Танец со змеей - Егор Вакула

– Еще не все. – Улыбнулась ведущая. – Что с тобой делать, можно придумывать бесконечно. Надо только меру знать, а то вдруг перестараешься, как твои дружки в питейной.

Она прислонилась спиной к стволу и свесила ноги по обе стороны толстой ветки. Гордей невольно уставился на эту, может быть, и не самую вульгарную, но точно перечащую всякому этикету позу. Спутница мужской взгляд уловила.

– Ой, да ладно тебе! – Она поставила вперед себя торбу, которую до того безрезультатно пыталась примостить на небольшом выступе. – Лезь сам на ветку рядом. Или ты всю ночь собрался балансировать туда-сюда? – Она похлопала рукой по ветви – чуть выше той, на которой устроилась сама. – Эта тоньше, но тебя выдержать должна. А книжки свои здесь прямо повесь.

От каждого случайного взгляда вниз у Гордея ломило в стопах. Движения были неловкими, несмелыми. В такой ситуации он не нашел ни сил, ни времени перечить своей самопровозглашенной хозяйке.

– Что-то не очень удобно. – Прокряхтел он, когда устроился на соседней ветке и прислонился плечом к вольной ведущей. – Мне уже в зад впивается эта деревяшка.

Октис чуть расслабилась и улыбнулась.

– Ты, главное, не накренись в сторону и не свались за просто так вниз. – Она пнула его слегка локтем, но именно тогда неловкий богомол чуть и не потерял равновесие. Он замер над высотой, по телу пробежала судорога страха.

– А-ха-х, я не хотела. – Оправдалась Октис, ухватив его за балахон. – Но смешно бы было, если бы ты тут же грохнулся вниз.

– Я мог бы убиться!

– Ну и что? Это тоже было бы смешно. Да не убился бы ты: в лужу бы попал – только соплей бы в ней твоих добавилось. И все.

Круг

У нее кружилась голова, она задыхалась, но отдышаться не получалось: ее губы под напором чужих губ вновь сдавались, и все начиналось сначала. Она забыла, как дышать через нос, лишь успевала сделать один два громких вдоха и выдоха ртом.

Здесь было темно и сыро. Каменная кладка, к которой она была прижата спиной, оставалась холодной и влажной. Это чувствовалось через рубаху с камзолом. Они уже были мокрыми, и каменный холод без препятствий гулял по взмокшей спине.

Ее штаны были спущены на пол. Полы рубахи скрывали бедра, но чужая рука, тонкая в пальцах и грубая в действии, пробиралась под них. От движения руки у нее перехватывало дыхание, она неосознанно сжимала ноги. Затем чужие руки, забравшись под рубаху, силой от талии до груди по ребрам двигались вверх. От этого хотелось вдохнуть как можно глубже, но чужие губы вновь находили ее в темноте, и головокружение все больше вытесняло разум.

Они не заметили, как сюда – во тьму – спустился тусклый огонек от масляной лампы, а вместе с ним силуэт человека с ведром.

– Ну надо же! Кто у нас здесь? Зерка и... – перепуганная Зерка развернулась к свидетельнице, открыв смущенное лицо Октис, – и, конечно, Октис – кто бы еще?

– Что тебе здесь надо, Назара?! – Прошипела Зерка.

– Ей, ты! Я, между прочим, теперь ведущая! Больше уважения прояви! Да, ладно, успокойтесь. Я просто воды набрать на ночь. – Назара указала ведром на колодец. – Здесь обычно люди воду набирают. – Она хмыкнула, поставила ведро и лампу, начала тянуть веревку из колодца. – Да бросьте вы, не наказываются никак ваши пережимы здесь. Если, конечно, добровольно. Добровольно?

Зерка недоверчиво шмыгнула, отошла и заправила рубаху в штаны. Назара смотрела на оставшуюся у стены Октис. Та успокаивалась и глубоко дышала. Со спущенными штанами, она натянула края рубахи руками и зажала между голых ног.

Только не вздумай, дура, сказать, что по принуждению. – Думала ведущая.

– Да, конечно, добровольно. – Сказал Октис и слегка улыбнулась.

– И как же нет наказания? – Не успокаивалась Зерка. – А устав, запрещающий связи?

– То если с мужиком. Неподобающее поведение для царского солдата. – Объяснила Назара.

– А женщин, значит, можно?

– Ну, а, думаешь, мастера не ходят по бабам, когда до города добираются? Тут и в деревнях поблизости, говорят, у них есть изведанные потаскушки. Не знаю, как там мораль в Железной Гвардии. Но я слышала от мастеров, что в западных царствах есть отряды, которые друг другу, – Назара вытащила, наконец, кадку с плескающейся водой, перевалила через стенку колодца и начала сливать в ведро, – ну, понимаете... очень дружат между собой. Это вроде как поднимает их сплоченность в бою. Так мастер сказал. Похохотали они, правда, после того. Понимаете? Они же не тупицы, какими хотят выглядеть. Они знают, что мы тут взаперти на стены полезем, сами на синих кинемся. Никто не запрещает – все знают.

– И много про нас знают?

– Про вас двоих вообще? Да все, включая последнего флажка на стене. А про то, что вы здесь: ну, может, я и еще парочка острых ушей. – Назара перевела взгляд на Октис. – Поберегла бы силы, тебе завтра еще последний безоружный бой держать.

– Говоришь «держать», а не «побеждать», – цыкнула Октис, – ты в меня сама не веришь. Тебе-то что с того?

– Не верю. Удивляюсь, как ты в конец протянула. У тебя каждый бой был, как последний. Вот теперь действительно последний, а дальше ты – либо чемпион нынешний, либо проигравший. – Назара подняла ведро. – Ладно, развлекайтесь. Но только не вздумайте там наверху при свете показать что-то подобное. Тогда уж вас точно накажут, а то и вздернут – рядышком висеть.

Ведущая направилась на выход, унося с собой свет. Октис подняла штаны, заправив рубаху, и занялась шнуровкой.

– Мягкотельная она все равно. – Сказала Зерка.

– Куда уж? По маршам она всех гоняет до усмерти – никому спуску не дает. Я ей, видите ли, не боец! А о нас с тобой каждая собака гарнизонная знает...

– Мягкотелая. Все равно. Могла бы нас наказать просто, чтоб неповадно было, чтоб прятались лучше. Да и какого... она ночью поперлась сама брать? У нее целый расчет в распоряжении, а она сама воду тягает?

– Тебе прямо неймется кого-нибудь наказать или быть наказанной. Вечная ты злюка. – Ответила Октис и отстранилась. – Все! Не будем больше. Назара – зараза, все сбила.

– Сама меня сюда затащила...

– Ты же знаешь: не могу я после состязаний. Вся тело в синяках, а кожа в ожогах от захватов. Какие уж тут пережимы?

– Еще раз: зачем тебе это надо, если ты это дело не любишь, и тело у тебя даже не привыкает к борьбе?

– А что? У меня последний бой, между прочим. Я такая же, как и ты, Змея! Ничем не хуже.

– Не хуже, – устало вздохнула Зерка, – вот именно. К чему ты стремишься так?

– Время поджимает! Без позывного в бой не пустят. Представляешь: первое задание, все в бой, а я тут как отказница! Подумают еще, что трушу…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});