Гнев истинной валькирии - Мид Райчел

Лусиан ничего не ответил. Он сидел и молчал так долго, что Джастин испугался.

«Похоже, это та самая соломинка, которая ломает спину верблюду, – вздохнул Гораций. – Смотри, вот человек, который каждый день принимал сложнейшие решения под прицелом тысяч фотокамер – и все равно улыбался! А теперь погляди на него! Все ты виноват…»

– Но как? – наконец выговорил Лусиан. – Как у вас с Мэй получилось испортить все, что можно, всего за несколько дней? Нет, я понимаю, что ты был не лучшим другом, но все равно – за что? За что ты мне так жестоко мстишь?

Джастин присел рядом:

– Вот только не надо впадать в пессимизм. Думай об этом, как о счастливом шансе.

– На что?

– На то, чтобы войти в историю. Ты же сам говорил: хочу этой поездкой доказать людям, что чего-то стою. – И Джастин воздел руки: – Разве ты не видишь? Вот он, шанс! Лусиан Дарлинг, сенатор – нет, консул! – раскрыл заговор против нашей страны и, мало того, еще и способствовал освобождению невинных джемманских девочек, похищенных из семей в нежном возрасте. Только представь, как будут благодарны тебе родственники. Жители РОСА в экстазе благословят тебя как правителя.

Лусиан помолчал, обдумывая сказанное.

– Мне кажется, что девочек родственники намеренно сбагрили в Аркадию – точно как племянницу Мэй. Эти родственники в очередь встанут, чтобы меня придушить!

– А вот журналистам совершенно не обязательно знать об этом. Нам что нужно? Данные генетической экспертизы, совмещенные с выпиской из национального реестра, и трогательное фото в обнимку с тобой.

– В РОСА-то меня будут благословлять! А что в Аркадии станут делать? Проклянут?

– Кто их спросит? Они же за тебя не голосуют! И потом, они сами во всем виноваты – захотели устроить нам захват, стрим отключить… – Да уж, этим вечером его прямо распирало от демагогии. – А когда их поймают с поличным, правительство от них откажется: мол, мы тут вовсе ни при чем. Мы сообщим прессе, что освобождению девочек способствовали наши новые друзья-перебежчики, а историю с салоном и прочими бессудными убийствами опустим. А у аркадийского правительства и так будет полно забот. Они попытаются отойти назад – ведь иначе мы им заплатим в ответ за попытку дестабилизации обстановки на нашей территории. Так что им будет точно не до каких-то девчонок. В результате ты выйдешь из этой истории победителем, а отношения между нашими странами совершенно не ухудшатся.

Лусиан одарил его долгим пристальным взглядом:

– Как у тебя это получается? Ты же кого угодно и на что угодно уговорить можешь. Ты это все заранее придумываешь или импровизируешь на ходу?

– Нравится? – спросил Джастин.

– Скорее пугает. Хорошо, что ты не политик.

«Сейчас самое время спросить, не хочет ли он узнать больше о нашем боге Одине, – встрял Гораций. – Смотри, как везет!»

Джастин не удостоил птицу ответом, но ему стало не по себе: помилуйте, да ведь он делает то же самое, что и в доме Гедеона, – ловит сердца и души, сплетая истории! Интересно, для этого нужен талант афериста или рассказчика?

«Оба, – растроганно сообщил Магнус. – Поэтому наш бог тебя и избрал».

– План замечательный, но сработает, только если Мэй вывезет этих девчонок и не попадется, – предупредил Лусиан. – Границу пересечь непросто и с их стороны, и с нашей. Если аркадийцы схватят ее, нам, увы, придется сделать вид, что мы тут ни при чем. А если это случится до того, как мы покинем страну, они точно не выпустят с нами свою делегацию. И нас тоже не выпустят – очень легко.

Джастин припомнил свой последний разговор с Мэй: там даже намека не было на то, что она замыслила авантюру такого размаха. Она беспокоилась за него и, если бы он разрешил, поехала бы с ним в храм. Похоже, случилось что-то, подтолкнувшее ее активно действовать. Наверняка дело в кинжале. А если так оно и было, значит, у нее есть конкретный план, как выбраться из этой проклятой страны. Какой – неизвестно. Но он верил в Мэй. У него не оставалось иного выхода.

– Ее не поймают, – твердо заявил он. – Она все продумала. У нее есть план, и мы снова увидимся, уже в РОСА. И если уж на то пошло, когда она вернется обратно, ей придется за многое ответить. Даже если она вернется с победой. Если хочешь ей помочь, скажи, что ты уполномочил ее на все эти действия. Для прессы придумают какое-то правдоподобное объяснение, а вот за закрытыми дверями из Мэй всю душу вытрясут.

– Это мне придется за многое ответить! – обиделся Лусиан. – Я еще не консул, Джастин. И я понятия не имею, почему ты считаешь меня чуть не всесильным!

– Потому что после того, как мы все уладим, твоя звезда будет в зените. И ты станешь консулом непременно. Не важно, сколько законов нарушено, тебя никто не накажет за то, что ты помог солдату, вернувшемуся с победой, которая растопит любое сердце. Кто решится пойти против любимца публики? Никто. Поворчат – и перестанут.

– Консул начальствует над Сенатом, но закон – превыше всего. – Лусиан горько вздохнул. – А ты, выходит, предлагаешь мне забыть базовые принципы нашего государственного устройства, если я стану достаточно популярным…

– Ну да.

Лусиан снова вздохнул:

– Нужно рассказать остальным. Пусть знают, чего ждать.

Дальше Лусиан проявил себя с самой лучшей стороны. Его пришлось долго убеждать, но ко времени неурочной встречи сенатор собрался и выдал потрясающий монолог, мгновенно захвативший внимание аудитории. Понятно, что многое он в своей речи опустил, некоторые моменты сгладил, и в целом все звучало очень убедительно. Он безоговорочно поддержал Мэй и не обмолвился об ее личном интересе в виде племянницы, утверждая, что преторианка действовала строго в рамках своих полномочий и по его приказу. В изложении Лусиана вся эта авантюра выглядела легким делом, и Джастин даже сам в это поверил – хотя прекрасно знал, что в любой момент все их планы могут пойти прахом.

Именно это в первую очередь пришло в голову дипломату Аттикусу.

– Какой кошмар! – ужаснулся он. – Ничем хорошим это не кончится! Из-за нас начнется война!

– Если все сказанное – правда, войну хотят начать они, – возразил Джордж, воспринявший известие о заговоре близко к сердцу. – И зачем ждать, пока их хакеры вцепятся в нас? Надо их сразу по приезде скрутить.

– Нам нужны доказательства, – принялся терпеливо разъяснять Лусиан. – Мы должны выяснить, что они умеют. Чему их научил джемманский перебежчик, как его…

– Коулиц, – подсказал Джастин.

Эта фамилия произвела на Джорджа большое впечатление.

– Я слышал о нем! Известный парень в своей области был! Я и не знал, что он здесь обосновался… По мне, так лучше Южная Америка.

Аттикус заметно обрадовался, что хоть кто-то знает, кто такой Коулиц. Но его все равно не на шутку беспокоила угроза дипломатического скандала.

– Эту аркадийку будет очень непросто вывезти!

– Сколько женщин приехало, столько и уедет, – заверил его Лусиан. – Надо просто не подпускать никого к ней оставшиеся несколько дней, и все.

Аттикус застонал:

– Целых два дня!

Наконец все разошлись по спальням, и тут к Джастину подошла Вал:

– Вы с господином сенатором все нам расписали в розовом свете, – тихо проговорила она. – Насколько это правда?

– Все правда! – заверил ее Джастин. – Мы вернемся в РОСА героями! Раскрытый заговор! Спасенные девочки! Надеюсь, Даг наконец-то поступит как честный человек и женится на тебе, потому что после поездки у тебя не будет отбоя от женихов.

Вал закатила глаза:

– Вот только не надо так шутить, ладно? Насколько все серьезно? У Мэй проблемы?

– Пока нет. И если не попадется – не будет.

– Но Мэй пытается вывезти толпу девчонок из враждебного государства через хорошо охраняемую границу…

– Да, – отрезал Джастин.

И хотел уйти, но Вал поймала его за рукав.

– Я серьезно, – сказала она. – Пожалуйста. Скажи мне, что Мэй есть на что надеяться. Или нам остается лишь молиться, чтобы все получилось?

– Молиться? Ты что, верующая, Вал?