Последний ребенок - Джон Харт

своих карточек. Помятых, стертых, сырых. Она подняла глаза и посмотрела на него. — Их здесь девятнадцать.

Лицо ее разгладилось и как будто озарилось, а Хант ощутил странное, непривычное смущение.

— Хотел, чтобы Джонни знал, что может позвонить… если случится что-то плохое.

Она кивнула, приняв такое объяснение как должное и ничуть не удивившись.

— Потом я поискала по всему дому и нашла те, что вы дали мне. Знаю, я много их выбросила, но с десяток еще осталось.

— Такая у меня работа.

Кэтрин смотрела на него в упор и не отводила глаза.

— Правда?

Хант отвернулся.

— Вы всегда были рядом. Всегда были на нашей стороне.

— Любой коп на моем месте поступил бы…

— Не думаю. — Ее плечо коснулось его плеча, и между ними как будто проскочил заряд, трескучая и жалящая голубая искорка. — Спасибо.

Потом они сидели в наступившей тишине, бок о бок. Кэтрин подтянула ноги, сложила руки на коленях и опустила голову ему на плечо. Хант чувствовал легкое прикосновение узкой руки и тепло ее кожи. За спиной холодный дождь стучал в окно.

— Спасибо, — еще раз сказала она.

И Хант застыл.

Глава 40

Гроза разбушевалась так, что Джонни даже не увидел, как солнце соскользнуло за горизонт. Дождь лил не переставая, холодный и кусачий, и температура падала и падала. Серый воздух сначала посинел, потом сделался почти черным, но Джонни оставался на месте и не пошевелился даже тогда, когда молния ударила с неба раскаленной добела вспышкой, расколовшей воздух с таким звуком, будто треснул камень. Он лишь вжался в себя и в стену, продолжая наблюдать, как Ливай подгреб на могилу остатки земли, разровнял лопатой и тоже сел. Вода полилась с него ручьями, и земля словно поднялась вокруг. Все казалось нереальным. Мальчишка почти не отреагировал, когда Джек перегнулся через стену и сказал:

— Джонни.

Прошло несколько секунд.

— Ты ушел, — сказал Джонни.

Джек наклонился еще ближе.

— Тебя там зашибет.

— Молния сходит.

— И что это должно значить?

— Ничего. Не знаю. — Небо вспыхнуло. Джонни показал на старый дуб. — Их повесили на том дереве.

Джек посмотрел на кривое, шишковатое дерево с раскидистыми неспокойными ветвями, казавшееся черным при вспышке молнии.

— Откуда ты знаешь?

Джонни пожал плечами.

— А ты разве не чувствуешь?

— Нет.

— Кладбище устроили вокруг него. В основании три могильных камня. — Он показал пальцем. — Видишь, какие они маленькие. Как грубо обтесаны.

— Ни фига я не вижу.

— Вон там.

— Промокнешь, Джонни.

Он промолчал.

— В сарае есть печь. Я уже растопил.

Джонни взглянул на Фримантла.

— Я не могу уйти.

— Ты здесь уже несколько часов. Он никуда не денется. Сам на него посмотри.

— Не могу рисковать.

— А ты обо всем подумал? Смотри, он хоронит малышку, и, судя по состоянию гроба, хоронит ее не в первый раз. Если так, то получается, что он выкопал ее из какой-то другой могилы. Как она умерла? Почему он принес ее в такую даль и хоронит так, чтобы никто не видел?

— Мы же видели.

— Мы даже не знаем, его ли это ребенок.

Из-за края далекой тучи пролился свет.

— Посмотри на него. — Они оба посмотрели на Фримантла, сломленного и разбитого горем.

— А ты не задавался вопросом, почему он весь в крови? — понизив голос, спросил Джек. — Где он так поранился? И почему вообще схватил тебя тогда?

— Ему Бог велел так сделать.

— Не надо так со мной. Не умничай. Рано или поздно он оттуда выйдет, и тогда нам придется решать, что с ним делать. В одиночку мне решать не хочется.

— У меня к нему один вопрос, и как только он там закончит, — Джонни кивнул в сторону могилы, — я этот вопрос ему задам.

— А если он не захочет ответить?

— Я помог ему похоронить дочку.

— Но если он не ответит? — повторил, повысив голос, Джек.

— Дай мне «ствол», — сказал Джонни.

— Пригрозишь — и он убьет нас.

Джонни протянул руку. Джек еще раз посмотрел на великана под дождем и положил револьвер другу на колени. Револьвер был холодный, тяжелый и мокрый.

— Уже скоро, — сказал Джонни.

Но Джек ушел.

С минуту Джонни наблюдал за человеком у земляного холмика, потом сунул руку в карман и вынул перышко. Маленькое, белое, помятое. Дождь лил и лил, и перышко теряло упругость и раскисало под тяжелыми струями. Джонни задумался, не стоит ли выбросить его, но потом просто сжал пальцы. Так он и ждал — с револьвером в одной руке и последним перышком в другой.

* * *

Прошел еще час или два, гроза ушла на север, где потеряла силу и утихла. Лес ронял капли. Фримантл посмотрел на бегущие обрывки туч, за которыми пряталась луна, и пошевелился — впервые с той минуты, когда закончил ровнять холмик на могиле дочери. Джека видно не было, никто не призывал выйти из-под дождя и спрятаться. Позади остался неторопливый марш часов с грохотом и вспышками, парад бури, гнавшей на землю холодную воду. И жесткий, неуступчивый камень за спиной у Джонни. Теперь их было только двое, застывших, разделенных двадцатью футами мокрой земли. Это осталось неизменным.

Джонни засунул в карман перо, спрятал под рубашку револьвер.

Фримантл подтянулся и уставился в ту сторону, куда умчалась буря.

— Думал, в меня ударит. — Его глаза в темноте поблескивали, как пролитые чернила; рот казался разрезом, оставленным удивлением и разочарованием. Было за полночь, и за спиной у каждого осталась нелегкая дорога. Фримантл подобрал лопату и свалившуюся туфлю и, опираясь на лопату, как на костыль, прошел мимо Джонни. — Неважно. Все кончено.

— Мне надо поговорить с вами.

— Я устал.

Белая калитка бесшумно повернулась на петлях. Фримантл едва ковылял, и Джонни пристроился за ним.

— Пожалуйста.

— Я устал.

Устал, подумал Джонни. И болен. От великана разило заразой. Подходя к сараю, он споткнулся. Джонни вытянул руку, но с таким же успехом он мог бы попытаться удержать падающее дерево. Пальцы коснулись твердой, горячей кожи. Ливай все же устоял на ногах.

— Устал, — выдохнул он, и они вместе вошли в сарай.

Джонни огляделся и заметил пыль и солому, какие-то металлические предметы, два висящих на цепях больших фонаря. За дверью их накрыла волна тепла. В дальнем углу на кусках сланца стояла железная печка с округлыми боками. За решеткой еще полыхали угли. На кучке соломы, подложив под голову куртку, спал Джек. Увидев Фримантла, он вскочил.

— Всё в порядке, — успокоил его Джонни, подходя ближе. Глаза Джека блеснули, отразив накал печи. — Ты что, плачешь?

— Нет.

Джек соврал, но Джонни не стал