Несовместимость - Илана Л

Сашу.

Посторонний шум привлек мое внимание, обернулся, замечая, как охранник выпроваживает очередного репортера.

–  Сказано: закрытое судебное заседание. Уйдите или мне придется применить силу.

Журналист трепыхался, пытался возразить и объяснить, как благородны его мотивы. Не желая слушать бред, я захлопнул дверь.

Ощутил, как во мне снова поднялась лавина ненависти к Ней. Вынув руку из кармана брюк, покрутил часы на запястье: без пяти три! Осталось каких-то пять минут, а ее до сих пор нет! Аня решила потрепать нервы.

– Ну что? – вопросительно посмотрел на адвоката.

– Психологический трюк. Обычное дело.

Давить на меня у нее вряд ли получится. Вообще с трудом представлял линию защиты бывшей жены, чем Аня собиралась крыть подпись, поставленную хладнокровно и невозмутимо. По большому счету меня это не касалось, единственное, что волновало – судьба сына и желание подарить ему полноценную семью. Анна проявила смекалку, на развод не подавала, ждала моего шага, но мне отказали в расторжении брака, поскольку исковое заявление подано мной, а "моя благоверная" родила ребенка, которому еще не исполнилось года. Но пара тысяч долларов, и самый щепетильный судья верно оценил бесперспективность нашего брака.

Аня схитрила и тут, не без помощи адвоката, не явившись на заседание по бракоразводному процессу. Судья выяснял причины, но все они были объективными, и давал срок на примирение. Нас развели на втором заседании. В качестве жеста доброй воли, Анна получила квартиру. Слишком рано я начал радоваться жизни, бывшая супруга снова решила пройтись раскаленным проводом по нервам. Аня подала иск о восстановлении ее прав на сына. На третьем слушанье, на котором я не присутствовал, бывшую жену восстановили в правах.

Это было смешно. Женщина, продавшая ребенка, не имеет морального права называться матерью. И никакие ее слезы, мольбы и доводы на меня не действовали. Аня даже грудью отказалась кормить! Приняла таблетку еще в роддоме.

Особенно вызвало во мне жестокую ухмылку, когда она умотала к своему любовнику и не появлялась несколько дней, забыв о сыне, и резко вспомнила о нем только тогда, когда я приехал забрать Сашу навсегда.

– Эй, ты что делаешь?

– Складываю вещи, что непонятного? – я прошел в комнату сына. – Лиза, с пеленального столика тоже все уберите.

Няня быстро и тихо собирала детские принадлежности.

– Как? А куда ты его везешь? – казалось, она была в некоем замешательстве.

– Глупый вопрос, – мазнув по лицу, добавил: – мебель можешь выбросить.

– Ты кто такая, чтобы здесь распоряжаться? – сиплый Анин голос разрезал тишину, нарушаемую лишь шуршанием складываемой одежды.

Я обернулся, Аня выхватила из рук Лизы Сашины ползунки и стала нервно запихивать их обратно в шкаф. Туда же полетели и другие вещи из чемодана.

– Прекрати истерику. Быстро! – схватив за плечо, я сильно его сжал. – Клоунада давно закончена.

– Ты не имеешь права, он и мой сын, – она сделала попытку высвободить руку.

– Поздно вспомнила. У тебя был шанс, Аня. Зато сейчас не будет помех для развлечений, – усмехнулся, глядя в ее расширенные глаза.

 – Решил подсластить жизнь своей шлюхе? –  нагло, заносчиво, совершенно не боясь меня.

Я грубо развернул ее спиной к шкафу и саданул кулаком около ее головы. Она зажмурилось и негромко закричала.

Зря она затронула Дашу. Необдуманно.

– Еще раз хоть одно грубое слово о ней скажешь – вернешься к своей мамочке в зачуханную квартирку, поняла? – она всхлипнула и кивнула, когда еще раз ударил по створке шкафа. – Вы будете манную кашу три раза на день жрать, а не свои любимые мюсли и обезжиренный творог. Свой яд оставь при себе! И не вздумай к нам даже приближаться.

– Да сдались вы мне. Идите оба к черту! – закричала она, и оттолкнув, бросилась за Лизой. – Не трогай, кому я сказала! – толкнула перепугавшуюся девушку и вырвала из ее рук погремушки.

– Если не прекратишь истерику, я засуну тебя под холодный душ, – постарался спокойно отреагировать на выходку. Схватил ее за руку и разжал кулак с зажатыми игрушками.

– Но я полюбила Сашу...

– Что? – мне казалось я ее разорву. Она тяжело дышала, открыв рот, а я вспоминал ее невозмутимое лицо и желание урвать побольше. Аня мастерски выводила меня на эмоции. Она всегда хорошо умела врать, при этом в глазах зажигалась обида и появлялись слезы. – Свою ложь оставь для очередного лошка. 

– Это не ложь, Рома!  – закричала она.

– Тсс, – приложил палец к губам, – тише, Сашу разбудишь.

– Я не понимаю к чему эта спешка... – едва не плача, проговорила она.

– Аня, будь умницей, я сегодня же займусь переводом активов и обговоренного имущества.

– Сегодня? – Она тут же прекратила панику, встрепенулась, пришла в себя.

Опомнилась, сука.

– Да, – сказал строго и опустил ее на стул, бросив на ходу: – Лиза, пошевеливайтесь! Через пять минут выезжаем.

А сейчас, спустя год, Аня утверждала, что я не видел главного – ее проснувшегося чувства к сыну.

Я перевел взгляд на дверь: без двух минут три! Осталось чертовых две минуты! Где ее носит? Сегодня должно было состояться последнее судебное разбирательство, решавшee судьбу Саши. Если снова перенесут слушание, я буду готов лично притащить ее за волосы. У меня выработалась на Аню хроническая усталость, злость и отвращение. Хотелось одного: поскорее забыть этот чертов говняный брак, эту женщину, и ее шизанутую попытку вернуть моего сына.

В этот же момент, проследила, как я одернул пиджак, появилась бывшая жена. С торжествующим взглядом, прямой спиной и улыбкой победителя, вместе с адвокатом Аня демонстративно прошла мимо меня, едва не задев плечом.

Дементьев.

Что ж, выбор неплохой. Я сам делал выбор между ним и Грачевским, наводил справки, выяснял сколько каждый из них провел дел и сколько из них было выиграно. При чем, у Дементьева формат был схож, но везде с ним разбирательства длились около года.

Поэтому я сделал ставку на Грачевского.

– Прошу всех встать! – произнесла секретарь судебного заседания.

Первые полчаса прошли гладко, но по Аниной улыбке, которую та пыталась скрыть, опустив вниз голову, понял, что легкой борьбы не будет. Она была настроена серьезно, и та линия защиты, которую выбрал адвокат, могла запросто изменить исход дела. Я смотрел на ее лживое лицо и гадал: "Зачем суке понадобился мой сын?".  Услуги адвоката стоили