Излом зла - Василий Головачев

Он исчез. Вася с Тарасом остались на платформе, вслушиваясь в могильную тишину подземелья.

– Сетка под током? – спросил Василий вполголоса, имея в виду колодец над головой.

Тарас не ответил, чувствуя где-то поблизости биение пульса чужого организма, живого и неживого одновременно. Это было сонное дыхание Монарха Тьмы, точнее, его информационной матрицы, внедренной в память компьютера. Оно возбуждало и тревожило и заставляло сдерживать дыхание, чтобы его не услышал сам Монарх.

Соболев появился через несколько минут, бесшумный и собранный.

– Все идет великолепно, однако времени мало, у них в порядке вещей каждые четверть часа докладывать по цепи о состоянии объектов на главный пульт. Так что поторопимся.

Он первым полез по скобам вверх, взялся за прутья решетки толщиной в палец и одним рывком вырвал ее из гнезд, сбросил вниз. Замок люка, закрывающего колодец, был уже открыт, осталось только поднять его. Матвей пролез в люк и добрался наконец до сверхсекретного бункера, о котором понятия не имели даже те, кто охранял дачу и нес дежурство у телемониторов. Для них он был просто «объектом номер сорок один», одним из многих, имеющим собственную сигнализацию.

Вслед за Соболевым поднялись в бункер с металлическими стенами и полом Тарас и Василий, встали почти в полной темноте за креслом у стола с панелью управления, за которым уже сидел Матвей. На панели светился фиолетовый огонек, и точно такой же глазок смотрел на гостей с панели процессора, занимавшего всю левую тумбу стола. Что-то щелкнуло, над головой в потолке разгорелся круглый светильник, позволивший теперь рассмотреть обстановку помещения и компьютер.

Такой машины Вася еще не видел. Устанавливалась она несколько лет назад, но дизайном, компоновкой, изяществом форм, ощущением мощи и огромных возможностей не уступала таким современным комплексам, как «Макинтош» и «Русич». На панели процессора переливался всеми цветами радуги ярлычок с надписью «Конан-99», монитор же был украшен табличкой «Шайенн».

Матвей посидел несколько секунд в расслабленной позе, разглядывая клавиатуру компьютера, оформленную в виде крыльев бабочки, поднял над столом руки, и вдруг лицо его засветилось – в буквальном смысле этого слова! – стало прозрачно-розовым, как бы отлитым из раскаленного стекла.

Что-то произнес Тарас – Вася не расслышал, пораженный и увлеченный никогда ранее не виданным зрелищем. Матвей ответил. Руки его тоже засветились, но уже не розовым, а голубоватым свечением, с них сорвались струйки фиолетового огня, упали на стол, извиваясь, как змейки. Тускло засветилось табло «Yеs» на левом крыле пульта. Снова что-то быстро произнес Тарас.

– Попробуй войти слева, – напряженным голосом произнес Матвей, – через фильтры, я войду справа.

– Нужен компайлер[29], так не справимся.

– Держи, пройдем!

Горшин тоже вытянул над столом засветившиеся руки, и в тот же момент правый разворот панели управления расцвел загоревшимися индикаторами. Зашелестели вентиляторы двух шкафов-тумб процессора и монитора, экран которого налился мягким жемчужным свечением.

– Ну вы даете, супера! – пробормотал окончательно сраженный Василий. – Чтоб включить заблокированный комп… – Он не закончил. Откуда-то издалека, едва слышно, донесся тихий вой. Смолк. Снова преодолел толщу земли, бетона и стали.

– Началась тревога, – будничным тоном сказал Тарас. – Уходим?

Вместо ответа Матвей нажал клавишу ввода и набрал пароль – слово «Конан».

«Пароль принят», – ответил экран по-английски, и за спиной Матвея шумно вздохнул Василий, точно так же, как он сделал это год назад (по времени Матвея) в момент их бегства с дачи Ельшина. История повторялась, только на новом витке и с новым качеством бытия.

«В каком режиме предпочитаете работать?» – зажглась надпись на экране.

«Выбор?» – набрал на клавиатуре Матвей.

«Звук, тастатурный диалог, паранормальная связь».

«Паранормальная связь».

«Режим принят». – На левом развороте пульта зажглись три оранжевых окошка. Клацнув, правая тумба процессора выдвинула какую-то сетчатую шишку вроде микрофона.

«Заказ?»

Матвей выдернул «микрофон» со шнуром, закрепил в специальном гнезде на столе, наклонился и мысленно произнес:

«Секретный файл вызова Конкере».

Мигнув, экран почернел, на нем медленно разгорелся странный алый паучок, напоминавший китайский иероглиф «цюань». Свечение компьютера в диапазоне «зла», которое чувствовали и Матвей, и Тарас, скачком усилилось, и даже Василий вдруг ощутил, как в машине заворочался кто-то невидимый, но могучий, непереносимо чужой и страшный!

«Копирование файла!» – скомандовал Матвей, открывая CD-RОM и вставляя компакт-диск, пачка которых лежала в ящике стола.

«Считывание информации из базы данных запрещено», – ответил «женский» мыслеголос.

«Копирование файла!» – повторил Матвей, вслух же с натугой проговорил:

– Помоги… плейофф запрета…

Горшин снова склонился над пультом, роняя с поднятых ладоней струйки голубого электрического сияния.

С тихим звоном загорелся зеленый индикатор записи на левой панели процессора, раздались едва слышные скрипы и писки: компьютер начал записывать на диск файл вызова Монарха.

Запись длилась две минуты, но Василию показалось – целый час, потому что он явственно представил, что творится сейчас на даче генерала. Матвей выхватил компакт, нажал клавишу отбоя мыслесвязи, выключил компьютер, собираясь встать, но тот выключился не сразу! Алый иероглиф на черном поле экрана засиял ярче, и в голове Матвея зазвучал чей-то шелестящий вибрирующий голос:

«Поздравляю, ганфайтер! Теперь мы сможем выйти на другой уровень контактов… если ты, конечно, уцелеешь. До встречи».

«До встречи, Творец Тьмы, – угрожающе ответил Матвей. – Учти, я не считаю, что должен тебе за прошлое вмешательство. Значит, я тебе нужен, не так ли?»

«Так, о прозорливый».

«Зачем? Ты ведь знаешь, что я никогда не буду на твоей стороне».

«Ты считаешь, что сторона Удди лучше? Ошибаешься, идущий. Мы не враги».

«Но и не друзья. Зато мои друзья – твои враги, так что не рассчитывай на изменение статуса».

«Ты имеешь в виду Горшина? Мне жаль его, он слеп. И я даже склонен извиниться за смерть его жены и ребенка, хотя виноват в этом меньше всего».

«Он так не считает».

«Не я убил его близких».

«Не ты, так твои слуги. Плохо выбираешь рабов, темный».

«Потому что все перестали верить в дьявола, лишь такие личности, как Генрих Ельшин, сразу воспринимают нужную информацию и делают то, что мне нужно… в обмен на кое-какие подарки, естественно: власть, деньги…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});