Последний аватар - Александр Зорич

Все было в общем понятно. Или совершенно непонятно — какая разница?

Августин на мгновение представил себе, что сейчас все еще суббота и он по-прежнему находится во власти мрачных видений Утгарда. Но он тотчас же отказался от этой экстравагантной гипотезы. Это было бы слишком просто. И, к тому же, в Утгарде события пожалуй развивались бы несколько более логично.

Хотой, Августин и Томас заняли места в вершинах равностороннего треугольника, в центре которого находился компьютер с подключенным комати.

Саама растворялась под языком, оставляя после себя легкое жжение. Хотой сидел в позе лотоса. Августин, чьи связки не отличались особой эластичностью — в полулотосе. Томасу было позволено сидеть по-собачьи, то есть как обычно — на заднице.

Глаза их были закрыты, тела — с виду беззащитны. Но Хотой знал, а Августин начинал догадываться, что они находятся под надежной защитой.

Хотой нараспев читал мантру. Августин и Томас слушали его. И хотя Августин не понимал санскрита, он впитывал каждое слово, будто губка воду. По мере того, как саама растворялась, загадочные слова мантры становились все более понятными. Звуки наполнялись глубоким, стародавним смыслом. Августину вдруг начало казаться, что даже Томас понимает ее.

Наконец, тело отпустило Августина.

Перед глазами одна за одной начали возникать красочные абстракции, которые сменяли друг друга, словно многоцветные картины в калейдоскопе.

Августин чувствовал себя птицей, все дальше улетающей от насиженных мест. Он больше не принадлежал самому себе. Восходящие потоки воздуха — или чего-то, что заменяло воздух — уносили его туда, где тело и дух ничем друг другу не обязаны. Он не спрашивал себя, почему.

Августин был не одинок.

Он ощущал рядом с собой железную волю Хотоя, увлекающую его куда-то. Он чувствовал пульсации, которые исходили от Томаса. Но он по-прежнему ничего не видел. Видение пришло потом.

10

Мак-Интайр сидел совершенно неподвижно. Щюро шлялся туда-сюда по комнате. Русский мультимиллиардер по-прежнему разглагольствовал — о киборгах второго и третьего поколения, о перспективах, о порядке.

Мак-Интайр не слушал. С какого-то момента ему начало казаться, что Щюро умышленно тянет время. Для чего?

Ирландец по-прежнему курил. Когда окурок шестой по счету сигары был раздавлен его каблуком, Щюро приблизил к губам браслет и сказал кому-то на том конце отсутствующего провода: "Ну наконец-то! Пусть заходят".

Мак-Интайр понял, что в своих подозрениях он был не так далек от истины.

— Итак, любезный Мак-Интайр, русский народ в моем лице поведал вам все свои чаяния и надежды. А теперь вам предстоит аналогичная исповедь перед русским народом, — Щюро пустил в ход свое секретное психологическое оружие — иронию высшего порядка, которая заключалась в полном отсутствии иронии.

В белоснежную комнату ворвались две дюжины людей с видеокамерами, диктофонами и осветительными приборами. В этой орде даже ребенок из глухой зимбабвийской деревни признал бы журналистов. Тех самых овеянных мифами и раскрашенных пиаром героев, в языке которых профессионализм и продажность обозначаются одним иероглифом.

Некоторые из вошедших являлись синхронными переводчиками, что можно было легко заключить по их независимому и высокомерному виду.

"Этого еще не хватало!" — выругался себе под нос Мак-Интайр, когда портативные софиты осветили его драный, перепачканный армейский комбинезон и закопченное злое лицо.

Репортеры набросились на свою жертву, словно мухи на навозную кучу. Куда бы не повернулся Мак-Интайр, в лицо ему глядела камера.

— Новости Второго Канала, — представилась бойкая женщина. — Скажите, с какой целью Интерпол предпринял этот беспрецедентный налет?

Ирландец терпеливо дождался, пока переводчик повторит все сказанное ею на английском.

— Мы хотели помешать распространению в России систем "Асгард", в каждую из которых внедрен чип обратной связи, позволяющий зомбировать людей посредством ВР, — на чистом русском языке сказал Мак-Интайр, что весьма озадачило присутствующих. Но лишь на минуту.

— "Молодая Правда", — представился плечистый молодой (под стать своей "правде") человек, подсовывая под нос Мак-Интайру диктофон. — Почему вы предпочли грубую силу дипломатии?

— Невозможно заниматься действенной дипломатией в насквозь коррумпированной стране, — отрезал Мак-Интайр. — Вооруженная акция была и остается единственным способом предотвратить катастрофу.

— Шестой Канал. Признаете ли вы себя виновным в гибели… — репортер-коротышка сверился со своим нейлтопом, — …трехсот двенадцати людей?

Контактные линзы любопытствующего имели экстравагантный бирюзовый цвет. Он доставал Мак-Интайру до пояса.

И тут ирландца пронзила догадка. Что бы он ни говорил, как бы ни позировал, какими бы разоблачениями ни накормил посланцев русских медиа — все без толку. Щюро не боится никаких разоблачений. Не боится потому, что их никто никогда не услышит.

— Что здесь произошло?

— Почему так много военной техники?

— Что случилось с вашими людьми? — сыпалось на него со всех сторон.

Мак-Интайр не любил совершать бесполезные действия. Ненавидел метать бисер.

— Fuck off! — взревел Мак-Интайр. — FUCK OFF!!!

Синхронные переводчики скоренько перевели — надо же им было отрабатывать свои гонорары.

Теперь среди собравшихся не было никого, кто бы не понял, что пресс-конференция окончена.

11

День клонился к вечеру. Умиротворение, растворенное в воздухе, передавалось нешироким и совершенно пустынным улицам хутора Глинище.

На окраине хутора летний вечер был особенно ощутим — тягучий теплый воздух сгущался по мере того, как сгущались сумерки.

Возле доисторического колодца с журавлем стояла скамеечка. На ней полусидел-полулежал человек. Ему было душно. На его лице было написано ожидание встречи. И встреча состоялась.

Другой человек в расшитой неведомыми узорами рубахе и болотно-зеленых шортах подошел со стороны леска, видневшегося на горизонте.

— Здравствуй, Локи.

"Он изменился. Раньше он не сказал бы мне "ты" и не назвал бы меня "Локи". Хотя бы уже потому, что не знал имени своего загадочного работодателя."

— Здравствуй, Владимир, — медленно проговорил Локи. — Все, что я хочу тебе сказать, я скажу сразу.

Вопреки собственному заявлению, он надолго замолчал, разглядывая небеса, в которых разглядывать было ровным счетом нечего. Даже "Аргуса-18" в них больше не было.

Его собеседник не нарушал молчания. Наконец Локи сказал:

— "Снарк" мертв. Террористов в России больше не существует. Денег у меня нет. И новый доступ в ВР я тоже сделать тебе не могу.

"Убить он меня не сможет. Я выстрелю быстрее. Все равно быстрее."

— Значит так тому и быть, — Владимир Роговцев не выглядел расстроенным. — Все равно возьми.

Владимир вынул из кармана холщовый мешочек и на его ладонь выкатилось одно крохотное смолистое зернышко.

— Это и есть саама. Будь осторожен.

— Спасибо, Владимир. Я твой должник. Клянусь Утгардом, если я останусь жив, я расплачусь с тобой по счетам. Если ты обманул меня и это не саама, я тоже расплачусь с тобой. Другими купюрами. Красными.

Владимир улыбнулся.

— Через тысячу кальп.

Локи опустил глаза.

— Извини. Тяжело было добыть ее?

— Нет.

— Честно говоря, ты не производишь впечатления хорошего вора. А Хотой не похож на человека, который плохо хранит свои тайны.

— Я не крал. Хотой дал мне ее сам.

Локи развел руками. В этом жесте было и удивление, и восхищение, и бессилие. Говорить больше было не о чем.

— Спасибо, Володя. — Локи поднялся. — Извини, что мы тебя тогда убили.

— Вам спасибо, что убили, — без всякой иронии сказал натурал Владимир Роговцев и, не прощаясь, пошел туда, где его ожидало оружие.

Холодное оружие реальности.

12

"Ты — диктатор. Ты — безраздельный повелитель какого-нибудь несчастного государства. Колумбии. Индонезии. Заира. Ливии. Англии. России.

Ты, разумеется, умен, циничен и беспощаден — иначе ты не стал бы диктатором — и ты понимаешь, что такое виртуальная реальность.

Ты понимаешь, что виртуальная реальность может стать отличным орудием в достижении твоих целей. Если, конечно, переделать виртуальный мир так, как тебе того хотелось бы. Если распространить свою власть на самые укромные закоулки всех зон включения, отведенных твоему национальному домену.

Ты умен и ты знаешь, что виртуальная реальность — это Сеть, а Сеть — это сверхсложный мозг. Невозможно переделывать по своему желанию виртуальную реальность снаружи, насильственно перепрограммируя все рабочие станции и компьютеры Координационных Центров своей страны. Это все равно что пытаться обучить человека математике, трепанировав его череп и нанося иглой на его мозг математические формулы. С той лишь разницей, что человека так можно убить, а Сеть останется жива. Здоровые рабочие станции рефлекторно поддержат твои кластеры, пытаясь во что бы то ни стало спасти нарушенные правила игры. В лучшем случае у тебя ничего не выйдет, в худшем — кластеры твоего национального домена выродятся в некое подобие Утгарда. Но Утгард уже есть и он тебе не нужен, потому что Утгард — Хаос, а ты стремишься к Порядку. Итак, путь прямого насилия над Сетью для тебя заказан.