Черное солнце (ЛП) - Халле Карина

К тому времени, как я заканчиваю говорить, оба наших бокала опустошены, и он смотрит на меня с отсутствующим мечтательным выражением в глазах, опершись локтем на стол и подперев лицо рукой.

— Эй? Ты что, задремал? — спрашиваю я его, в очередной раз остолбенев от того, насколько он великолепен. Есть смертоносный Солон, а есть его мягкая версия, которая так же завораживает.

— Я правда задремал, — медленно произносит он. — Просто я все это уже видел.

— Потому что наблюдал за мной?

Он качает головой, в его голосе слышится благоговение.

— Видел твоими глазами. Почувствовал, понюхал. Я пережил твои воспоминания, попробовал, каково это — быть тобой.

Я сглатываю, чувствуя трепет в животе. Знаю, он пил мою кровь, но не думала, что это произойдет. Последнее, чего я хочу, — это чтобы он знал мои чувства.

— Ты была так похожа на меня, — тихо продолжает он, беря меня за руку. — Ты была окружена людьми, но все держались на расстоянии, потому что не понимали тебя. Потому что в глубине души они знали, что ты другая, не такая, как они. Это пугало их. А ты чувствовала… одиночество. С которым я слишком хорошо знаком.

Он сжимает мою руку, затем подносит ее к своим губам, мягко целуя ладонь, нежно, не отрывая от меня глаз.

Боже милостивый, что он со мной делает? Я падаю все ниже, ниже, ниже, все глубже погружаясь в свои чувства к нему, они нарастают, с ними невозможно бороться.

— Я принесу нам выпивку, — говорит он. — Оставайся здесь.

Я киваю, все еще немного ошеломленная своими эмоциями, с постоянно бьющимся сердцем в груди. Наблюдаю, как он направляется к бару, его задница выглядит потрясающе в этих джинсах, идеальные, широкие, сильные плечи, накаченная спина, сужающаяся к стройным бедрам. Эмоции захлестывают, пока я думаю, что он мой… и, что я принадлежу ему.

Он встает в очередь и бросает на меня взгляд через плечо, а я застенчиво улыбаюсь ему, чувствуя себя так, словно я правда на первом свидании и немного нервничаю.

Затем ощущаю странный запах одеколона и пива в носу, что-то знакомое, но не могу точно определить, что именно, потому что здесь так много вонючих людей.

Поворачиваю голову и вижу Мэтта, стоящего всего в нескольких футах от меня и с беспокойством в глазах.

Я смотрю на него в ответ, мозги закипают, словно сталкиваются два мира, которые, я надеялась, никогда не столкнутся.

Не знаю, должна ли я ему что-то сказать или нет, но он просто хмурится, глядя на меня, выглядя слегка испуганным и растерянным, не знаю, то ли из-за моего вида, то ли от того факта, что он давно не видел меня, еще и Элль пропала, или…

Я опускаю взгляд на свои руки. На все свои пропавшие татуировки.

О, черт. Я совершенно забыла.

Он бросает на меня еще один странный, затравленный взгляд, а затем уходит.

Я встаю и иду за ним, но сначала направляясь к Солону в баре.

— Повидаюсь со старым другом, — говорю я Солону тихим голосом. — Сейчас вернусь, не иди за мной, будет только хуже.

— Ленор, — рычит он, но слишком поздно, я уже ухожу, направляясь к двери как раз вовремя, видя Мэтта наверху лестницы.

— Мэтт! — я окликаю его, он продолжает идти.

В мгновение ока оказываюсь рядом с ним, хватаю его за руку и тащу в темный сад позади церкви.

— Что за херня, Ленор? — Мэтт вскрикивает, и я понимаю, что проявила много силы. — Что с тобой не так?

Хотя мы находимся в дальнем углу сада, я чувствую чье-то присутствие у себя за спиной, ощущаю запах Солона. Он держится на расстоянии, спрятался в тени, но он здесь и наблюдает за мной.

— Ты не поздоровался, — говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно, а не отчаянно пытаясь доказать, что я нормальная. — Я видела тебя в баре.

— Я знаю, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Я даже не узнал тебя. Что, черт возьми, случилось с твоими татуировками? Почему ты такая бледная? Ты пытаешься изменить свою внешность или чё?

Я моргаю, глядя на него.

— Нет? Почему?

— Я думал, что увижу тебя в новостях, ищущую Элль, помимо всех людей, — с горечью говорит он. — Пост на Фейсбуке, что-нибудь такое. Но похоже, тебя даже не волнует, что она пропала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я качаю головой, чувствуя, как меня охватывает паника.

— Я не имею никакого отношения к исчезновению Элль. Я не убивала ее.

Мгновение он пристально смотрит на меня.

— Я не говорил о том, что ее убили…

Блять.

— Ну, ты на это намекаешь, — поспешно говорю я. — Об этом все думают. Что она мертва.

Он смотрит вниз, на мои руки и ноги, хотя я знаю, что в темноте он видит не так хорошо, как я.

— Все твои татуировки исчезли, — говорит он шепотом. — Все.

Я неловко сглатываю, мое сердце начинает бешено колотиться, уровень адреналина повышается.

Что-то ужасное и темное начинает распространяться внутри меня.

— Они мне надоели, — вру я. — Их было легко удалить. Я хочу начать все сначала.

— Для чего?

— Не знаю, я подумала, что меня не будут воспринимать всерьез как куратора музея, — говорю я, вру сквозь зубы, начиная паниковать. Тьма распространяется по мне, превращаясь в форму голода.

Дело в том, что я здесь не единственная, у кого адреналин зашкаливает. У Мэтта тоже, и я чувствую это, чувствую запах его страха, как он выходит из его пор, чувствую его кровь. Этот аромат словно щелкает выключателем внутри меня, пробуждая жажду, которой раньше не было.

О нет.

Мне пора уходить.

Правда, правда пора.

— Ты просто ужасна, — насмехается он надо мной. — Знаешь, Бет сказала, что ты вела себя с ней как последняя стерва, когда вы виделись в последний раз.

Мой рот открывается от шока.

— Чего? — кричу я. — Бет так сказала? Она подошла ко мне, по понятным причинам рассерженная, потому что ты сказал ей, что я поцеловала тебя, хотя это ты сделал!

Он качает головой, отводя взгляд.

— Не придумывай, все было не так.

Я моргаю широко раскрытыми глазами, гнев разливается по моим венам. Я сильно толкаю его, и он падает на землю.

— Ты поцеловал меня, — шиплю я, переступая через него. — Не искажай факты только потому, что твое жалкое маленькое эго крутого айтишника не может справиться с отказом.

— Какого хрена, ты, сука, — выплевывает Мэтт, поднимаясь на ноги. — Не могу поверить, что встречался с тобой, ты сумасшедшая идиотка.

Я даже не удивляюсь. Мэтт, который всегда был таким милым, покладистым и хладнокровным, похоже, исчез. Теперь я начинаю понимать, что это было своего рода притворство, образ приятного парня. Такие чуваки выделываются, чтобы расположить кого-то к себе, сетуя «славные парни удовлетворяют девчонок», хотя у них нихрена не получается по жизни.

— А ты лицемерный ублюдок, — рычу я на него, неконтролируемый гнев захлестывает меня, быстро превращаясь в ненасытный голод. Уже выяснив, что похоть и кровь идут рука об руку, оказывается, то же самое происходит с кровью и яростью.

— Ленор, — слышу я предостерегающий голос Солона на заднем плане.

Но он опоздал.

Я бросаюсь на Мэтта, хватаю его голову рукой и дергаю ее в сторону, вонзая зубы прямо ему в шею.

Он пытается взвизгнуть, но я уже зажимаю ему рот рукой, прерывая его крики, шум заглушается музыкой, доносящейся из клуба. Его кровь свободно течет из шеи в мой рот, и я осушаю его так быстро, как только могу, подпитываемая голодом, местью и…

Внезапно руки Солона обхватывают меня, оттаскивая назад, мои клыки расцепляются, и только тогда я понимаю, что натворила.

И Мэтт тоже это понимает.

Он в ужасе смотрит на меня, прижимая руку к шее, чтобы остановить кровотечение, пошатываясь на ногах. Я выпила немного, он не умрет, но смотрит на меня так, словно хочет умереть. Или хочет, чтобы я умерла.

— Прости, — шепчу я, пытаясь выплюнуть оставшуюся во рту кровь, вкус которой внезапно стал мне неприятен. Это не кровь Солона, она не насыщает. Она принадлежит поверхностному, манипулирующему, простодушному мальчику, с которым у меня с самого начала никогда не было никакой химии.