За Москвою-рекой. Книга 1 - Варткес Тевекелян

— Как же можно допустить такую несправедливость?! — взволнованно спросил Сергей.

— А как же, по-твоему, можно этому помешать?

— А вот как! Пойти в райком партии, к товарищу Сизову, и все ему рассказать! Он побывал у нас и знает, с чего мы начинали и к чему пришли.

— Может быть, секретарь райкома и заступится за Власова, но вряд ли это поможет. Финансовая дисциплина нарушена? Нарушена. Факт? Факт.

— Неужели мы так, сложа руки, и будем наблюдать, как расправляются с Алексеем Федоровичем?

— Чертовски неприятная ситуация, что и говорить! — Николай Николаевич отвел глаза и взялся за карандаш.

Сергей ушел от него с тяжелым сердцем. Если такой энергичный и бесстрашный человек, как Николай Николаевич, опустил руки, значит, дело действительно дрянь.

Дома его ожидало еще большее несчастье. Матери опять было плохо. Она лежала на высоко взбитых подушках и задыхалась.

— Мама, что с тобой? — Сергей бросился к ней.

— Воздуху… воздуху не хватает!

Он распахнул настежь все окна, устроил сквозняк, но и это мало помогло. Аграфена Ивановна, бледная, словно полотно, дышала порывисто и тихо стонала.

Растерявшийся Сергей метался по квартире, не зная, что предпринять. Он то бежал в кухню и зачем-то согревал воду, то искал в буфете сердечные капли, хотя пузырек стоял на тумбочке возле кровати, то обмахивал мать полотенцем, то растирал ей руки и ноги. Он хотел сбегать к телефону, позвать кого-нибудь на помощь, но опасался оставить ее одну. «Хотя бы Леня пришел поскорее…» А того все не было.

Наконец раздался звонок, но вместо Леонида вошла Милочка. Сияющая, радостная, она протянула ему руку.

— От всей души поздравляю, Сережа! Я так рада, так рада… — начала она. Но, увидев его растеряннее лицо, встревожено спросила: — Что-нибудь случилось?

У Сергея задрожали губы.

— Маме опять очень плохо… Побудь с нею, я сбегаю к автомату, вызову неотложку, — попросил он и, не ожидая ответа, бросился на улицу.

Аграфена Ивановна встретила Милочку слабой улыбкой и, с трудом выговаривая слова, сказала:

— Хорошо, что пришла… Посиди со мной… Видать, конец приходит!.. Не давайте отвезти в больницу, не хочу, — добавила она.

Милочка успокаивала ее как могла:

— Что вы, Аграфена Ивановна, какая больница! Придет врач, даст лекарство или укол сделает — все и пройдет. — А у самой слегка дрожали руки: ей никогда не приходилось сидеть у изголовья тяжело больного человека.

Аграфена Ивановна покачала головой, хотела еще что-то сказать, но только слабо махнула рукой. Прерывисто дыша, она жадно глотала воздух.

Не успел Сергей вернуться, как у калитки остановилась машина с красным крестом на стеклах. Вошел врач. Он выслушал больную, потом, пройдя в кухню, прокипятил шприц и сделал инъекцию. Сергей не отходил от него.

— Молодой человек, — сказал врач, сдвинув очки на лоб, — чем вертеться тут, около меня, вы бы лучше сбегали в аптеку и принесли кислородные подушки!

— Хорошо! — У дверей Сергей остановился. — А вы не уедете до моего прихода?

— Нет, я подожду вас, — ответил врач.

Постепенно лекарство начало действовать, дыхание больной стало ровнее, пульс участился.

Пока доктор мыл на кухне руки, вернулся Сергей с двумя кислородными подушками.

— Скрывать от вас не хочу, — сказал ему врач, — положение серьезное…

Милочка на цыпочках вошла в кухню и шепотом сказала, что Аграфена Ивановна уснула.

Доктор перебросил полотенце через плечо и концом его принялся вытирать руки.

— Да, положение серьезное, — повторил он, — ее необходимо поместить в больницу.

— Нет, только не в больницу! — запротестовала Милочка. — Аграфена Ивановна не хочет. Разве нельзя лечить ее дома?

— Можно, конечно, но в таком случае необходимо, чтобы около больной постоянно кто-нибудь дежурил.

— Придется взять отпуск за свой счет, другого выхода нет, — сказал Сергей.

— Днем я свободна и могу дежурить, а по вечерам возле Аграфены Ивановны будете ты и Леонид!

— Тебе не тяжело будет? — Сережа с благодарностью посмотрел на Милочку.

— Нет, — ответила она.

Доктор написал рецепт и, прощаясь, сказал:

— Вот вам записка, — в случае нового приступа позовете из поликлиники сестру, она сделает укол. Всегда держите наготове кислородные подушки и нитроглицерин.

Леонид все еще не приходил. Сережа и Милочка сидели в столовой, не зажигая света, и молчали.

Вечер был тихий, в открытое окно светила полная луна, из палисадника слышался мягкий шелест листвы…

2

В течение восьми суток шла борьба за жизнь Аграфены Ивановны. К ней приезжали врачи, медицинские сестры делали ей уколы. Но все было напрасно, силы ее таяли.

Все эти дни Милочка не отходила от постели Аграфены Ивановны, перестала даже в институте бывать и, поставив в ее комнате раскладушку, ночевала там.

Через день к Аграфене Ивановне приезжала Матрена Дементьевна и всегда приносила с собой что-нибудь — клюквенный кисель в банке, компот, виноград, яблоки. Поговорив с больной, она принималась за работу — мыла посуду, вытирала пыль, поливала цветы, а однажды принялась мыть полы и, когда Милочка попыталась остановить ее, возразила:

— Со мной, доченька, ничего не сделается, я к работе привычная. Ты отдохни, небось устала, измучилась совсем, видишь, даже щечки твои побледнели!

Поздно вечером, когда Матрена Дементьевна собиралась уходить, больная удержала ее:

— Кажется, пришла пора помирать… Прошу тебя, Матрена Дементьевна, позаботься о Сереже. Ты одного уже вырастила, вывела в люди, присмотри и за моим.

— Перестань, Аграфена, говорить глупости! — рассердилась старая работница. — Ты скоро поправишься, еще работать будешь, на свадьбе сына гулять.

Аграфена Ивановна покачала головой.

— Нет, не придется! Чего себя зря обманывать! Гляди! — Она высунула из-под одеяла опухшую, посиневшую ногу.

— Подумаешь, невидаль какая, много поработала[, потому и ноги опухли! Если хорошенечко подсчитать, сколько мы походили с тобой за станками, много тысяч верст наберется. За такое время можно всю Россию пройти из конца в конец!

Хотя Матрена Дементьевна и утешала подругу, у самой тяжело было на сердце. «Видно, и правда, не жилица больше на этом свете Аграфена», — думала она.

По вечерам, в те короткие часы, когда Аграфена Ивановна после очередного укола забывалась тяжелым сном, Сергей, Милочка и Леонид тихо беседовали в столовой.

— Вы заметили? Приступы участились и долго не проходят, — сказал как-то Сергей, сидя у открытого окна и глядя в темное небо. «Неужели мама умрет?» — думал он.

Милочка увела Леонида под каким-то предлогом на кухню и, плотно прикрыв дверь, рассказала ему, что сегодня лечащий врач привел крупного специалиста на консультацию и тот, уходя, сказал: «Надежды нет, ей недолго осталось жить…»

Ночь все трое провели у постели больной. Ей было очень плохо, она задыхалась, часто впадала в беспамятство. Холодели ноги, временами почти пропадал пульс. Жадно втягивая кислород посиневшими губами, больная изредка приоткрывала глаза и мутным, ничего не видящим взором смотрела вокруг. Только на рассвете удушье прекратилось, дыхание стало ровнее, и она пришла в себя.

Решив, что опасность миновала, Милочка и Леонид вышли в другую комнату и, измученные бессонной ночью, уснули, сидя за обеденным столом. Возле Аграфены Ивановны остался Сергей.

— Поди поспи, — сказала она слабым голосом.

— Ничего, посижу. — Сергей вытер лицо матери влажным полотенцем, поправил подушки и, приподняв ее, уложил поудобнее.

Аграфена Ивановна долгим взглядом посмотрела на сына, и слезы медленно покатились по ее лицу.

— Что ты, мама? — Сергей погладил ее по голове.

— Ничего, это так… Жалко мне тебя, сынок, один останешься… — Аграфене Ивановне трудно было говорить, и она то и дело останавливалась. — Женись на Милочке, не откладывай…

Она устала и закрыла глаза.

Сергей еще долго сидел возле кровати матери, прислушиваясь к ее трудному дыханию.

Днем начались судороги, больная снова задыхалась. Не помогал и кислород.

Испуганная Милочка выбежала на улицу и попросила соседского мальчика сбегать в поликлинику, позвать врача и позвонить на комбинат к Сергею, чтобы он сейчас же приехал домой.

Врач пришел, сделал укол, но Аграфена Ивановна не приходила в сознание.

— Нужно подготовить сына к худшему, — сказал Милочке врач, выйдя в столовую.

— Неужели нет никакой надежды?

Тот ничего не ответил, снова вернулся к больной и вторично впрыснул ей камфару. Но ничто уже не могло помочь Аграфене Ивановне.

Запыхавшийся от бега Сергей увидел заплаканную Милочку на скамейке в палисаднике и сразу все понял…

Чуть ли не весь комбинат провожал старую ткачиху в последний путь.