Общая психопатология - Карл Ясперс

(бб) В том, что касается ассоциативных процессов, классическая заторможенность представляет собой точную противоположность скачки идей. При этом, в отличие от слабоумия, содержание не разрушается. Никаких ассоциаций не возникает; в сознание ничто не проникает. Обнаруживается тенденция к полной опустошенности всей сферы сознания. Даже при появлении немногочисленных разрозненных ассоциаций детерминирующая тенденция — так же. как и в случае скачки идей, — оказывается крайне слабой. Больные не могут сосредоточиться. Иногда после длительных усилий удается вызвать реакцию, но часто больные подолгу молчат и пребывают в глубоком ступоре.

(вв) Связь между скачкой идей и заторможенностью. Судя по всему. эти два явления могут выступать вместе. Скачка идей может быть наделена богатым или бедным содержанием; речь в условиях потока мыслей может быть обильной (речевой напор) или крайне скудной (вплоть до немоты).

Когда больные осознают существование этого расстройства, затрагивающего течение их психической жизни, они описывают скачку идей как напор мыслей («натиск мыслей», Gedankendrang), а торможение — как субъективную ингибицию. Целое есть не что иное, как сочетание торможения мышления со скачкой идей (ideenflьchtige Denkhemmung). Больные жалуются, что не могут справиться с огромной массой мыслей, с мучительной гонкой образов и представлений, которая стремительно проносится через их душевный мир; но они же жалуются и на то, что больше не могут мыслить, что новые мысли к ним не являются. Если же больные осознают также утрату детерминирующей тенденции, они энергично стараются привести свои мысли в определенный порядок и переживают полную неэффективность всех своих попыток сосредоточиться на формировании целей и доминирующих представлений. Они переживают одновременно возбуждение, натиск мыслей, вызываемый нарастанием ассоциаций, и заторможенность. обусловленную собственной неспособностью удержать хотя бы одну связную мысль в хаосе этой горячечной гонки.

(гг) Отвлекаемость-. Когда детерминирующие тенденции отсутствуют или недостаточны, а ассоциации продуцируются в возросшем количестве, возникает скачка идей. Когда же процесс определяется случайными внешними впечатлениями, мы прибегаем к термину отвлекаемость (Ablenkbarkeit). Больной сразу же замечает, называет и используют в своей речи разные предметы, которые он видит у кого-то в руках (например, часы, ключ, карандаш): то же происходит с осуществляемыми на его глазах действиями (постукивание, поигрывание с часами, позвякивание ключами). Но уже в следующие мгновение он отвлекается на что-то иное — пятно на стене, галстук врача, любой мало-мальски заметный объект в его окружении. Очевидно, скачка идей и отвлекаемость часто выступают совместно; но так: происходит не всегда. Встречаются больные, совершенно не продуцирующие ассоциаций, но при этом обращающие внимание на любой внешний стимул, с другой стороны, встречаются такие больные, у которых весь процесс смены представлений, как кажется, сводится к ассоциативной скачке идей, не прерываемой никакими внешними стимулами.

Отвлекаемость наблюдается не при всяком стимуле. Иногда отмечается определенный выбор сфер интересов или хотя бы определенным образом коррелирующих сфер. Эта частично доступная психологическому пониманию разновидность психических расстройств, через ряд промежуточных стадий, переходит в противоположную крайность — отвлекаемость под воздействием каких угодно стимулов. Любой предмет именуется наравне со всеми остальными, любое слово повторяется, любое движение имитируется. В условиях такой «чистой» отвлекаемости появление того или иного понятного элемента кажется своего рода «эхо-симптомом», то есть чисто автоматическим событием. В первом случае стимул, улавливаемый отвлекающимся вниманием, так или иначе подвергается психологической обработке; во втором же случае остается лишь неизменная, автоматическая реакция. Поэтому лучше зарезервировать термин «отвлекаемость» только для тех случаев, когда у нас возникает убежденность, что больной сознает наличие каких-то изменений, затрагивающих направленность его внимания: он обращает внимание на что-то определенное, а затем сразу же отвлекается, но это происходит таким образом, что мы можем испытать эмпатию по отношению к его переживаниям.

(б) Путаница (Verwirrtheit)

Больные, страдающие шизофренией, жалуются на усталость, утрату способности к концентрации внимания, ослабление умственных способностей, плохую память. Смысл этих разнообразных жалоб может быть определен более ясно, если наблюдателю удастся обнаружить объективную дезорганизацию и действительные расстройства самого процесса мышления. Берингер осуществил отбор ряда случаев, при которых дезорганизация мышления не дошла до такой степени, чтобы сделать описания больными собственного состояния невозможными. Он отметил, что субъективные описания — в противоположность многим жалобам больных маниакально-депрессивным психозом по поводу своей заторможенности — хорошо коррелируют с объективными данными.

Жаюоы таковы: мысли настолько мимолетны, что кажутся отрезанными, связи теряются, мысли летят с огромной скоростью. Плохо, когда больных оставляют наедине с самими собой; лучше дать им возможность что-то делать или занять их разговором. Больной говорит: «Я так быстро забываю свои мысли; только я хочу что-то записать, как это улетучивается… Мысли торопятся, они утрачивают ясность. Мысль молнией проносится сквозь мою голову; через мгновение приходит следующая мысль, о которой я секундой раньше не думал… Я ощущаю полный сумбур. Я не контролирую поток собственных мыслей… Мысли спутаны, они мелькают мимо, хотя я знаю, что они только что были там. Наряду с главными мыслями всегда есть какие-то побочные мысли. Они запутывают меня, и я не могу ни к чему прийти, становится все хуже, все идет наперекосяк. смешивается без всякого смысла. Я сам должен был бы над этим смеяться. если бы это было возможно… У меня такое чувство, будто я обеднел мыслями. Все. что я вижу и о чем я думаю, кажется мне бесцветным, плоским, однообразным. Так, весь университет скукожился до размеров моего шкафа».

Многое в этом болезненном переживании спутанности и хаоса обязано своим возникновением пассивности больного; когда больной активен. он переживает затрудненность собственного мыслительного процесса и его крайнюю обедненность.

При тестировании способностей больной может выказать стремление к сотрудничеству и способность сосредоточиться на поставленной задаче; но мы обнаружим ослабленную способность к запоминанию, явно плохое понимание логической структуры повествования, неумение распознать бессмыслицу, существенные затруднения, испытываемые при необходимости заполнить пробелы во фразах, и т. д. Больной, давший приведенное выше четкое описание своего состояния, не смог в письменном виде изложить простую просьбу к одному из своих знакомых: ему пришлось исписать 14 страниц, несколько раз начать сначала, но он так и не сумел достичь своей цели.

Карл Шнайдер дал весьма тонкое описание такого неупорядоченного шизофренического мышления. Это непреднамеренное «слияние» или «смешение» (Verschmeizung) разнородных элементов; это так называемый вздор (Fasein)^, то есть хаотическое перемешивание обладающих смысловой определенностью, но гетерогенных минимальных элементов психического содержания; это «соскальзывание» (Entgleiten) — непреднамеренный разрыв цепочки мыслей; это внезапное вклинивание нового мыслительного содержания на место «правильной» цепочки мыслей и т. д.

Некоторые исследователи пытались более наглядно представить этот тип мышления — или, точнее, этот тип психического процесса в целом — через сравнение с той разновидностью мышления, которая дает о себе знать в состоянии усталости или перед засыпанием (Карл Шнайдер). а также с архаическим мышлением первобытных людей (Шторх [Storch]). Но все это не более чем сравнения. В состоянии усталости или перед засыпанием первичное изменение — это изменение сознания; в случае архаического мышления мы имеем дело с определенной стадией исторического развития человеческого разума (как порождения культуры. а не как биологически унаследованного качества). Что же касается шизофренического мышления, то здесь особого рода первичным расстройством Оказывается затронуто само течение психической жизни, и именно это обстоятельство служит для нас эмпирически существенным фактом.

§3. Интеллект (Intelligenz)

Этим термином принято обозначать совокупный умственный потенциал данного человека, те инструменты реализации способностей, которые он целесообразно использует для адаптации к жизни.

(а) Анализ интеллекта

Следует различать: а) предпосылки интеллекта, б) багаж знаний, в) интеллект в собственном смысле. Предпосылками интеллекта (или иначе, предпосылками умственных способностей) мы должны считать способность к запоминанию и память, утомляемость, механизмы, лежащие в основе двигательных явлений, речевого аппарата и т. д. Эти предпосылки часто смешиваются с умственными способностями как таковыми. Человек, который ничего не помнит, не может говорить или слишком быстро утомляется, естественно, лишен возможности проявить свой интеллект. Но в подобных случаях причина состоит в расстройстве некоторой строго определенной функции, а это, в свою очередь, приводит к расстройствам в аспекте проявления интеллекта; о расстройстве же интеллекта как такового говорить не приходится. Если мы хотим анализировать аномалии интеллекта как нечто самостоятельное, нам нужно уметь различать понятие «интеллект» с одной стороны и рассмотренные выше ограниченные и фундаментальные психофизиологические функции — с другой. Липман с гордостью говорит о прогрессе, достигнутом благодаря «выделению афазии и апраксии из недифференцированной, хаотической категории „слабоумие» («Demenz»)".