Грехи империи - Брайан Макклеллан

что думал. Он гадал, куда теперь направятся черношляпники, и надеялся, что Шакал сможет залечь на дно. Подумывал отправить одного из подмастерьев к леди Флинт с просьбой спрятать Селину, однако не хотелось впутывать её в это дело. Чем бы это «дело» ни было. Одна мысль закралась в его голову − та самая, о которой Флес запрещал думать. Стайк не был до конца уверен, но сразу решил, как поступить дальше.

− Нет, − тихо ответил он. − Я никогда не считал тебя дураком.

Не услышав ответа, он взглянул на Флеса. Тот снова отключился. Стайк убедился, что сердце Старика бьётся, и пошёл в мастерскую, но в большой комнате остановился, положив руку на нож. В дверном проёме на фоне освещённой фонарями улицы чётко вырисовывался силуэт.

Фигура повернула лицо к свету. Это был полковник Олем, одетый в повседневную одежду поселенца и фетровый берет. Привычная сигарета сменилась веточкой. Прищурившись, он взглянул на Стайка сквозь тусклый свет, затем вышел на улицу и долго, пристально рассматривал табличку рядом с дверью.

− Ваш друг? − спросил он.

Стайк утвердительно хмыкнул.

Олем энергично жевал веточку:

− Черношляпники постарались?

Сердце Стайка ёкнуло:

− Откуда вы знаете?

− Их банда нагрянула в форт Лоэла сразу же после вашего ухода.

− Меня искали?

− Да, − отозвался Олем.

Вот тебе и не втягивать леди Флинт. Его сестра часто поговаривала, что если дождь и идёт, то тогда льёт как из ведра. Сейчас же с неба будто бы сыпалось дерьмо.

− Значит, она в курсе.

− В курсе, что вы военный преступник? − спросил Олем.

Стайк сделал два шага вперёд, потянувшись за ножом, прежде чем осознал, что Олем произнёс эти слова как вопрос, а не утверждение.

− Я не военный преступник, − прорычал он. − Этого не объявил ни один суд в этой стране. Осуждённый за неподчинение приказам − это верно. Но все преступления я совершил ради этой страны и попрошу вас не повторять это обвинение.

Олем, не дрогнув, оглядел его с головы до ног. Стайк вспомнил пало, которые покидали улицу и захлопывали двери, когда он проходил мимо, и задумался над тем, как выглядит сейчас. Великан, весь в запёкшейся крови с дюжиной царапин и ран, в порезанной рубашке. Всё болело, свежей непроходящей болью, которую он старался не замечать с того момента, как его позвал подмастерье. Олем казался впечатлённым, но не испуганным, и вдруг Стайку пришла в голову шальная мысль: наверное, бывший телохранитель фельдмаршала Тамаса невероятно хороший игрок в карты.

− Похоже на правду, − ответил Олем. − Я многое о вас слышал. Прочёл несколько книг. Побеседовал с вашими старыми друзьями. Вы не кажетесь мне военным преступником.

− Тогда зачем вы здесь?

Олем не дурак. Если бы он пришёл выразить недовольство Флинт или арестовать Стайка именем леди-канцлера, он был бы в униформе и, вероятно, под прикрытием целого полка.

Олем протянул ему руку:

− Чтобы передать вам это.

Стайк взял пачку банкнот, покатал между пальцами, нечаянно размазав по ним кровь. Затем протянул обратно:

− Мне они не нужны.

− Пять тысяч кран. Ваша плата за две недели работы.

− Я не заслужил пять тысяч кран.

− С небольшой надбавкой, − признал Олем.

Стайк сглотнул комок в горле. Неважно, что его целью было проникнуть в ряды штуцерников. Они начали ему нравится, как и их командир. Он уже начал вливаться в их ряды, снова чувствовать себя настоящим солдатом.

− Флинт даёт мне отставку?

− Мне жаль.

По голосу Олема было слышно, что это действительно так. Он снова протянул деньги.

− Отдайте их Селине, когда подрастёт, − сказал Стайк, протискиваясь мимо него. − Позаботьтесь о ней вместо меня. Не подпускайте к ней черношляпников.

Он просил слишком много, поэтому ожидал, что Олем покачает головой.

Вместо этого тот тихо спросил:

− Вы не возьмёте её с собой?

− Куда я направляюсь – нет.

Старик был прав. Стайк собирался поступить как идиот. Но это единственное, что пришло ему в голову. Единственный маневр, который не позволит черношляпникам замучить всех его знакомых. Стайк постоял на улице перед особняком Флесов и повернулся к Олему:

− Я не сбегал из трудового лагеря. Попытался один раз, да и то без особого энтузиазма.

− Почему? Я видел, что вы сотворили с человеком-драконом.

Стайк посмотрел на окровавленные пальцы, вспоминая побои лагерных охранников, которые он молча сносил. Вспомнил все ночи, когда не мог заснуть из-за боли в старых ранах; все дни, когда на солнцепёке тягал тележки или рыл траншеи в болотах.

− Потому что я не хотел, чтобы моя жизнь окончилась вот так. Я волк, а не дворняга, и я не буду бегать до конца своих дней. Лучше отбыть наказание и выйти на свободу на законных основаниях, чем бежать. Несмотря на все, что со мной сделали, я по-прежнему Бен Стайк, и моя гордость при мне. Я не сбегал. Меня выпустили. Я решил, что и правда свободен. Что могу начать новую жизнь. Но леди-канцлер боится того, что не может контролировать, поэтому...

Он пожал плечами и побрёл по улице.

− Мне по нраву леди Флинт. Передайте ей, чтобы остерегалась человека по имени Греджиус Тампо.

− Вы знаете Тампо? − резко спросил Олем.

− Не очень, − ответил Стайк, не оборачиваясь. − Но именно он освободил меня из лагеря.

− Куда вы? Что вы собираетесь делать? − крикнул Олем ему вслед.

− Я собираюсь вызвать кое-кого на дуэль и убить.

Глава 34

Микеля бросили одного в крошечном кабинете над типографией «Вестника пало». Руки и ноги у него были связаны, нож и кастет отобрала здоровенная женщина-пало, а дверь на всякий случай заперли. Челюсть болела, голова после двух ударов раскалывалась, а ребра и грудь саднили от пинков, которые он заработал, попробовав отговорить пало от... того, что для него задумали. Попытка подкупа прошла чуть лучше: отделался лишь порезом над ухом.

Он ожидал, что избиения начнутся немедленно и будут продолжаться, пока он не сломается и не расскажет, кто он и на кого работает, но как только у него нашли серебряную розу, его связали как свинью и отнесли в кабинет. Одного пало − мужчину средних лет со страшным шрамом под глазом − поставили караулить за дверью.

Возможно, он сумеет освободиться от верёвок. Возможно, даже найдёт