Легкой поступью безумия - Оля Виноградова

Скайди вернулся в Школу, пустую в связи с каникулами у учащихся. Дождался сумерок, кропотливо работая над новым учебным планом, собрался и направился к домовладению Кессела. Если все прошло по плану, то его ждала незапертая дверь.

В холл юноша вошел, как хозяин. Чуть приподнял белесую бровь и, хмыкнув в кулак, смело поднялся наверх. В спальню. Уже с лестницы он почуял запах страха… и возбуждения. Значит, добровольному помощнику удалось опоить девушку и теперь она сгорает в пламени неутоленных желаний. Скилл словно наяву увидел блестящий влажный лоб, прилипший к нему завиток светлых волос и чувственно приоткрытый рот… Впрочем, рот никак не мог быть приоткрыт, ибо в нем должен быть кляп, спасающий уши соседей и прохожих от криков жертвы.

К чему фантазии? Сейчас он войдет и все увидит собственными глазами. Вожак тихонько рассмеялся. Постучал в дверь и открыл ее. Как он и ожидал, Тереса сидела на кресле. Запястья и лодыжки туго обхватывали бельевые веревки. Немного разлохмаченные - она наверняка пыталась освободиться. Во рту скомканный платок, губы разрежаем шарф. И виконтесса действительно вспотела.

Увидев вошедшего, девушка подняла голову и вновь задергалась. Уши оборотня резануло ее шумное обеспокоенное дыхание. Скилл встал перед ней и неторопливо снял рубашку, расстегивая пуговицу за пуговицей. Скинул туфли и гольфы. Расстегнул бриджи. Из горла Тересы вырвался судорожный всхлип, когда она догадалась, к чему все эти манипуляции. Она удвоила усилия, но веревки не поддавались. В уголках глаз скопились слезинки и, переполнив чашу терпения, пролились мокрыми дорожками по щекам.

Виконтесса на секунду потеряла своего мучителя из вида, но тут же нашла его. Теплые мужские руки скользнули по плечам. Правая обхватила полукружье груди, сквозь ткань нащупала сосок и сжала его. Левая коснулась ямки за ухом, большим пальцем погладила мочку уха, и присоединилась к правой, но за корсажем платья. Дыхание парня обожгло щеку, коснувшегося губами уголка ее израненных губ.

Девушка всхлипнула. Отрава в ее крови действовала безотказно. Убеждения виконтессы встали вразрез с желаниями тела. Она вспыхнула буквально от одного прикосновения, и к ужасу самой ситуации добавился ужас и шок из-за ее реакции. Непроизвольной, но не менее постыдной от этого.

Скилл на миг отстранился, дотянулся до ножа для резки бумаг, который приметил ранее, резанул ткань и шнуровку корсажа. Сделал надрез на юбке. Резким движением разорвал ее до конца и уже обоими руками дотронулся до вызывающе торчащих сосков. Несколько легких движений, и губы накрывают подготовленную плоть, а свободные пальцы скользят по внутренней стороне бедра Тересы.

Толика времени, и девушка стонет под ритм прикосновений и пытается прильнут к Скайди. По ее телу пробегают мышечные судороги, выкручивающие привязанное тело. Пять движений ножом. Оперевшись на поданную руку девушка встала. В ее затуманенных ласками глазах блуждает страх, сомнения и отчаянная необходимость удовлетворить плоть. Она хотела вернуть отобранную гармонию внутри себя и если для этого нужно предать, переступить через себя… То пусть будет именно так!

- Чего-то не хватает, - прошептал Скил между поцелуями. - Чуть не забыл…

Отступив назад, он наотмашь ударил девушку по лицу. Схватил за руку, завел за спину и выкрутил запястье до хруста, толкнув тело по направлению к столу. Он не собирался быть с ней нежным. Да и удовлетворение в конечном итоге не главная цель.

От удара Тереса очнулась. В голове немного прояснилось. Она застыла, а потом принялась не глядя лягаться. Возбуждение пропало. На смену ему пришли сосредоточенность и ожесточение. Путаясь в складках порванного платья, виконтесса извивалась всем телом, вырывалась из захвата. Внезапно появившаяся сила, наполнившая вялое тело, требовала выхода.

Девушка упала на пол, увлекся за собой противника. Ногой пнула Скайди в живот, окончательно освободившись. Мгновенно вскочила на ноги, низко пригнулась, опустив голову, расставила руки в стороны и зарычала, совсем как рассерженная псина.

Скилл с удовольствием наблюдал за виконтессой. В глубине ее сузившихся глаз разгорался золотой огонь. Еще чуть-чуть давления, и она сорвется. Глупая усмешка выползла наружу и устроилась на тонких губах парня. Ему нравился сам процесс. Превращения жертвы в охотника. Охотника на четырех лапах. Зарычав в ответ, он бросился на девушку, метя в доступный мягкий живот.

Тереса дернулась в сторону. В поисках спасения ее взгляд зацепился за окно. Слитным гибким движением она перемахнула через стол, оттолкнулась от пола и выпрыгнула в сад, прикрыв скрещенными руками лицо, но по ту сторону стены приземлился уже не человек. Победный вой взбаламутил летнюю ночь. Юноша, последовав примеру виконтессы, покинул каменные стены и взял след.

Никуда она не денется. Все самки в стае принадлежат ему… Я вела себя, как обычно. Согласно договоренности с Леном не старалась разрушить привычный образ. Временами мне казалось, что перспектива стать оборотнем не так уж и плоха, и я даже жалела о существующей для меня возможности выбора. Если бы я знала… Если бы мне кто-то сказал и последствиях совершенного в больнице поступка… По поверью разбитое зеркало к несчастью, но кто-то всего лишь поранит палец, а кто-то располовинит себя надвое.

Ведь что есть вторая ипостась? Только ли речь идет о звериных инстинктах и потребности впиваться в горло не оборотням? Нет, не только. Это способ сбежать за пределы человеческого разума. Неограниченная возможность раз за разом открещиваться от реальности с ее проблемами и метод решать их. Быстро. Так, как нужно тебе, а не так, как диктуют навязанные обществом правила.

Кто откажет оскаленной волчьей пасти? Правильно - никто. Быть может захотят отомстить за обиду когда-нибудь потом, но "потом" понятие растяжимое, а время имеет свойство стирать из памяти неприятные для человека события, лишь изредка по принципу подобия доставая их из пыльного мешка, чтобы помочь не совершить прежних ошибок. Или же совершить их опять…

Я думала. Много. О разном. Знал ли Станислав о том, кто я? Маркиз - спаситель невинных дев. О, Человек! Звучит-то как глупо! Не осталось в Тирайе благородства. Памятник ему и тот осквернен и разрушен до основания вот такими вот плетущими интриги лжецами. Как, должно быть, он искусал себе локти, осознав, что птичка сдохла не добравшись до приготовленной ей клетки, и теперь необходимо искать иного живца. Но… Почему-то думать, что Ошанский нашел мне замену было неприятно.

А Клеймор? Знал ли он, чьи губы целует и чье тело дрожало под его опытными руками? Вряд ли. Смех разбирает, стоит представить себе брезгливо сморщенный аристократический нос Людвига. "Фуу, откуда в моей постели шерсть?" - вопрошает в моей фантазии призрак графа. Сидящая же напротив него волчица, на секунду отрывается от выгрызания блох и смущенно разводит передними лапами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});