Философия и социология гуманитарных наук - Валентин Николаевич Волошинов

универсальной грамматики[287].

Следует здесь же отметить, что примат точки зрения понимающего над точкой зрения говорящего остается постоянной особенностью второго направления. Отсюда, на почве этого направления, нет подхода к проблеме выражения, а следовательно, и к проблеме становления мысли и субъективной психики в слове (одна из основных проблем первого направления).

В более упрощенной форме идея языка, как системы условных произвольных знаков, в своей основе рациональных, разрабатывалась в XVIII веке представителями эпохи Просвещения.

Рожденные на французской почве, идеи абстрактного объективизма и до настоящего времени господствуют по преимуществу во Франции[288]. Минуя промежуточные этапы развития, перейдем прямо к характеристике современного положения второго направления.

Современные представители абстрактного объективизма.

Наиболее ярким выражением абстрактного объективизма в настоящее время является так называемая «женевская школа» Фердинанда де Соссюра (ныне уже давно умершего). Представители этой школы, особенно Шарль Балли (Bally), являются крупнейшими лингвистами современности. Ф. де Соссюр придал всем идеям второго направления поразительную ясность и отчетливость. Его формулировки основных понятий лингвистики могут считаться классическим. Кроме того, Соссюр безбоязненно доводил свои мысли до конца, придавая исключительную четкость и резкость всем основным линиям абстрактного объективизма.

Насколько школа Фосслера не популярна в России, настолько популярна и влиятельна у нас школа Соссюра. Можно сказать, что большинство представителей нашей лингвистической мысли находятся под определяющим влиянием Соссюра и его учеников – Байи и Сешей (Sechehaye)[289].

На характеристике взглядов Соссюра, ввиду их основополагающего значения для всего второго направления и для русской лингвистической мысли, мы остановимся несколько подробнее. Правда, и здесь мы ограничимся лишь основными философско-лингвистическими положениями Соссюра[290].

Соссюр исходит из различения трех аспектов языка: языка-речи (langage); языка как системы форм (langue) и индивидуального речевого акта – высказывания (parole). Язык (в смысле системы форм) и высказывание (parole) являются составными элементами языка-речи, понятой в смысле совокупности всех без исключения явлений – физических, физиологических и психологических, – участвующих в осуществлении речевой деятельности.

Речь (langage) не может быть, по Соссюру, объектом лингвистики. Она, взятая сама по себе, лишена внутреннего единства и самостоятельной автономной законности. Она – композитна, гетерогенна. В ее противоречивом составе трудно разобраться. Невозможно, оставаясь на ее почве, дать отчетливое определение языковому факту. Речь не может быть исходным пунктом лингвистического анализа.

Какой же правильный методологический путь для выделения специфического объекта лингвистики предлагает избрать Соссюр? Предоставим слово ему самому.

«Мы думаем, – говорит он, – что есть лишь одно разрешение всех этих противоречий (имеются в виду противоречия внутри „langage“, как исходного пункта анализа. – В.В.): с самого начала нужно встать на почву языка (langue) и принять его за норму всех других явлений речи (langage). В самом деле, среди стольких противоречий и двойственностей язык один кажется способным к автономному определению и он один дает для мышления достаточную точку опоры»[291].

В чем же по Соссюру принципиальное различие между речью (langage) и языком (langue)?

«Взятая в ее целом, речь многообразна и гетероклитна. Относясь к нескольким областям, будучи одновременно явлением физическим, физиологическим и психическим, речь принадлежит еще области индивидуальной и области социальной; она не дает себя классифицировать ни по какой определенной категории гуманитарных явлений, ибо неизвестно, как найти ее единство».

«Язык, наоборот, есть и целое в себе, и принцип классификации. Как только мы дадим ему первое место среди явлений речи, мы внесем естественный строй и порядок в конгломерат, не поддающийся никакой иной классификации»[292].

Таким образом, по Соссюру, необходимо исходить из языка, как системы нормативно-тождественных форм, и освещать все явления речи в направлении к этим устойчивым и автономным (самозаконным) формам.

Отличив язык от речи в смысле совокупности всех без исключения проявлений речевой способности, Соссюр переходит далее к отличению его от актов индивидуального говорения, т.е. от высказывания (parole).

«Отличая язык от высказывания (parole), мы, тем самым отличаем: 1) то, что социально, от того, что индивидуально; 2) то, что существенно, от того, что побочно и более или менее случайно».

«Язык не является деятельностью говорящей личности, он – продукт, который личность пассивно регистрирует; язык никогда не допускает преднамеренности, и субъективная рефлексия имеет место лишь в целях различения и классификации, о чем речь впереди».

«Высказывание, напротив, индивидуальный акт воли и мышления, в котором мы можем различить: 1) сочетания, посредством которых говорящая личность утилизирует систему языка для выражения своих индивидуальных мыслей; 2) психофизический механизм, позволяющий высказывать эти сочетания»[293].

Высказывание не может быть объектом лингвистики, как ее понимает Соссюр[294]. Лингвистическим элементом в высказывании являются лишь наличные в нем нормативно тождественные формы языка. Все остальное – «побочно и случайно».

Подчеркнем основной тезис Соссюра: язык противостоит высказыванию, как социальное – индивидуальному. Высказывание, таким образом, сплошь индивидуально. В этом, как мы увидим дальше – proton pseudos Соссюра и всего направления абстрактного объективизма.

Индивидуальный акт говорения – высказывания, столь решительно оставленный за бортом лингвистики, возвращается, однако, как необходимый фактор в истории языка[295]. Эта последняя, в духе всего второго направления, резко противопоставляется Соссюром языку, как синхронической системе. В истории господствует «высказывание» с его индивидуальностью и случайностью, поэтому ею правит совершенно иная закономерность, чем та, которая правит системой языка.

«Потому-то, – говорит Соссюр, – синхронический „феномен“ ничего не имеет общего с диахроническим… Синхроническая лингвистика должна исследовать логические и психологические отношения, связующие элементы, которые существуют и образуют систему, так, как они существуют для одного и того же социального сознания.

Диахроническая лингвистика, наоборот, должна изучать отношения между элементами, следующими друг за другом и не существующими одновременно для одного и того же социального сознания; эти элементы замещают друг друга во времени и не образуют между собой никакой системы»[296].

Воззрения Соссюра на историю чрезвычайно характерны для того духа рационализма, который до настоящего времени господствует во втором направлении философско-лингвистической мысли и для которого история – иррациональная стихия, искажающая логическую чистоту языковой системы.

Соссюр и его школа не единственная вершина абстрактного объективизма в наше время. Рядом с ней возвышается другая – социологическая школа Дюркгейма, представленная в лингвистике такой фигурой, как Мейе (Meillet). Мы не будем останавливаться на характеристике его воззрений[297]. Они всецело укладываются в рамки выставленных основоположений второго направления. И для Мейе язык является социальным явлением не в своем качестве процесса, а как устойчивая система языковых норм. Внешность языка по отношению