Свиданий не будет - Фридрих Незнанский

Глава 42. БЕЗ КОНТРОЛЬНОГО ВЫСТРЕЛА

Преступление и несчастье – вот что его поражало.

Жорж Санд. Чертово болото, I

Еще только приближаясь к гостинице «Стрежень», Гордеев понял: произошло что-то серьезное. Обгоняя их, промчались два милицейских «мерседеса» с включенными мигалками. Потом – навстречу – автобус, набитый автоматчиками в спецобмундировании.

– Видали, Юрий Петрович? – обернулся к Гордееву Володя.

– Да уж. Кажется, это где-то близ набережной.

– Может, утонул кто-то? – предположил Иноземцев. – Тогда мы окажемся кстати.

– А вы хорошо плаваете, Володя? – спросил господин адвокат, который одно время серьезно занимался в секции подводного плавания.

– У нас особо не поплаваешь. В Кедровой – холодно, а бассейнов в городе всего два, – уклончиво ответил Иноземцев. – Если, конечно, не считать закрытых, тех, что при саунах.

– И такие есть?

– А то, – ввязался в разговор водитель, уже известный Дмитро Лукич Яворниченко. – У наших панов з этим дилом проблем нэмае.

– Да-а, – протянул Иноземцев. – Врачей вроде прикрепили к бассейну «Динамо», по талонам…

– Тю! – присвистнул Яворниченко. – Мало трыматы в руках пляшку, трэба ще ии видкоркуваты.

– Да, что-то произошло! – уже с твердостью произнес Гордеев, вглядывавшийся вперед. – И по-моему, в гостинице.

«Черт меня дернул не убраться оттуда вчера! – мелькнуло у него. – Если они на этот раз подсунули мне в номер труп, придется покувыркаться. Но, пожалуй, скрываться не стоит. В больнице меня видели многие, перед этим я тоже был на виду, а папочка моя уже не пуста, как неделю назад».

– Поехали, Дмитро Лукич! – твердо сказал он, хотя Яворниченко и без того не думал сворачивать.

В конце улицы, которая вела на площадь перед гостиницей, стояло несколько омоновцев с автоматами и в бронежилетах. Один из них махнул милицейским жезлом, требуя остановиться.

– Посторонних нет? – спросил он у Яворниченко, подходя.

– Никак нет! – бодро отрапортовал тот, перейдя на чистейший русский язык.

Гордеев уже заметил, что этот дюжий потомок вольных запорожцев говорил на ридной мове только с людьми, с которыми он находился в дружеских отношениях. Представителям властей Дмитро Лукич всесторонне демонстрировал свой лингвистический талант. Этот отец семейства, находящийся в отхожем промысле на российских просторах уже несколько лет, устроился на «скорую помощь» лишь потому, что ему посулили продать по остаточной стоимости списываемый медицинский «рафик», если он приведет в порядок весь автопарк больницы. Когда Яворниченко с взятыми на себя несоциалистическими обязательствами справился, заодно и передаваемый ему рыдван превратив в нечто если не европейское, то вполне прибалтийское, главврач, чтобы удержать ценный кадр, выделил ему для жилья служебное помещение при больнице, и вот теперь Дмитро Лукич, давно отправивший свой «рафик» вместе со свояком и племянником на батькивщину (потом выяснилось, что до нее родичи доехали уже поездом, выгодно для них продав автомобиль где-то в Поволжье; остающийся в Булавинске дядька хвалил их за это, восхищенно крутя головой), был здесь кем-то вроде главного механика, иногда, при необходимости, как сегодня, садясь и за руль «скорой».

– Документы! Путевку! – потребовал омоновец.

Гордеев предъявил свое адвокатское удостоверение.

– Прокурор попросил подвезти этого товарища, – пояснил Володя. – А что произошло конкретно?

– Там объяснят, – нехотя ответил омоновец. – Проезжайте на малой скорости.

Гостиничная площадь была оцеплена омоновцами и солдатами внутренних войск. Стояли две пожарные машины, одна из них – с лестницей, карета «скорой помощи» из воинской части. Милицейских и административных машин было уже с дюжину. Возле одной из них стояла немаленькая толпа – милицейских, военных и штатских. Верно, там о чем-то совещались.

– Наденьте белый халат, – посоветовал Иноземцев Гордееву. – Да и вы, Дмитро Лукич, если выходить будете.

– Лышуся тут. – Очевидно было, что гражданину нэзалэжной Украйны стало не совсем по себе от такого количества представителей правоохранительных органов хотя и дружественной, но все же также независимой державы. – Обэрэжно, хлопци!

– Пойдем у вояк спросим причину народных гуляний, – предложил Володя Гордееву, направляясь к защитного цвета «уазику» с красным крестом. – Что стряслось, товарищ военврач? – молодцевато обратился он к тощему русоволосому парню в белом халате, из-под которого выглядывали офицерские брюки.

– Вон, – указал тот рукой с зажатой в ней сигаретой. – Автомобиль видите?

Площадь перед гостиницей была пуста, только слева от входа стояла иномарка.

"Кажется, «шевроле-люмина», – предположил Гордеев, всмотревшись.

– Неплохая машинка, – сказал он.

– Заложника взяли, – сказал парень. – То есть заложника и заложницу.

– Кто? – вырвалось у Володи.

– Кто-то крутой. Уже стрелял. Пока в воздух.

– А сколько их?

– Заложников двое. Террорист – один.

– Один? – Гордеев даже присвистнул. Во всяком случае, у него отлегло от сердца: не все в Булавинске вертится вокруг его драгоценной персоны.

Но было понятно, что дело раскрутилось с мощью многотонного маховика. Заложники, террористы – это уже не информации по договоренности с Ириной Федосеевой, это официальные рапорты в Москву, это уже не местная милиция, это госбезопасность из столицы. А ребята из госбезопасности любят надувать щеки, особенно когда появляется какой-нибудь идиот-одиночка.

– Говорят, один. Во всяком случае, никакие сообщники здесь не обналичивались.

– Как же это он в одиночку двоих захватил? – удивился Юрий Петрович. – И мужика…

– А у него все в порядке на этот счет, – откликнулся военврач. – И взрывное устройство имеется, и пистолеты. Серьезный малый.

Гордеев огляделся.

Чувствовалось, как обычно у нас во время крупных происшествий, что власти и органы к появлению доморощенного террориста не были готовы. Оцепление поставлено, но и зевак поблизости оказалось предостаточно. Гуляющие по набережной в субботний день, приблизившись к гостинице, не уходили, а останавливались, включаясь в обсуждение подробностей происшествия. С десяток милиционеров пытались оттеснить их в стороны от выхода с гостиничной площади на пешеходный мост, но малоуспешно: среди зевак было немало родителей с детьми, с удовольствием вступивших в перепалку со стражами порядка. Слышались голоса: «Хоть в выходные есть у нас свобода или нет?», «Ну, ударьте, ударьте! Пусть мой сын увидит, что такое демократия по-булавински!», «Вы не здесь дубинами машите, а террориста обезвреживайте!» – хотя справедливости ради следовало заметить, что милиционеры свои резиновые палки в ход не пускали, а всего-навсего пытались создать с их помощью некое подобие ограждения.

Видно было и то, что начальство нервничало и, вероятно, не совсем понимало, что же делать дальше. То есть, конечно, оно понимало, что террориста надо обезвредить, и желательно навсегда, для чего велело снайперам занять исходные позиции на крышах ближайших домов, – это было неплохо видно всем зевакам на площади, однако по прикидке Гордеева расположение зданий здесь было таково, что снайперы могли пустить свое оружие в ход только в случае, если бы террорист рванулся на своем – или не своем – «шевроле» наутек.

Впрочем, были снайперы и на площади. Укрывшись за автомобилями, они держали под прицелом место, где находились террорист и заложники.

Вдруг по площади прошел неясный шум. Толпа руководства заволновалась. Из автомобиля слышались какие-то крики.

Гордеев с трудом подавлял в себе желание ринуться в гущу событий. Только автобиографические подробности минувшей недели остерегали его. Он осознавал, что ничего хорошего из его активности здесь выйти не может. Кто-то из прокуратуры или милиции его обязательно узнает, а в этой нервозной обстановке узнавание уже у многих сидевшего в печенках защитника адвоката, посаженного в СИЗО по абсурдному обвинению, ничего приятного этому защитнику не сулит.

«Придется опять опираться на Володю», – вздохнул Гордеев и обратился и к Иноземцеву и к военврачу разом:

– Может, это, коллеги, нас требуют?

– Пойдем узнаем? – предложил Володя парню, но тот покачал головой.

– Мне мой полковник скажет, если что. Вон он стоит, – неопределенно махнул он рукой. Впрочем, там никого в белых халатах не было.

– А я пойду. – Иноземцев решительно зашагал к начальникам, Гордеев же побрел к Дмитро Лукичу.

– Ну шо? – спросил тот. – Шо цэ?

– Террорист, – коротко ответил Гордеев. – С заложниками.

– Уявляю соби. – Яворниченко поскреб в затылке. – Що ж робыты?

– Вот Володя пошел узнать, – развел руками Гордеев.

С каждой минутой он все острее начинал понимать, что все, происходящее сейчас вокруг террориста, ему на руку. Но в этой ситуации следовало повести себя так, чтобы извлечь из нее максимальную выгоду. Он еще раз внимательно оглядел площадь и сплюнул, хотя с раннего детства его учили хорошим манерам.