Содержательное единство 1994-2000 - Сергей Кургинян

Если Австралии приходится решать проблему взаимоотношений "желтой" и "белой" рас и их капиталов, то Малайзия, лидер торгового блока ЕАЕК, озабочена проблемами внутри "желтого круга". ЕАЕК является для нее "ограничителем" безудержного распространения экономического влияния китайцев. Задача блока – в предотвращении возможности создания в регионе вертикальной экономической системы с абсолютным главенством КНР при поддержке огромных капиталов китайской диаспоры – и одновременно в формировании "безопасного" горизонтального взаимодействия между национальными экономиками всех членов блока, включая Китай.

Таким образом, "ограничение" распространения экономического влияния китайцев не означает войны. Напротив, в Малайзии, где 30% китайцев владеют 70% частного капитала, но зато политическая власть принадлежит малайцам, экономический прорыв последнего десятилетия строился на принципе: "Сопроцветание народов страны определяется балансом между политическим влиянием малайцев и экономическим влиянием китайцев". Исходя из своего опыта, Малайзия и заложила в ЕАЕК "скрытую программу", которая должна сформировать в регионе систему сосуществования двух сил – китайской и некитайской.

Китайский капитал в регионе обладает огромной экономической мощью. По имеющимся оценкам, китайцам, составляющим в Индонезии 3% населения, принадлежит 70% частного капитала. В Таиланде это соотношение – 9% и 80%, на Филиппинах – 2% и 50%. Лет через 10 подобный процесс может привести к созданию единой китайской экономической сферы, простирающейся от Пекина до Джакарты, и данную перспективу очень хорошо понимают в Пекине.

В Государственном комитете планирования КНР разработана экономическая схема лидирования Китая в регионе, которая получила название "Стратегии трех треугольников". Ее сценарий предусматривает сначала развитие новых отношений взаимозависимости в "малом треугольнике" КНР – Гонконг – Тайвань, затем укрепление "среднего треугольника" КНР – Новые индустриальные страны (Тайвань, Гонконг, Сингапур) – АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд, Филиппины, Бруней, Вьетнам), и, наконец, образование "большого треугольника", в который кроме КНР, НИС и АСЕАН входят также Япония и США.

Если "малый треугольник" объединяет китайские страны, настойчиво собираемые КНР под свою руку, то "средний треугольник", заложенный в этот сценарий, как раз и означает формирование такой экономической сферы, в которой НИС и АСЕАН оказались бы зависимыми от материкового Китая благодаря китайской диаспоре. "Большой треугольник", опирающийся на "малый" и "средний", означал бы уверенный выход объединенного китайского капитала на широкую финансовую арену региона, где пока безраздельно царят лидеры – США и Япония.

Однако, и АПЕК, и ЕАЕК, при всей сложности взаимоотношений с китайским капиталом, не только не исключают экономического влияния китайцев на формирование азиатского центра силы, но впрямую базируются на нем. Зато главной мишенью обоих блоков являются США, составляющие ведущую ось НАФТА (Североамериканское соглашение о свободной торговле с участием США, Канады и Мексики), И если Австралия, как лидер АПЕК, вынуждена лавировать между заокеанскими "белыми братьями" и внутренним "золотисто-медовым миром", то Малайзия критикует НАФТА с жесткостью, присущей антиамериканизму всей исламской цивилизации.

Что касается Японии, она стоит перед выбором своей позиции при создании нового экономического порядка в АТР. Во всяком случае, Япония в последнее время явно переориентировала свою внешнюю торговлю с США на азиатские страны (особенно Китай, Малайзию, Тайвань, Южную Корею и Сингапур). Фирмы США и Западной Европы, в свою очередь, перестали быть основными зарубежными инвесторами в регионе, а их место заняли страны "азиатской четверки" – Тайвань, Южная Корея, Сингапур, Гонконг.

Однако помимо явной экономической экспансии, сегодня следует всерьез принимать во внимание и базисные изменения военной китайской стратегии.

Исторические "пульсации" стратегической политики Китая, обладающего наиболее полной в мире историографией, хорошо изучены. Одним из крайне значимых факторов этих пульсаций является отчетливая и сквозная историческая корреляция между политико-экономической мощью и демографической массой "Поднебесной империи" – и агрессивностью китайской внешней политики. Данный фактор, вполне характерный и для любых других, в том числе европейских империй, в Китае всегда имел две важные особенности: крайне накаленный, иногда резко шовинистический культурно-цивилизационный "китаецентризм", и связанное с "восточным" типом государственного сознания – очень пластичное, "плюралистичное" отношение к правовой сфере межгосударственных отношений.

Эти обстоятельства заставляют при анализе сегодняшнего Китая, после распада СССР объективно вышедшего из субимпериалистической зависимости от Советской империи, учитывать не только очевидные тенденции стремительного повышения демографического, экономического, военного, политического и т.д. веса КНР на мировой арене, но и возможные последствия упомянутого шовинистического китаецентризма. А материала для анализа этой проблемы Китай предоставляет достаточно.

Начиная с 1987г. в Китае различными (пока не официозными) СМИ регулярно и все настойчивее озвучивается новая геостратегическая доктрина, в которой указывается объективное существование одновременно двух типов границ: географических – общепризнанных и юридически согласованных – и стратегических, определяемых как "пределы, которые государство может контролировать военной силой", причем, если стратегическая граница долгое время объемлет географическую, последняя может быть расширена до ее пределов. Отметим, что такая концепция весьма напоминает американскую модель "зон жизненно важных интересов", хотя, вероятно, способна заходить гораздо дальше данной модели.

Одновременно наступающая сейчас эпоха в китайской прессе все чаще характеризуется как "Эпоха сражающихся царств". Не вдаваясь в детализацию, кто именно и с кем должен сражаться, отметим лишь, что и тон внешнеполитических заявлений Китая, и его жесткость в пограничных спорах с Россией, Казахстаном, Кореей, Вьетнамом и другими странами, и демонстрация Пекином готовности вступить в острую конфронтацию даже с США при развитии конфликтной ситуации с Тайбэем – показывают, что в близком будущем вышеописанная "новая стратегическая доктрина" вполне может стать официальным базисным принципом китайской политики.

В связи с этим Россия должна ясно представлять, что частные факты территориальных уступок есть для Китая прежде всего осознанные тесты на государственную жесткость слабеющего от внутреннего хаоса соседа. Отдача освященного пролитой солдатской кровью о.Даманский, уступки по Тумангану, отсутствие серьезного сопротивления китайского демографической экспансии на Дальнем Востоке – на символическом языке, которым очень хорошо владеют в Пекине, будут однозначно поняты как возможность беспрепятственного расширения на север и северо-восток китайских "стратегических границ".

2.2. Великое азиатское пространство: США, Япония, Китай

США, Япония и Китай, рассматривая АТР как одну из важнейших зон своих стратегических, военно-политических и экономических интересов, естественно, входят при этом в конфликт с лидерскими планами друг друга. Америка опасается роста Китая и потому пытается, как считают китайцы, затормозить экономическое развитие КНР, раздробить страну и свести на нет лидерство Китая в регионе. Наращивая связи с соседями Китая, США стремятся таким образом создать вокруг него стратегическое кольцо (нормализация отношений США с Вьетнамом, стремление продать истребители Ф-16 Индонезии и Филиппинам, улучшение отношений с Индией). На эту же цель направлены развитие отношений США с Монголией, политический диалог с Лаосом, налаживание контактов с КНДР.

Еще одну угрозу для себя Вашингтон видит в упорных попытках Китая осуществить присоединение Тайваня и решить в свою пользу вопрос о спорных островах в Южно-Китайском море. И хотя в военно-стратегических планах США отводят Японии ключевую роль, одновременно американская администрация стремится не допустить укрепления на Дальнем Востоке позиций Японии, стараясь держать ее на положении сильного, но подчиненного союзника.

Китай является главным долгосрочным вызовом для США и Японии. Имея население более одного миллиарда человек, обладая огромными вооруженными силами, ядерным оружием и средствами доставки, Китай уже сегодня способен влиять на все страны региона. Любые внутренние изменения в Китае чреваты для его соседей непредсказуемыми последствиями. Во внешней политике Китай открыто демонстрирует свою силу и амбиции в территориальных спорах почти на всех своих границах: с Россией – о границе на востоке, с Японией – о принадлежности островов Сенкаку, с Тайванем – по поводу воссоединения, с Филиппинами, Малайзией и Вьетнамом – относительно островов Спратли, с Вьетнамом – по общей границе на юге. Вступая в конфликты внутри региона, Китай, тем не менее, чтобы воспрепятствовать распространению влияния Японии и США в АТР, последовательно помогает укреплению северокорейского режима.