Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

— Какой мир?

— Сама толком не знаю, я еще не разговаривала с Музаффаром, а на базаре говорят вот что. После взятия Дамьетты Жан де Бриенн и папский легат Пайо Гальвау долго делили между собой власть. Наш султан аль-Камиль предлагал им выгодный мир: христиане возвращают Дамьтетту и покидают Египет, а он взамен отдает Иерусалим. Неслыханная щедрость, ведь обладание Иерусалимом с его храмами и есть ваша истинная цель на Святой земле? Но папский посланец отверг это выгоднейшее предложение. Упрямый осел! — Спохватившись, Хайфа виновато прикрыла рот рукой. — Прости, Джибраил, не хотела оскорбить твои религиозные чувства.

— Ты их не оскорбила, продолжай, — нетерпеливо мотнул головой шевалье.

— В середине лета рыцари двинулись на Каир[91]. Однако они не учли особенностей местной природы, и помимо мусульман дорогу им преградил разлившийся Нил. Воины султана легко перебили оказавшееся в ловушке христианское войско. Понеся невосполнимые потери, де Бриенн подписал вынужденный мир на восемь лет и убрался из Египта. По условиям договора христианам предоставили свободный путь к отступлению.

Габриэль уронил лицо в ладони, скрывая потрясение и стыд за своих единоверцев. Вопиющая глупость недальновидного папского легата и распри между предводителями привели к бессмысленным потерям, а затем и краху всего военного предприятия, так славно начинавшегося три года назад. Ну что ж, теперь ему спешить некуда. Мир так мир. Да и, положа руку на сердце, он, Габриэль, спешил не куда-то, а откуда. Обиженный на Сабину, он сбежал из Франции, и куда в очередной раз забросит его судьба — не важно. Он уже был галерным рабом, писарем, любовником, почему бы не примерить на себя роль конвойного командира? Тем более за это обещают неплохие деньги. За год можно поднакопить средств на хорошего коня и оружие, а там — прямая дорога в Акру.

Хайфа, чутьем любящей женщины понимавшая, что сейчас Габриэль принимает серьезное решение, застыла, боясь пошелохнуться. Наконец, шумно выдохнув, шевалье поднял голову.

— Кого я могу расспросить об особенностях этой работы? И еще: людей буду выбирать лично!

Женское лицо расплылось в широкой торжествующей улыбке, и, чтобы скрыть ее, Хайфе пришлось стряхнуть с подола платья несуществующую соринку.

Дамаск славился своими оружейниками, чьи лавки занимали несколько кварталов. Для того чтобы просто объехать все, понадобился бы день. Габриэль как истинный рыцарь, обожавший оружие, с удовольствием предался этому увлекательному занятию. К тому же они с Хайфой и целой свитой слуг постоянно кружили рядом с алькасаром дамасского амира. При прежнем султане заново отстроили роскошные апартаменты, казармы личной гвардии, надежную тюрьму, монетный двор и красивую мечеть. Крепость завораживала своим грозным великолепием.

Наконец, выбрав оружейника, чья работа устроила Габриэля, они сделали необходимый заказ и сняли мерки для доспехов. После небольших препирательств с Хайфой шевалье настоял: стоимость вооружения будет вычтена из его первого вознаграждения.

— Жеребца выберешь в моих конюшнях, все равно кони там стоят без дела, — как можно равнодушнее бросила Хайфа, уже купившая для любимого восхитительного арабского скакуна.

Она страстно желала, чтобы жеребец стал ее подарком Джибраилу, пусть и тайным, и потому приказала конюху подвести франка прежде всего к нему. Шевалье, конечно, понимал истинную стоимость вороного красавца и сразу же разгадал незамысловатую хитрость Хайфы. Но, соскучившись за несколько лет по верховой езде, не смог отказать себе в удовольствии. Ничего, расплатится позже.

— Как его зовут?

— Не знаю, — развел руками конюх. Об этом хозяйка его не предупредила, поэтому он честно продолжил: — Этого коня купили недавно, имя мне еще не сообщили. Как первый всадник, назовите его сами.

— Рапид, — недолго думая выпалил д’Эспри.

***

— Вновь чувствовать на теле тяжелую кольчугу, после того как много месяцев нежился на шелковых подушках, нелегко. Пожалей и не расслабляй меня, красавица! — с чарующей улыбкой, но твердо отверг Габриэль претензии влюбленной женщины. Он понимал, что, решив остаться, доставил Хайфе огромную радость. Но проводить сутки напролет в ее постели шевалье больше не хотелось. Он с головой окунулся в новое дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Габриэль побеседовал с опытными караванщиками и теперь в деталях продумывал, как будет защищать людей и животных, если на караван нападут. И, отбирая наемников в отряд, основывался на умениях каждого из них. Затем стал тренировать их, проводить учебные поединки и сам обучался метанию ножей и ловкому обращению с арканом. Поначалу новички стонали — Габриэль жестоко карал за лень. Но затем увидели: к себе их начальник еще более требователен.

Первое задание прошло для Габриэля гладко: нападений на караван не было, а вышколенные воины беспрекословно ему подчинялись.

Двигаясь по древнему караванному пути через Трансиорданию, они обошли когда-то грозную христианскую крепость Керак. Неожиданно острая тоска железным обручем сжала сердце франка. Может, бросить все и податься к своим? Но годы, проведенные в мусульманской семье, волной не смоешь. Они по-доброму отнеслись к нему — пленнику, кафиру. Да и бросить людей, доверивших ему имущество, — это предательство! Соотечественники подождут. Он еще вернется. Обязательно.

Сопровождая один из караванов, Габриэль побывал весной в Иерусалиме, где исполнил заветную мечту любого христианина — помолился в Храме Гроба Господнего. Ныне, когда город более тридцати лет находился в руках у мусульман, подобная удача была сродни чуду. И шевалье откровенно хвастался этим перед Готье, Амори, Сабиной… в собственных мыслях.

Летом он вновь готовился отправиться в Газу с караваном Музаффара. И вдруг Хайфа заявила, что намерена лично поучаствовать в этой поездке. Год у судьбы она выторговала, но теперь почти не видела своего возлюбленного!

Хайфа сбивчиво объясняла причину своего желания рассевшемуся на ковре Габриэлю:

— В порту Газы пришвартовались корабли из Альмерии с добротными шерстяными тканями из Англии, изумительными кружевами из Фландрии и тончайшей тканью — работой реймских мастериц.

Перед его приходом она вместе со служанками перебирала содержимое сундуков, но, завидев мужчину, те побросали одежду и тут же исчезли за дверью.

— На базаре только и разговоров, что о модной реймской ткани. Мои знакомые и вовсе с ума сошли — привези да привези.

— Может, пошлешь вместо себя кого-нибудь другого? Зачем рисковать? — уже не в первый раз отговаривал Хайфу Габриэль, понимая, что дорогой паланкин и присутствие в обозе знатной женщины привлечет внимание разбойников, как спелая груша осиный рой.

— Кого я пошлю? Дюжины тканей, множество расцветок! И все надо пощупать, рассмотреть, а затем сторговаться! — тараторила Хайфа, желая настоять на своем, но не находя убедительных доводов. Ее руки перекладывали платья с места на место. — А еще привезли много разных вин: аквитанское, бургундское и сицилийское. Хочу и их купить, у меня много заказов на хорошее вино. Но здесь я рассчитываю на твою помощь — будешь моим дегустатором.

— Но ваш Аллах запретил пить вино! — возмутился шевалье и, скрывая ироничную усмешку, стал разглядывать массивный серебряный браслет, выпавший из сундука.

— Ваш Бог тоже не приветствует пьянство и обжорство, — парировала мусульманка, — но многие ли твои единоверцы придерживаются данной заповеди?

— Сдаюсь.

Габриэлю надоело это бессмысленное препирательство. Поймав Хайфу за подол, он призывно потянул ее к себе, и она, игриво сопротивляясь, с удовольствием упала в объятия любимого. Жаркие ласки примирили спорщиков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И потом, я тебя почти не вижу. А так целый месяц буду с тобой, пусть и в присутствии других людей, — поправляя одежду после любовных игр, назвала Хайфа истинную причину.

— Наконец-то! — громко рассмеялся д’Эспри и, встав с ковра, опоясался мечом. — А то ткани, мода… Ладно, горе-лгунишка, мне нужно и дальше тренировать своих наемников.