Как Иисус стал богом - Барт Эрман

Орто-парадоксы

Парадоксы ортодоксального христианства возникли в жестких условиях на основе двух фактов. Во-первых, некоторые пассажи Писания как будто утверждают совершенно разные взгляды. Ортодоксальные мыслители понимали, что им необходимо было утвердить истинность всех этих пассажей, несмотря на то что порой они, как кажется, противоречат друг другу. Однако эти различные пассажи, утверждаемые как истина в одно и то же время, вели к парадоксальным выводам. Во-вторых, различные группы еретиков утверждали противоположные друг другу взгляды, и ортодоксальные мыслители понимали, что им необходимо было опровергнуть каждый из этих взглядов. Это означало, что ортодоксы были вынуждены подвергать нападкам и ту, и другую сторону за их ошибки. Но два противоположных друг другу взгляда не могут быть полностью ошибочными, и не может быть так, чтобы ни один из них не оказался верным, поэтому ортодоксам – подвергающим нападкам противоположные взгляды – приходилось признавать каждый из них, как отчасти верный, а отчасти ошибочный. В результате возник парадокс: каждая из противоборствующих сторон была права в том, что она утверждала, но ошибалась в том, что она отрицала. Все это немного трудно уяснить без конкретных примеров, поэтому я сейчас объясню, каким образом оба эти фактора привели в результате к орто-парадоксам – один из них касается природы Христа (то есть, был ли он богом или человеком, или и тем и другим), а другой – природы божества (то есть, каким образом Христос мог быть Богом, если только Бог Отец – Бог).

Христояогический орто-парадокс

Когда речь заходит о природе Христа – главном вопросе христологии – можно указать на пассажи из Писания, которые ясно свидетельствуют о том, что он – бог. К примеру, как мы уже видели, в Евангелии от Иоанна Иисус заявляет: «Прежде чем Авраам был, Я есмь» (Ин 8:58; отсылка к имени Бога из Исх 3); «Я и Отец – одно» (10:30); «Кто Меня увидел, увидел Отца» (14:9). А в самом конце евангелия Фома Неверующий восклицает, обращаясь к Иисусу: «Господь мой и Бог мой!» (20:28).

Однако другие пассажи из Библии содержат представления об Иисусе как о человеке. Так, в Ин 1:14 сказано: «И Слово стало плотью и обитало среди нас». В Первом послании Иоанна 1:1–4 утверждается, что Христа можно было видеть, слышать и осязать. В том же послании, 4:2–3, говорится, что всякий, кто не исповедует «Христа, пришедшего во плоти», есть антихрист. И, разумеется, во всех евангелиях Нового Завета Иисус представлен как человек: он рождается, взрослеет, ест, пьет, страдает, проливает свою кровь и умирает.

Возникший в результате орто-парадокс был вызван позициями, которые ортодоксы были вынуждены четко очертить, имея дело с противоречивыми взглядами своих оппонентов, а также с библейскими текстами. Адопционисты были правы, утверждая, что Иисус был человеком, но ошибались, не считая его богом; докетисты были правы, утверждая, что Иисус был божеством, но ошибались, не считая его человеком; гностики были правы, утверждая, что Иисус был как божеством, так и человеком, но ошибались, не считая его единым существом.

Итак, если сложить вместе все ортодоксальные утверждения, то получится следующий орто-парадокс: Христос – бог; Христос – человек; но он един, а не два разных существа. В ортодоксальной традиции эти утверждения стали стандартными для христианства.

Как мы увидим, на этом вопрос о том, кто же есть Христос, для ортодоксов не был исчерпан. Напротив, он породил множество других вопросов, и «лжеучения» продолжали распространяться – но уже не против какого-либо из стандартных ортодоксальных утверждений, а против различных способов понимания этих утверждений. С течением времени ереси все больше затрагивали детали, а ортодоксальные учения становились все более парадоксальными.

Богословский орто-парадокс

Богословские дебаты еще в большей степени касались последствий ортодоксальной христологии для понимания природы Бога: если Христос – бог, и Дух Святой – тоже Бог, и в то же время один лишь Бог Отец есть единый Бог, то сколько же существует богов – один, два или три?

Здесь опять же, по-видимому, одни пассажи Писания расходятся с другими. Исайя в стихе 45:21 выражается недвусмысленно: «Нет иного Бога кроме Меня, Бога праведного и спасающего нет кроме Меня». В то же время в некоторых пассажах о Боге говорится во множественном числе. В книге Бытие, творя первого человека, Бог говорит: «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему» (1:26). С кем беседует Бог, говоря «сотворим» и «Нашему»? В Пс 44/45:6 Бог обращается к другому лицу со словами: «Престол Твой, Боже, вовек». Кто этот другой Бог?

В Пс 109/110:1 сказано: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». Неужели есть и другой Господь? Как такое может быть, если, по словам Исайи, он только один?

Выражаясь конкретнее, если Христос – Бог, и Бог Отец – тоже Бог, в каком смысле Бог един? А если к ним добавить еще и Дух Святой, как можно избежать вывода, что либо Христос и Дух Святой не – боги, либо Бог не один? В итоге ортодоксы остановились на парадоксе Троицы: есть три лица, и каждое из них является Богом, но в то же время есть только один Бог – Бог, являющий себя в трех лицах, которые разнятся количественно, но едины по существу. Это тоже стало стандартной доктриной ортодоксальной традиции, как и в случае с христологическим парадоксом, и также привело к дальнейшим дебатам, еретическим толкованиям и появлению новых нюансов.

В остальной части данной главы мы рассмотрим учения некоторых из христианских мыслителей, придерживавшихся ортодоксальной традиции, чтобы увидеть, как они разрабатывали христологические и другие богословские взгляды в своих сочинениях. Я не пытаюсь охватить каждого из видных ортодоксальных богословов первых веков христианской Церкви, и я не предполагаю, что те личности, которые здесь обсуждаются, были знакомы с трудами друг друга. Однако все эти мыслители принадлежали к весьма широкому течению «ортодоксальной» традиции. В предыдущей главе мы видели, как Ипполит и Тертуллиан выковали некоторые из ортодоксальных взглядов. Теперь же мы обратимся к ряду других мыслителей, также остававшихся в рамках ортодоксальной традиции. Мы начнем с относительно раннего момента в середине II века н. э., предшествовавшего Ипполиту, и далее проследим развитие богословской мысли вплоть до знаменитого Никейского собора, созванного императором Константином в 325 году н. э. с тем, чтобы разрешить важнейшие богословские противоречия его времени.

Иустин Мученик

Иустин по праву может считаться первым настоящим интеллектуалом и профессиональным исследователем в церкви. Прежде чем обратиться в христианство, он уже был наставлен в философии, и сам рассказывает о том, как обратился в христианство, в автобиографическом повествовании в одном из своих сохранившихся сочинений. Родом из Палестины, Иустин перебрался в Рим в середине II века н. э., чтобы около 140 года н. э. основать там своего рода христианскую философскую школу. Его труды, дошедшие до нас, включают две «апологии». В данном контексте апология не значит «извинение», но происходит от греческого слова со значением защита и используется как технический термин для интеллектуальной защиты веры от нападок со стороны ее врагов. У нас также есть его сочинение «Диалог с Трифоном Иудеем», в котором Иустин описывает разговор, якобы состоявшийся у него – возможно, вымышленный – с еврейским исследователем по поводу законности притязаний христиан на то, что Иисус и есть Мессия, предсказанный еврейскими Писаниями.

В итоге Иустин был арестован и осужден за свою христианскую веру и деятельность. Мы не располагаем надежными сообщениями о процессе над ним и его казни, но достоверно известно, что он был осужден и умер примерно в 165 году – заслужив тем самым эпитет Мученик.

Ортодоксы последующих времен считали Иустина сторонником своих собственных взглядов. Как и следует ожидать, его изложение богословия отличается высокой интеллектуальностью – в конце концов он ведь был философом, – но по более поздним стандартам оно слишком просто и лишено нюансов. Богословие требует продолжительного времени для своего развития, но когда это развитие происходит, более ранние взгляды, даже выраженные интеллектуалами, могут показаться недостаточно утонченными и даже примитивными.

Здесь мы сосредоточимся на нашем главном вопросе и рассмотрим, что Иустин говорит конкретно о Христе и о его природе. Иустин придерживался мнения, что Христос был предвечным божественным существом, которое, по его словам, есть «перворожденный Бога» (1 Апология, 46).1 Христос был рожден – то есть начал свое существование – еще до сотворения мира (2 Апология, 6), и со временем он стал человеком ради верующих в него, чтобы сокрушить демонов, противящихся Богу (2 Апология, 6).