, что с тобой происходит? — толкает меня локтем. Один раз. Второй.

Молчу.

— Саааш.

Я так привыкла держать все в себе, что совсем не готова обсуждать свою личную жизнь.

— Твое апатичное настроение связано с тем красавчиком, да? — конечно же она имеет ввиду Паровозова, которого видела около универа и своего дома. — Вы что, поругались?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Расстались, — слезаю с подоконника и шагаю к ведру с водой.

Да здравствует половое воспитание! В прямом смысле этого слова.

— Почему?

— Потому что, — высекаю холодно и до побелевших костяшек отжимаю тряпку.

— Что-то случилось? — не отстает она.

— Ага, случилось.

— Не поделишься? Станет легче.

— Маш, отстань.

— Я же вижу, что ты сама не своя. Еще и пришла тогда с синяками. Это его рук дело? — наконец озвучивает ту версию, которую все это время носила в себе.

— Что за бред? — резко выпрямляюсь.

— Я видела, когда мы переодевались в раздевалке, — Вербицкая вопросительно вскидывает бровь.

— Нет, это не он.

— А кто? — продолжает пытать меня.

— Я подралась. Все? Тема закрыта?

— Из-за него, что ли?

Игнорирую ее предположение.

— Подожди-ка… Ты чего, застала его с кем-то? — выдает голосом, полным изумления.

— Почти так, — принимаюсь активно работать шваброй.

— И что означает это твое почти? — никак не желает угомониться.

— То и значит. Пришла к нему домой, а мне открыла девчонка, одетая в его футболку! С ходу зарядившая, что она там живет!

Рррррр!

Как вспомню, опять по новой кипеть начинаю.

— Ты на нее набросилась?

— Не сразу. Сперва просто развернулась и ушла, — останавливаюсь в центре зала и выдыхаю, — но потом решила вернуться.

— Чтобы ее ударить?

— Чтобы в глаза ему посмотреть! — вытираю лоб тыльной стороной ладони.

— И чего, посмотрела? — любопытство одногруппницы не знает границ.

— Да, но позже. Сначала с этой козой языками зацепились. Я не выдержала, хотела прямо на ней разорвать эту чертову футболку! Потому что я ее носила! Я! — ору громко. — Мало мне было одной, вечно трущейся около него Свечки! Теперь еще и это!

— Тише, Саш. Тише… — Машка подходит ко мне и обнимает, привлекая к себе. Чего я совсем не ожидаю.

— Не надо меня жалеть! — сопротивляюсь.

— А я и не жалею. Поддерживаю, — легонечко гладит по спине. — Ты правильно сделала, что начистила пятак этой курице. Вот я, например, так ни за что не смогла бы…

Я тоже думала, что таких эпизодов в моей жизни не будет. Тоже мне, нашла чем восхищаться. Тем, что я опустилась до драки?

Пару минут стоим в тишине, после чего я разрываю эти наши неуместные объятия.

Не привыкла я к такому. Подобное происходило разве что в отношениях с моей единственной близкой подругой, Аленой Лисицыной. Подругой, исчезнувшей в неизвестном направлении почти полгода назад.

— Он хоть объяснился с тобой?

— Да, но это уже неважно. На самый главный вопрос ответа я так и не получила. Поставим точку в этом разговоре, ладно? — продолжаю надраивать пол актового зала.

* * *

— А ты ревнивая, да?

— Очень, — признаюсь я честно.

— Сань, это плохо. У меня мамка такая… Запилила отца настолько, что он от нее ушел, — произносит Машка грустно.

— Значит повод был.

— Да какой там повод? Ну работал в женском коллективе, а ей это не нравилось.

— Нет дыма без огня, — снимаю и полоскаю в ведре тряпку.

— Это было ужасно, Саш. Ревность уничтожила их брак. Тотальное недоверие ни к чему хорошему не приводит. Знаешь, какие скандалы она ему устраивала? Я мелкая была, но все-все помню.

— Наверняка у твоей мамы были причины усомниться в его верности, — упрямо гну свою линию.

— Вечные разборки на пустом месте, — качает головой она. — Папа терпел долго, но однажды собрал чемодан и ушел. Никогда не забуду тот день…

Судя по голосу, как будто плачет.

— Вы с ним общаетесь? — имею наглость спросить.

— Общаемся. Только теперь у него новая семья. Адекватная, любящая жена. Двое детей. Ему не до меня. Поэтому мы редко видимся, — всхлипывает, и я иду к окну, чтобы достать из сумки салфетки. — Мама воспринимает мои встречи с ним как предательство.