Гуляла смерть в фате венчальной (сборник) - Николай Леонов

— Это чудовищно — то, что вы говорите, — медленно произнес Абуладзе. — Это просто чудовищно.

Он, казалось, совсем забыл о своей куртке, остававшейся в руках у Гурова. Теперь он весь погрузился в переживание этого оскорбительного для него подозрения — что он мог убить Лидию Евгеньевну. Он выглядел как невинно обиженный человек. «Или как хороший актер, — подумал между тем Гуров. — Который неплохо изображает обиду».

— Поэтому я вынужден задать вам несколько вопросов, — сказал ему Гуров. — Первый: где вы были вчера между десятью и двенадцатью часами вечера?

— Где я был? — повторил ресторатор. — Постойте, дайте припомнить… Вчера… Да, но ведь мы с вами вчера виделись! Вы приходили ко мне в номер снимать отпечатки пальцев! Я как раз искал Настю и не мог ее нигде найти. Вы вызвались пойти ее искать — и пропали. И так и не позвонили, кстати. Я места себе не находил, все бродил возле гостиницы, несколько раз набирал номер Насти. И вдруг она мне ответила!

— Что она вам сказала?

— Сказала, что с ней все в порядке… Что вы ее нашли, когда она просто гуляла с выключенным телефоном… А потом она сказала мне, что Лиду убили. Я был потрясен! Мы немного поговорили на эту тему, потом она отключилась. Я не мог прийти в себя. Мне требовалась разрядка. И я… признаться, я прибег к весьма традиционному способу…

— Напились?

— Да, я крепко выпил. Пошел в ресторан, купил там бутылку коньяка и почти всю ее выпил.

— В ресторане?

— Нет, на улице. Прямо из горлышка. Ходил и пил.

— То есть все время после моего ухода вы ходили вокруг гостиницы?

— Нет, не все. Сначала я сидел в номере, потом вышел…

— Кто-нибудь может подтвердить, что в указанное время вы были вблизи гостиницы, а потом сидели у себя в номере? Кто-нибудь вас видел во время вашей прогулки?

— Администратор видел, как я выходил…

— Во сколько это было?

— Я не помню… Наверно, где-то в половине одиннадцатого…

— А потом?

— Потом? Нет, знаете, мне не хотелось никого видеть, и я ушел в сторону, вон туда, на край поселка, к складам. Там никого не было, а мне это и требовалось.

— То есть никто не видел, что вы были там?

— Нет… Наверно, нет…

— Таким образом, я должен заключить, что алиби у вас отсутствует, — сказал Гуров. — Поэтому должен просить вас ни в коем случае не покидать пределов поселка. Я лицо неофициальное и не могу взять с вас подписку о невыезде, но если потребуется, лейтенант Касыгов возьмет с вас такую подписку.

— Не покидать поселок… Черт, как это некстати! Я уже собрался вернуться в Москву. Оставаться здесь, после этого оскорбления, которое мне нанесла Лида… Впрочем, о чем это я!

Ресторатор схватился руками за голову.

— Я говорю о ней, как о живой, вспоминаю какие-то жалкие обиды… А ее уже нет, она убита! И вы меня подозреваете в этом убийстве… Да, конечно, я останусь. Буду сидеть в гостинице. И стараться как можно больше находиться на виду у людей. Чтобы вы не подумали, что я нахожусь где-то еще.

— Вам не обязательно все время находиться на людях, — заверил его Гуров. — Достаточно будет, если вы будете находиться здесь, в поселке. И поймите: вас пока ни в чем конкретно не подозревают. Просто мне нужно проверить все обстоятельства, связанные с этими двумя убийствами. А для этого необходимо ваше присутствие.

— Ладно, я понял, — махнул рукой Абуладзе.

Он повернулся, чтобы направиться назад, в гостиницу, и уже сделал несколько шагов, но потом обернулся к Гурову, будто вспомнив что-то.

— Подождите! — сказал он. — Но вы так и не отдали мне мою куртку!

— Простите, Олег Вахтангович, — отвечал Гуров, — но куртку я вам пока не отдам. Это вещественное доказательство.

— Доказательство чего?

— Вот этого я пока не знаю, — признался сыщик. — Может, совершенного вами преступления. А может, чьего-то злого умысла по отношению к вам. Желания вас очернить.

— Понятно… — протянул ресторатор. — Значит, придется мне ходить в этой гадости…

И он брезгливо взглянул на свое кричаще-яркое одеяние. 

Глава 21

Гуров некоторое время глядел в спину уходящему, а когда тот удалился на приличное расстояние, двинулся за ним следом. Сейчас его больше всего интересовала куртка, которая все еще висела у него на руке. Было необходимо выяснить, правду ли говорит ресторатор: действительно ли куртка пропала у него из номера, а затем очутилась среди скал или он сам ее туда доставил.

Он дошел до гостиницы, заглянул в холл. Абуладзе не было. Как видно, он поднялся к себе в номер. Гуров направился к стойке администратора. Там он представился по полной форме, показал свое служебное удостоверение (разговор предстоял долгий, и у собеседника не должно было оставаться никаких сомнений, что перед ним действительно представитель власти) и, в свою очередь, узнал имя администратора; того звали Алексеем Рустамовым.

— Несколько минут назад сюда вошел один ваш постоялец, — сказал Гуров, когда процедура знакомства было окончена. — Выше среднего роста, черноволосый, представительный такой мужчина. Знаете?

— Да, это Абуладзе из двести шестнадцатого номера, — кивнул Рустамов.

— Он куда пошел — к себе?

— Ну да, взял ключ и поднялся на второй этаж.

— Скажи, а вчера вечером ты дежурил?

— Вообще-то я должен был вчера отдыхать, — объяснил администратор. — Но сменщик мой, Эльдар, заболел, так что пришлось мне и днем, и вечером сидеть. Да, вчера я был.

— Постарайся припомнить, когда этот ваш постоялец выходил из гостиницы, — попросил Гуров.

— Что ж, сейчас попробую, — согласился Рустамов. — Значит, поселился он у нас ближе к вечеру… Сходил в ресторан, поужинал. Потом был у себя. А потом, кажется… Да, было около десяти часов. Он спустился вниз, какой-то сам не свой. Спросил меня, где в такое время можно спиртное купить. Я подсказал, что если девушек из ресторана хорошенько попросить, то они продадут. Вообще-то у нас с десяти вечера что-то вроде сухого закона. Но если человеку невтерпеж, а человек солидный, не пьяница какой-то — отчего не пойти навстречу? Видите, я вам все как есть говорю, ничего не скрываю.

— Весьма признателен за такую откровенность, — сказал Гуров. — Ладно, и что потом было?

— Ну, он пошел в ресторан. Видно, действительно сумел с девушками договориться, потому что смотрю — выходит, бутылку коньяка в карман засовывает. И пошел на улицу.

— А в чем он был? Как одет?

— Да в куртке своей. Такая, знаете, спортивная куртка, коричневая… Вот такого же цвета, как та, что у вас в руках.

— Понятно. И когда он вернулся?

— Не скоро. Часа два, наверно, его не было. Да, точно — уже двенадцать пробило, когда пришел. И вид у него, скажу, был еще хуже, чем вначале. Так что коньяк ему не помог.

— И больше ночью уже не выходил?

— Нет, не выходил.

— А со второго этажа нельзя выбраться, не спускаясь в холл? Может, у вас второй выход есть?

— Нет, второго выхода у нас нет, — покачал головой администратор. — Можно, конечно, попробовать с балкона прыгнуть, но высоко получится. Так можно и ногу сломать. Если только человек альпинист или скалолаз — тогда да, тогда можно.

— А сегодня утром к нему в номер никто не заглядывал? Никто его не спрашивал?

— Нет, спрашивать никто не спрашивал.

— А мимо тебя мог пройти посторонний и заглянуть в номер к Абуладзе, когда того не было?

— Вообще-то я слежу за теми, кто мимо меня проходит, — заверил Рустамов. — Но я знаю, почему вы спрашиваете. Это вам, наверно, сам Абуладзе пожаловался, что у него куртка пропала? Он уже сегодня тут целую сцену устроил. «Где моя куртка? Куда пропала?» А я откуда знаю, куда и как она пропала?

— Но согласись, в хорошей гостинице вещи из номера не должны пропадать, — сказал Гуров. — Так я все же повторю свой вопрос. Не могло быть так, что кто-то прошел в номер Абуладзе, взял его куртку, а ты этого человека не заметил?

— Вообще-то могло, — со вздохом признался Рустамов. — Понимаете, какое дело: сегодня утром к нам заехала целая группа туристов. Автобус пришел из Минеральных Вод. Они тут весь холл заняли. Мы, служащие, прямо с ног сбились, пока их всех оформили и разместили. Конечно, в такой обстановке мы уже не так внимательно следили за тем, кто входит, кто выходит, так что кто-то мог пройти в гостиницу незамеченным.

— И выйти с курткой в руках?

— С курткой — вряд ли. Это бросается в глаза. Но если он ее спрятал в сумку или в чемодан, то мы его могли принять за одного из приезжих или за отъезжающего. Тогда он мог выйти.

Больше у Гурова вопросов вроде не было, и он уже повернулся к администратору спиной. Но тут ему в голову пришла одна мысль, и он вернулся к стойке.

— Скажи, а у вас живет такой Скрынников Михаил Анатольевич? — спросил он.