История франков - Григорий Турский

Утром войско вновь взялось за оружие. Сделали было вязанки из прутьев, чтобы заполнить глубокий ров с восточной стороны, но никакого толку от этой затеи не было. Епископ же Сагиттарий с оружием часто обходил стены и много раз собственноручно бросал со стены камни на врага.

38. Наконец когда осаждающие увидели, что они ничего не могут сделать, они тайно отправили к Муммолу послов со словами: «Признай своего государя и оставь наконец свое вероломство. Что за безумие на тебя напало, что ты связался с неизвестным тебе человеком? Ведь жена твоя с детьми в плену, а сыновья твои уже убиты. Куда ты катишься, разве не ждет тебя гибель?» Муммол, получив это послание, сказал [послам]: «Вижу я, власть наша уже приходит к концу и могущество рушится. Одно остается: если бы я был уверен, что жизнь моя будет вне опасности, то я мог бы освободить вас от большого труда».

После ухода послов епископ Сагиттарий вместе с Муммолом, Хариульфом и Ваддоном устремился в церковь, и там они взаимно поклялись, что если им пообещают сохранить жизнь, то они нарушат дружбу с Гундовальдом и выдадут его врагам. Снова пришли послы и обещали им сохранить жизнь. Муммол же сказал: «Только пусть будет так: я его передам в ваши руки, а сам, признав своего господина королем, поспешу к нему». Тогда послы обещали, что если он это сделает, то они примут его с любовью, и, если даже не смогут вымолить у короля ему прощения, то укроют его в церкви, чтобы спасти ему жизнь. Подтвердив обещание клятвой, послы удалились.

А Муммол с епископом Сагиттарием и Ваддоном пришел к Гундовальду и сказал: «Ты знаешь, мы клялись тебе в верности. Так вот, послушай наш спасительный совет. Выйди из этого города и предстань перед своим братом, как ты сам этого часто желал. Ведь мы уже говорили с этими людьми, и они сказали, что король не хочет лишаться твоей поддержки, так как мало осталось людей из вашего рода». Гундовальд, поняв их хитрость, залился слезами и сказал: «По вашему зову занесло меня в эту Галлию. И часть моего богатства, состоящего из большого количества золота, серебра и разных драгоценностей, находится в Авиньоне, а другую часть унес Гунтрамн Бозон. Я же с божьей помощью во всем положился на вас, доверил вам свой замысел, править желал всегда с [213] вашей помощью. Теперь же, если вы мне в чем-либо солгали, будь вашему поступку судьей) господь. Ибо сам он и „рассудит дело мое“»[116]. Как только он произнес эти слова, Муммол сказал: «Ни в чем мы тебя не обманываем. Вот, смотри: у ворот стоят храбрейшие мужи в ожидании твоего прихода. Теперь же сними мой золотой пояс, которым ты опоясан, чтобы не казалось, что ты идешь в гордыне своей, и „препояшь себя мечом твоим“[117] а мой верни». И тот отвечал: «Ясны мне твои слова: ты хочешь отнять у меня твой подарок, который носил я до сих пор в знак твоей дружбы». Но Муммол клятвенно уверял, что с ним ничего дурного не случится.

И вот когда они вышли за ворота, его приняли Оллон, граф Буржа, и Бозон[118]. А Муммол вернулся со своими спутниками в город и накрепко закрыл ворота. Когда Гундовальд увидел, что его предали, он сказал, воздев руки горе и очи: «О вечный судия и истинный мститель за невинных, боже, от коего исходит всякая правда, кому неугодна ложь, „в ком нет никакого лукавства“[119] и никакой злой хитрости, тебе вручаю судьбу мою, молю тебя, да не замедлишь отмщением тем, кто меня, неповинного, „предал в руки врагов“»[120]. После этих слов, осенив себя крестом господним, он пустился в путь с вышереченными людьми. Когда они были уже далеко от ворот, Оллон толкнул его, и поскольку городской вал здесь спускался круто, Гундовальд упал, а Оллон воскликнул: «Вот вам ваш Балломер, звавший себя сыном и братом короля!» Метнув копье, он хотел пронзить его, но копье отскочило от выпуклого панциря, не причинив ему вреда. Гундовальд встал и пытался взойти на холм, но тут Бозон, пустив в него камень, разбил ему голову, и Гундовальд упал замертво. И подошел весь народ; и, воткнув в него копья и связав ему ноги веревкою, протащили его по всему лагерю; у него вырвали волосы и бороду; и оставили его непогребенным на том самом месте, где он был убит. На следующую ночь те, что были в войске поважней, тайно унесли все сокровища, какие могли найти в городе, вместе с церковной утварью. Утром же, когда открыли ворота и впустили войско, они предали мечу[121] весь народ, убивая даже пресвитеров и их причетников[122] прямо около церковных алтарей. Когда они всех перебили, так что не осталось из них никого, «мочащегося к стене»[123], они сожгли весь город вместе с церквами и остальными зданиями, не оставив ничего, кроме голой земли.

39. И вот когда Леодегизил вернулся в лагерь вместе с Муммолом, Сагиттарием, Хариульфом и Ваддоном, он тайно послал к королю послов, чтобы узнать, как он думает поступить с этими людьми. А король приказал казнить их. Тогда Ваддон и Хариульф, оставив заложниками своих сыновей, ушли от них. Когда распространилась весть о том, что они должны умереть, и когда Муммол узнал об этом, он, вооружившись, устремился к жилищу Леодегизила. А тот, увидев его, сказал: «Почему ты в таком виде, как будто собираешься бежать?». Муммол ему в ответ: «Как я вижу, ничего не соблюдается из того, что обещано, ведь я понимаю, что нахожусь в смертельной опасности». Тот ему говорит: «Я выйду наружу и все улажу». Как только он вышел, тотчас по его приказу окружили [214] дом, чтобы убить Муммола. Но и Муммолу, после того как он очень долго отбивал атаки нападающих, удалось пробиться к двери. Но когда он выходил, двое пронзили его с обоих боков копьями. Тогда он упал и умер. Когда епископ увидел это[124], его охватил страх и ужас. Зато кто-то из присутствующих сказал ему: «Смотри, епископ, своими собственными глазами, что происходит. Покрой голову, чтобы тебя не узнали и иди в лес, укройся там на некоторое время, а когда гнев утихнет, ты сможешь выйти». И тот, вняв совету, покрыл голову и попытался убежать, но кто-то, вытащив меч из ножен, отрубил ему голову вместе с покрывалом. После этого они возвратились домой и по дороге немало грабили и убивали.

В эти дни Фредегонда направила Хуппу в область Тулузы, для того чтобы он любым способом вызволил оттуда ее дочь. Многие же говорили, что она послала его, дав ему всяческие обещания, для того, чтобы он привел к ней Гундовальда, если он найдет его живым. Но так как он не смог этого исполнить, то, взяв Ригунту, он привел ее оттуда с собой, не без великого унижения и поругания.

40. И вот герцог Леодегизил прибыл к королю со всеми сокровищами, о которых я упоминал выше[125]; впоследствии король раздал их бедным и церквам. Когда же схватили жену Муммола, король начал ее расспрашивать о судьбе богатства, которое они скопили. Зная о том, что ее муж убит и все их благополучие рухнуло, она все открыла и сказала, что много золота и серебра, о котором не знал король, все еще находится в городе Авиньоне. Король тотчас послал людей, которые взяли бы его, и вместе со своими людьми он отправил одного слугу, который был в большом доверии у Муммола и которому он [Муммол] поручил эти сокровища. Придя в Авиньон, они взяли все, что было оставлено в городе. Говорят, что там было двести пятьдесят талантов[126] серебра, а золота более тридцати талантов. Все это, рассказывают, Муммол взял из найденного старинного клада. Король, разделив это со своим племянником, королем Хильдебертом, свою долго по большей части раздал бедным; а жене Муммола он оставил только то, что ей досталось от родителей.

41. И тогда же к королю привели из слуг Муммола человека огромного роста. Он был таким высоким, что считался выше самых высоких людей на два или три фута. Он был плотником. Спустя некоторое время он умер.

42. После этого королевскими судьями было дано распоряжение, чтобы те, кто пренебрег этим походом, были наказаны[127]. Буржский граф послал своих людей взыскать штраф с людей, живущих на церковных землях обители блаженного Мартина, расположенной в этой области[128]. Но управляющий церковным владением святого Мартина оказал им смелой сопротивление, говоря при этом: «Это люди святого Мартина. Не причиняйте им никакого зла, так как в подобных случаях они обычно не вы ступали в поход»[129]. А один ему а ответ: «Нам нет дела до твоего Мартина, которого ты всегда суешь к месту и не к месту. Но и ты я эти люди заплатите за то, что пренебрегли приказом короля». И с этими словами он вошел в прихожую дома. Но он тотчас упал, сраженный [215] болью, и начал от этого корчиться. Обратившись к управляющему, он сказал слабым голосом: «Прошу тебя, осени меня крестом господним и призови имя блаженного Мартина. „Ныне узнал я“[130], что „велика крепость его“[131]. Потому что когда я входил в прихожую дома, мне явился старец с деревом в руке, которое мгновенно заполнило всю прихожую выросшими ветвями. Одна из веток задела меня, и от ее удара я упал, пораженный». И, дав знак своим, он попросил вывести его из прихожей. Выйдя оттуда, он начал усердно произносить имя блаженного Мартина. От этого он почувствовал себя лучше и поправился.