Тайны Белого движения. Победы и поражения. 1918–1920 годы - Олег Гончаренко

Ярости Уборевича не было предела. Он срочно снимает прибывшие из Монголии большевистские части под командованием Карла Байкалова, в составе которых были артиллерийские батареи и пулеметные команды, и бросает их на борьбу с якутскими партизанами. Войска Байкалова ведут затяжные и кровопролитные бои с повстанцами всю весну и начало лета 1922 года и заставляют тех рассеиваться и уходить под непрерывными атаками, с предшествующим им артиллерийским огнем. Якуты отходят на Камчатку, к есаулу Бочкареву и к Охотскому морю, просачиваются охотничьими тропами в тайгу. Цель Байкаловым почти достигнута: повстанцы уже не являются сплоченной организованной силой, и он рапортует Уборевичу об освобождении Олекминского и Вилюйского округов.

Тем временем прошедшая Генуэзская конференция дала большевикам новый импульс в усилении подавления последних очагов антибольшевистской борьбы на Дальнем Востоке. На конференции европейскими державами было впервые де-факто признано советское правительство, публично объявившее присутствие японских частей на Дальнем Востоке «неспровоцированной агрессией», что ускорило вывод японских войск из Владивостока и предоставило большевикам полную свободу действия на захваченной территории. Примечательно, что на участие Советской России в Генуэзской конференции отозвались иерархи Русской зарубежной церкви за границей, обратившись к представителям мировых держав с воззванием: «Среди множества народов, которые получили право голоса на Генуэзской конференции, не будет только представительствован двухсотмиллионный народ русский, потому что невозможно же назвать его представителями, и притом единственными, его же поработителей, как нельзя было в средние века признать гуннов представителями франкских и германских племен Европы, хотя среди всех гуннских вождей, конечно, успевали втереться несколько процентов предателей из народов европейских, как и среди наших коммунистов — евреев, латышей, китайцев — втерся известный процент русских, и то преимущественно не на первых ролях. Впрочем, если бы вожди большевиков и не были инородцами и иноверцами, то и тогда какая же логика может признать право народного представительства за теми, кто поставил себе целью совершенно уничтожить народную культуру, т. е. прежде всего то, чем народ жил почти тысячу лет — его религию, чем продолжает жить и теперь, перенося жестокое гонение на свою родную веру, будучи лишен самых священных для него — Московских Кремлевских — храмов и всех почти русских монастырей, бывших в его глазах светочами жизни, рассеянными по лицу всей земли русской. Завоеватели-большевики казнили сотнями тысяч русских людей, а теперь миллионами морят их голодом и холодом. Где было слышно, чтобы интересы овечьего стада представляли его истребители — волки. Если бы спросить еще не растерзанных волками овец, что бы они желали для своего благополучия, то в ответ послышался бы один дружный вопль: уберите от нас волков. Так было бы, если бы овцы могли говорить; так оно и есть с русским народом, который до того забит и терроризирован, что не может поднять голоса и лишен физической возможности дать себя услышать просвещенной Европе и всему миру…»[251] Обращение это было если и услышано, то почти проигнорировано европейскими державами, руководствовавшимися коммерческими соображениями в построении новых отношений с Р.С.Ф.С.Р.

С ускорившимся уходом японских войск, правительство Меркуловых приняло решение о сложении с себя полномочий и о созыве Земского Собора, призванного решить судьбу края и избрать всенародно поддержанную власть. В августе 1922 года прошли всеобщие выборы, и Земский Собор начал свою работу, провозгласив Приморье Независимым Земским краем. Большинство участников Земского Собора высказались в пользу установления сильной военной диктатуры, избрав единоличным правителем генерал-лейтенанта Дитерихса и, передав ему всю полноту военной и гражданской власти. После своего избрания генерал Дитерихс обратился к населению Приморья с призывом к борьбе с большевиками и приветствовал вывод японцами своих войск с русской территории. Японцы объявили о полной эвакуации своей армии не позднее 1 ноября 1922 года и стали выводить свои части к морским портам. К отъезду японцев готовились и большевики. В Читу был направлен командующий 5-й армией Уборевич со своим штабом и вверенные ему части армии. В конце сентября 1922 года Уборевич прибыл на передовые позиции 5-й армии для личного руководства ударной операцией. Весьма дальновидно Дитерихс при посредстве Н. Меркулова провел предварительные переговоры с властителем Манчжурии Чжан Цзолинем относительно возможной эвакуации войск, в случае военной неудачи, и размещении беженцев в полосе КВЖД, получил формальное согласие китайского правителя и отдал приказ о мобилизации добровольцев в соединения Земской Рати во Владивостоке для организации отпора большевикам, однако результаты работы добровольческих бюро оказались неутешительными. Население совсем не торопилось записываться в ряды Земской Рати, а при случае старалось избегать и призыва. Обратившись к представителям местных финансовых кругов, Дитерихс с удивлением для себя встретил отказ в финансировании войск и оплате снабжения Земской Рати. Проведя спешный учет боеспособных войск, Дитерихс увидел, что в качестве единственной боеспособной силы оставались части каппелевцев и забайкальские казаки, вернувшиеся из Китая. Численность этих двух сил доходила до 9 тысяч человек, всего при 24 орудиях, 80 пулеметах и 4 исправных бронепоездов.

4 октября 1922 года 5-я советская армия под командованием Уборевича начала общее наступление против Земской Рати и остатков каппелевских и казачьих соединений. Все атаки большевистских авангардов были отбиты стойкими каппелевцами, а наутро в контрнаступление двинулись юнкера Корниловского училища, Приволжский и Прикамские полки, под командованием генерала Молчанова. Столкновение двух противоборствующих сил было мощнейшим и кровопролитным, но не решило исхода в пользу одной из сторон. К вечеру два полка и юнкера были отведены на прежние позиции, а по белогвардейским тылам отправились гулять красные кавалеристы Вострецова и Кондратьева, а то время как основные силы Уборевича навалились с фронта. К концу дня 6 октября 1922 года большевики оттеснили белогвардейцев к Спасску, а наутро 7 октября, проведя массированную артиллерийскую подготовку, пошли на штурм семи укрепленных Спасских сопок. Наступление это было отбито земскими ратниками, но Уборевич бросал в атаки все новые и новые силы, чередуя атаки артиллерийскими обстрелами оборонявшихся. 9 октября, подтянув свежие силы, Уборевич отправил их на решающий штурм Спасска. Силы Земской Рати таяли буквально по часам, и вскоре большевики захватили почти все укрепленные «форты» города. Ратники отошли на последнюю линию обороны, к цементным заводам на южной окраине города, но очередного штурма решили не дожидаться из-за опасности обхода их сил с флангов и окружения. 10 октября 1922 года Земская Рать начала отступление, ведя жестокие арьергардные бои с наседавшим противником. Дитерихс пытался сдержать наступательный порыв большевиков и навязанный ими темп отступления Земской Рати у станций Мучная и Черниговка, отбиваясь контратаками, но части Уборевича попытались вновь охватить ратников с флангов и провести окружение белых частей, чтобы не дать им подойти к китайской границе и скрыться за ней. Большевистская кавалерия захватила господствующие позиции возле поселка Монастыреще и попыталась блокировать отступавшим путь к границе. Но 14 октября 1922 каппелевцы пошли на прорыв организованного большевиками заслона, укрепленного красными курсантами, и в яростной схватке пробили в нем брешь и стали отходить за реку Суйфун, двигаясь по направлению к Посьету, откуда можно было повернуть пешими порядками за границу, в полосу КВЖД.

Об обороне Владивостока было нечего и думать: город был не подготовлен к длительной обороне, а имевшийся во владивостокском порту тоннаж был не подготовлен для взятия на борт огромного количества войск и беженцев. В довершение всего, в отсутствие опытного генерал-квартирмейстера и командующего флотом, эвакуации из Владивостока рисковала обернуться катастрофой и новыми жертвами. Помимо всего прочего, генерал Дитерихс, измотанный беспрерывными боями и жестоко разочарованный в приморских обывателях, не поддержавших идеи собственной обороны, не верил в успешный исход предпринятого дела, положившись на случай и старания контр-адмирала Старка, чья флотилия рассматривалась им в качестве средства возможной эвакуации оставшихся войск. До 15 октября 1922 года обстановка во Владивостоке оставалась вполне спокойной. Отъезд за границу на рейсовых пароходах не спешили предпринять даже самые осторожные владивостокские обыватели. 17 октября 1922 года большевиками был взят Никольск-Уссурийский, где, как обычно, начались грабежи, погромы и расстрелы мирного населения. Слухи об этом долетели до Владивостока, где всполошились обыватели, мгновенно образовавшие очереди в конторах иностранных судоходных компаний, немедленно взвинтившие цены на билеты и продававшие их паникующим гражданам с 1000 % прибылью. Иностранные консульства во Владивостоке были переполнены лицами, ожидающими получить въездные визы, но число выдаваемых виз было директивно сокращено до минимума, чтобы снять ажиотаж, который от этого лишь набирал силу. Сначала отказали в выдаче виз американцы, за ними последовали англичане и французы, потом японцы, а вскоре визы прекратили выдавать даже в китайском консульстве, в котором до сей поры получить визу было проще простого.