Время одуванчиков - Александр Афанасьев

class="p1">***

Еще через два дня – лысый определился.

– Завтра.

– Чо – завтра.

– В Минск разборная бригада прибыла, жалом водят.

…

– Их наведут. На нас.

– А потом?

Лысый посмотрел на меня как на дебила.

– План есть? Давай, прокатимся.

– Выходить нельзя.

– Льзя.

Мы посмотрели друг на друга – и лысый сдался.

***

Расклад ложился идеально.

Идя по следу дерибана, татары вышли на Витебск. Наведались на товарную станцию, дали по морде кому надо – и надыбали телефон.

Мой.

***

Телефон зазвонил тогда, когда мы и ждали звонка. Я выдержал пять звонков и взял.

– Алё.

– Кабаном тебя гонят?

– А с какой целью интересуешься?

Типично воровской ответ.

– Ты чо, баран, наш металл загнал. Ты знаешь, кто мы, в натуре?

– Будешь газовать, трубу положу.

– Ты чё…

Я положил трубу. Долго ждал, прежде чем взять снова.

– Алё.

– Ты чо, крутой в натуре?

– В натуре кум в прокуратуре. Чо надо?

– Вагоны! Гони живо, пока кишки на руку не намотали.

– Гонят г… по трубам.

На той стороне задохнулись от злости.

– Ну все с..а, хана тебе.

***

На третий раз – голос был уже другой.

– Я Вахит Маленький. Вагоны у тебя?

– У меня.

– Не опасаешься?

– Попробуй.

Молчание. Потом вопрос:

– В чем проблема?

– За дорогу платить надо.

– Кому? Кому платить?

– Тимоху знаешь?

Молчание. Потом тем же спокойным голосом:

– Давай, встретимся и перетрём.

– Не возражаю.

– Где?

Я назвал место.

***

– Сейчас они будут пробивать Тимоху. Тимоха скажет, что он не при делах. И тоже взбесится, потому что его именем прикрылись какие-то фраера. На стрелке будут оба, сто пудов. И Тимоха и этот… Вахид.

***

Когда до места, где забились, было километров десять – я сказал лысому:

– Тормозни.

– Что?

– Монах…

Но пацанам и говорить ничего не надо было – всё заранее договорено. В спину лысому уперся ствол.

– Тормози.

Лысый вынужден был остановить машину.

– Что?

– Стрелку мы перебьем. Место мне не нравится.

– Договор был не такой.

– Договора не было вообще.

Я помолчал.

– Не нравишься ты мне, братан. От тебя сапогами армейскими пахнет. Сапогами армейскими и кровью невинной. Хреновое сочетание.

– Вы тут от профсоюза, так?

– Да, и работу сделаем. Но по-своему. Чо-то меня не улыбает, чтобы на обратном пути нам попался СОБР и зачистил и нас тоже.

…

Я улыбнулся.

– И уходить мы будем не через российскую границу. У меня еще в Харькове дела надо решить. Дорогу покажешь?

***

Короче, того типка, который мне сразу не понравился – я увидел через несколько лет в телевизоре. Он вроде как создал банду, которая похищала и убивала людей, и в числе прочих похитила и убила российского журналиста, который узнал что-то лишнее. Правозащитники потом выяснили, что в Беларуси существовал, а возможно и сейчас существует эскадрон смерти, который похищает и убивает людей, противников нынешнего президента13. Дали тому типу пожизненное за бандитизм, он так ничего и не рассказал…

***

Моя отсебятина прошла нормально. Работа была сделана – а может, там и не было ничего дурного за поворотом.

Тема эта – вопросы с белорусами, решалово – так за нами и осталась с той поры. Я еще не раз ездил в Беларусь, потом, уже легально, своими глазами на все смотрел.

Темы там две. Первая – игорный бизнес. Лукашенко в отличие от наших идиотов не запретил казино и игорные автоматы. В итоге – Беларусь стала чуть ли не игорной столицей СНГ, а в среде москвичей было круто рвануть по Минке после работы в пятницу в Минск, чтобы уже вечером за игорным столом в Минске сидеть и все выходные гулеванить. А так как вся игорка связана с наличкой, то представляете, какие через казино можно бабки мыть? Но эта тема не наша, там на этих потоках такие мэны сидят, что с ботинками сожрут и не поперхнутся.

Вторая тема – это санкционка и всё, что с ней связано. И вообще торговля через границу. Вот тут можно сильно подняться – если не высовываться.

Дано: десятимиллионная страна, прозябающая в нео-совке. Хотя как, конечно, прозябающая… там и хорошее есть. Например, есть агрогородки, их с огромными государственными дотациями строят. Кирпичные небольшие коттеджи со всеми удобствами – и их выделяет колхоз, их не продают. Они, конечно, сельхозку свою сильно развили, не нам чета.

С другой стороны – там трудовые договоры у всех – на год. И не больше. Чуть что – пошел вон. У всех там так, даже у глав администраций,

По-разному там всё, короче.

Но темы можно мутить. Например, любой витебский председатель колхоза, если ты к нему придешь и скажешь, что будет забирать часть произведенного за русские рубли, и там же ему счет откроешь, в России – в ножки тебе поклонится. Потому что он свои надои сдает куда скажут и почем скажут. Не рыпнешься. Если ты придешь к директору госпредприятия, молочного и предложишь часть продукции фасовать, как российскую, чтобы потом она шла на Москву – и он тебе в ножки поклонится. Короче, там, конечно, совок – но каждый свою выгоду видит и не упускает.

Ну и нам, грешным, – подняться можно немного…

Далекое прошлое. 1998 год. Белогорск, Россия

Девяносто восьмой год – это год дефолта. Год, когда всё покатилось ко всем чертям.

Вообще, если у нас когда и было хоть какое-то подобие демократии, хоть кто-то верил в то, что мы построили, в нашу избушку на курьих ножках – то всё сломалось именно в тот год. Только сумели побороть инфляцию, свести ее хотя бы к более менее приемлемым цифрам. Только в городах начал появляться средний класс. Только люди хотя бы немного вздохнули, начали что-то планировать. И на тебе! Дефолт. Доллар в четыре раза. П…ц.14

В тот год убили Льва Игоревича. Вспоминать об этом мне больно до сих пор. Убили по глупости, по зависти, по наглости. Убийство это имело далеко идущие последствия, в конечном итоге именно оно столкнуло нас с ворами – воры с тех пор понимали, что месть неизбежна и сами стремились обезвредить нас. В войне погибли сотни человек. А все началось, наверное, с нового года…

В тот год мы праздновали за городом. Лев Игоревич – наконец-то решил выйти из тени. Над понимать, как это далось ему, тертому торгашу, который начинал учеником продавца еще при Сталине, повидал всякого, пережил всякое, от контрольных закупок до проверок ОБХСС, помнит друзей, расстрелянных за спекуляцию – и