Величайший дракон - Кристофер Раули

Несколько позже прибыл всадник с Пристани Кенор и сообщил, что сегодня днем прибыла на кораблях вторая партия эля, которая будет отправлена в форт. Собственным пивоварам форта было очень трудно обеспечивать целых два легиона с их драконами, поэтому весть вызвала бурный восторг.

Следующей новостью, поднявшей всем настроение, была та, что еще почти две тысячи человек, которых сумели наскрести в Кадейне, уже спускаются сюда по реке из Далхаузи. Также в пути были свежие всадники и лошади из Талионских полков, направляющиеся к Оону из южных долин Кенора.

Теперь можно было работать спокойно. У драконопасов появилось время привести в порядок драконью амуницию, да и свою собственную заодно. На джобогинах, конечно же, была масса порезов, вмятин, оторванных застежек. Официально битва получила название сражение на Оонской переправе, но среди легионеров она навсегда осталась в памяти как битва со Зверями Колдуна.

Релкин работал, сидя в одиночестве, в стойле. Его собственный мундир был весь в лохмотьях: один рукав оторван напрочь, другой – весь в порезах. Он потерял каблук и, сдав сапоги сапожнику, остался в сандалиях.

Джобогин висел на вешалке: работы с ним было еще много, но основные повреждения юноша уже ликвидировал. Они вполне смогут выдержать проверку, которую собирался произвести завтра утром Кузо. Снова настало время ежедневных проверок снаряжения. Здесь, в форте Кенор, сменить амуницию возможности не было, но, несмотря на это, Кузо не примет никаких оправданий, так что драконопасы делали все своими руками. Релкин взял иголку и нитку потоньше, чем те, к которым привык, и принялся пришивать рукав. Эту работу он сделает, конечно, не блестяще, но так, что вполне сможет дожить до того, как они доберутся до Далхаузи или другого интендантства Легионов.

Работая, он никак не мог отогнать печальных мыслей о бедняге Джамбле. Драконе, которого он потерял. Самый непростительный промах для драконопаса – это потеря дракона. Он погрузился в горькое самобичевание.

Они еще не нашли его тела, но нашли след от огромного фургона. Так что, надо полагать, дракона взяли в плен. У Релкина было множество причин, смягчающих его вину, и он слышал их перечень от всех окружающих. Однако сжимающий душу страх не уменьшался.

Спустя некоторое время вернулся Базил, посвежевший от купания в озере, расположенном в кратере вулкана. Он сразу же увидел, что его мальчик находится в удрученном состоянии духа. Он встал, неловко нависнув над Релкином.

– Только не надо говорить, что все это твоя вина. Джамбл тоже виноват. На самом деле Джамбл даже больше виноват, чем драконопас.

– Да, спасибо, дружище. Но я знал, что он новичок. И мне нельзя было ни на минуту забывать об этом. Он был хорош, но молод, и мне надо было не спускать с него глаз.

– И как ты предполагаешь сделать так, чтобы один драконопас сражался вместе с двумя драконами и успевал уследить за обоими? Это просто невозможно. Твоей вины вовсе нет в том, что от тебя слишком многого требуют.

– Слишком много для одного драконопаса, это бесспорно. Наверное, я просто не вовремя отвернулся. Я, очевидно просто по привычке, неотрывно следил за твоей спиной, понимаешь?

– Это очень хорошая привычка. Следить, чтобы этот дракон остался жив.

– Да, но вот она-то и не позволила сохранить Джамбла.

– Мальчик не может сражаться вместе с двумя драконами. Джамбл сам нарушил порядок. Он не должен был спускаться в болото. По крайней мере, в одиночку. Мы приучены сражаться в строю, бок о бок с другими драконами, мы не сражались в одиночку с детства. Это основа основ. Дракон, окруженный бесами, – мертвый дракон. Когда мы это узнаем, года в три? Джамблу не следовало забывать, чему его учили.

– Да, мне надо было заметить. У меня такое чувство, что я сделал не все, что мог.

– Смерть придет к каждому из нас. Джамбл знал, на что шел.

– Его тела так и не нашли.

– Они убили его позже, например, в городе Рока.

– Да. Вполне возможно. Я слышал, они убивают драконов для своих магических целей.

На мгновение глаза Базила сверкнули, а лапы сжались.

– Когда-нибудь мы навсегда покончим с ними, будь уверен.

– Когда-нибудь.

– Когда дракон умирает, его тень отправляется на красную звезду. На ту, которая в этот момент блестит на небе. Там мы все вместе соединяемся с богом и становимся одним целым. Джамбл оказался там раньше других, вот и все.

– Слишком много старых друзей уже там, чересчур много.

– Но мы все еще живы. А ведь несколько раз мы были совсем близки к смерти, правда? Помнишь Несси?

– Да, конечно.

– А Кепабара?

– О, да! Так много старых друзей. Если нам хочется спокойной жизни, то мы выбрали неподходящее время для службы в Легионах. Вот тридцать лет назад было совсем другое дело, не то, что сейчас.

– Нам достался, однако, Рок, этот дурацкий Рок…

Слова Базила возродили в памяти дни в Туммуз Оргмеине, дни, когда пал Рок.

– Разве это можно забыть?

– Мальчик бросил этому дракону меч как раз вовремя. Клянусь дыханием, мы тогда ходили по краю.

– По краю, Базил, по самому краю.

Рука и когтистая лапа снова соединились в дружеском пожатии.

39

ГЛАВА

Ваакзаам стоял на холме над погребальным костром. Люди и бесы все еще подбрасывали туда дрова и хворост. Дракон был привязан к бревну, которое лежало поперек живота. Приготовления шли полным ходом.

Они собирались совершить ужасную вещь. Обратиться к магии, которая разрывает сердце самой сути Вселенной. Но ответственность лежала не на нем, а на них, клятвопреступниках! После Ортонда он их предупреждал. Они определенно вторглись сюда, в Рителт, самый старый из всех миров, и тем самым не оставили ему выбора. Но ничего, он этого так не оставит. Он им покажет, чего стоит их клятвопреступление!

Их слабенький удар на Ортонде чуть было не погубил его, но он выжил благодаря тому, что он, преследуемый Тварью Небытия, отступил сквозь темноту, сквозь эфир низших миров обратно в Хаддиш. Тварь Небытия подобралась ужасно близко, но он одолел ее, обрезав за собой зеркало за мгновение до того, как щупальца Твари смогли до него дотянуться.

В Хаддише он залег в своих верхних покоях и тщательно обдумал сложившуюся ситуацию. Проклятые дети Лоса, Лорда Света, как он сожалеет, что не раздавил их тогда, в Первом Эоне, когда еще мог это сделать. Но тогда его душа была шире, а нрав не так мрачен. Он следовал велениям внутреннего благородства, а в ответ получил только предательство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});