Русская Япония - Амир Хисамутдинов

Стрелка «Yamate Foreign Cemetery — 260 m» показала мне нужное направление, а вот и само кладбище. В определенные дни туристам разрешено заходить сюда, заплатив за вход 200 иен или больше — по желанию, так как плата расценивается как добровольное пожертвование на благоустройство кладбища. При этом обязательным условием является то, что турист будет ходить только по основным аллеям.

Я склонил голову и над общим памятным монументом русским морякам: «Вы нашли свой последний приют вдали от России. От моряков Тихоокеанского флота и жителей Владивостока». Чуть сбоку прикреплена табличка: «Our sincere thanks this masonry project was completed using proceeds from the 2-nd foreign cemetery benefit concert led by maestro Seiji Ozawa and his colleagues and supported by his wife Mrs. Vera Ilyn Ozaw».

Наверху приметил мраморный обелиск Ричарда Аллана (Richard Allan), скончавшегося 30 сентября 1946 г. И вновь огромный участок, поросший травой. Где-то здесь должен находиться первый памятник русским морякам: мичману Роману Самойловичу Мофету и матросу Соколову, погибшим 14 августа 1859 г. В свое время японцы клялись, что сохранят этот памятник на века, но позднее они не стали копаться в древней истории, хотя ее незнание и не освобождает от ответственности за ее уроки!

Иду наверх по тропинке. От недавнего дождя воздух свеж, но совсем не холодно, хотя на дворе декабрь. В России давно зима, а здесь вовсю цветут цветы, и многие деревья даже не думают желтеть. Но есть и те, что начали сбрасывать листву, она шуршит под ногами. Между могилами много свободного места, но это не значит, что там никто не лежит. Когда-то были и надгробья над могилами, но время сделало свое дело. Некоторые старые памятники совсем почернели и покрылись мхом. Их легко отличить от относительно новых захоронений, которые хорошо выглядят. Мхом зарос и давно положенный асфальт, на котором скользят ноги. Во многих местах видны водопроводные краны, около которых стоят ведра и щетки для уборки.

Взгляд ищет русские надписи, но пока ничего интересного нет, приметил лишь памятники на могилах нескольких поколений семьи Martin. Вот к привальной стенке прислонены два темных, почти черных надгробных камня, изготовленных из песчаника. Пригляделся: соотечественники! Одно надгробие когда-то стояло на могиле квартирмейстера корвета «Аскольд» Якова Усолодягина, а вот вторую фамилию, как ни старался, не смог прочитать. Что-то вроде «Нишильтинг», не видны и даты. Рядом с этими памятниками стоит еще один, принадлежащий иностранному моряку. Могилы же этих людей навсегда утеряны. А может, их места занял некий Frank Britton, умерший сравнительно недавно, в июне 1966 г.?

Хотя Иностранное кладбище в Йокогаме нельзя отнести к категории заброшенных, здесь можно провести не один десяток лет, занимаясь исследованиями. Увы, теперь не установить, кто и как потерял свои надгробия. Знаменитое землетрясение 1923 г., многочисленные бомбардировки Второй мировой войны, да и просто забвение перетасовали памятники, как картежник тасует свои карты. Регистрационные книги кладбища также навсегда утеряны во время войны. Поэтому и появился здесь любопытный памятник с надписью «In memory of the unknown» — «В память о неизвестном!»

Огромный памятник в виде лежащего креста, сложенный из нескольких частей. Здесь нашел вечное упокоение первый русский предприниматель в Японии 40-летний Петр Алексеевич Алексеев. Памятник поставлен женой Софьей Абрамовной. Могила весьма примечательна, мимо не пройдешь. Зато рядом, как в коммунальной квартире: памятники громоздятся один над другим, могилы так скученны, что приходится наступать на них, чтобы выйти на аллею. Судя по сохранившимся надписям и выбитым якорям, это английские и американские моряки. Подобные шеренги черных от времени надгробий американцев и англичан увидел и на других участках кладбища. Даты примерно одни и те же: 1871–1872 гг. Скорее всего, когда-то они все были рядом, а потом потеряли свои места.

Здесь же похоронены американские и английские солдаты, погибшие в Корейской войне. Чтобы не везти тела на родину, их навсегда оставили в Йокогаме. Рядом с ними — памятник 26-летнему Герману Максимовичу, умершему 7 октября 1918 г. Видна надпись «лейтенант», значит, флотский. Увы, в известном справочнике «Офицеры флота и морского ведомства: Опыт мартиролога» это имя отсутствует. Вероятно, этот русский воин умер от ран времен Гражданской войны, задолго до трагедии, разыгравшейся на Корейском полуострове.

На могиле русского эмигранта написано по-английски: «Vladimir Dmitry Alexandrov». Родился он 15 июля 1897 г., а умер, едва отметив 68-летие — на другой же день. Увы, и это имя пока ни о чем не говорит.

По пути к сторожке обнаружил семейный мавзолей. Главой семейства был 95-летний Георгий Иванович Рак-Белоус, умерший 11 октября 1962 г. Рядом с ним лежат его супруга Мария Алексеевна и первенец Сергей. «Да будет воля твоя» — эта эпитафия общая на братской могиле семейства Рак-Белоус. Что примечательно, здесь же приготовлены места для внуков… Вот и неподалеку увидел огромный черный православный крест без всякого имени: кто-то заранее купил себе престижное место и поставил солидный памятник.

Напротив сторожки белое мраморное надгробие с именем Артура Карловича Вильма: «Императорский Российский генеральный консул», — говорит надпись.

Известно, что Вильм, окончив восточный факультет С.-Петербургского университета, попал на практику в Токио (1891–1897), потом был секретарем и драгоманом в Российском посольстве в Токио (1898–1909), генеральным консулом в Йокогаме (1911–1925). Один из лучших знатоков Японии скончался 29 октября 1934 г. В одной статье прочитал, что современные российские дипломаты в Токио не оставляют без внимания захоронение своего коллеги.

Через дорожку — несколько могил семьи Дунаевых (сыновья и мать) и Антипиных, чьи родственные связи по надгробиям определить трудно. У супругов Поваренных общий памятник: Василий Филимонович скончался 16 июля 1949 г., а его жена Мария Трофимовна — девятью годами раньше. В самом углу этого участка лежит прах Василия Семеновича Зворыгина (1895–1940). Эпитафия свидетельствует, что памятник поставили жена и дети. Где же они похоронены, пока не удалось узнать. Возможно, уехали из Японии.

Барельефы на памятниках Николая Ивановича (1880–1956) и Нины Николаевны (1900–1983) Аксеновых дают представление о том, как они выглядели в жизни. Этот памятник поставил родителям их сын, известный в Токио врач. В рассказах о русской общине в Токио всегда упоминается его имя. Когда-нибудь и я расскажу о нем. Напротив Аксеновых находится памятник известному музыканту П. М. Виноградову (1888–1974), который имел немало японских учеников. За эту деятельность его наградили японским орденом Культуры.

На первый взгляд кажется, что на Иностранном кладбище нет места японцам, но это не так. Например, японец Владимир Тосио Аими (1906–1996) похоронен со своей русской женой Таисией Михайловной (1912–1983).

Я обратил внимание, как к одной могиле подошли мужчина и женщина средних лет и принялись за уборку.

— Это ваши родители?

— Да, — они остановились, и, поклонившись, как обычно делают японцы, стали отвечать на мои вопросы.

Их мама, Валентина Евдокимовна Булинова (может быть, Блинова?), родилась в 1907 г. в Уфе в многодетной семье. Ее отец вместе с белыми частями оказался в Харбине. Чтобы прокормить большую семью, 11 человек, он занимался продажей одежды, а потом вернулся в Советский Союз, и после этого никто о нем ничего не слышал. Один из старших братьев был государственным чиновником. Около 1951 г. мать переехала из Мукдена в Дайрен, где Валентина работала в кофейне «Виктория». Вероятно, там она познакомилась с будущим мужем Мунёсу, работавшим на Южно-Маньчжурской железной дороге. Ему сразу приглянулась русская девушка, и в 1954 г. он увез ее в Токио.

Спускаюсь вниз по аккуратным бетонным ступенькам: там приметил немало православных крестов. Белый мрамор на могиле Ольги Ивановны Анегава: «Спи спокойным сном, дорогая мама и бабушка». Сумела воспитать в семье любовь к русскому языку. Еще ниже — Алексей Андреевич Отани (1910–1982) и его жена. Понятно, он принял с православием русское имя, а его жена Надежда Петровна (1915–1986) сменила русскую фамилию на японскую. Смешанные браки — особая тема в русской истории Японии.

На одном из надгробий увидел следующую эпитафию:

«Любимая Света!

Все мысли мои постоянно вокруг тебя

Как будто я в глубоком озере воспоминаний о тебе

Что они несут меня по жизни, как течение большой реки.

Ты была так прекрасна, что все знающие тебя люди

Перенесли любовь к тебе на меня.

Я постоянно чувствую, что ты продолжаешь любить меня.

И знаю, что душа твоя успокоилась в раю.

Ты была такая красивая, вся моя душа настолько полна тобой,

Что воспоминания о тебе не отпускают меня ни на минуту.

Благодарю тебя так сильно, что хотел бы умереть вместе с тобой.

Такадама Масааки. 23 января 1994 года».