Настоящая фантастика – 2014 (сборник) - Гусаков Глеб Владимирович

И его, и бунтовщиков, которые заполонили всю площадь.

«Они что, заговоренные? – лейтенант так и стоял на крыше во весь свой немалый рост, рискуя поймать пулю. – Или… зомби?»

Кто такие зомби, Педро Сарриа знал – опять же по рассказам бабушки, дед которой был знаком с магией африканских вуду и даже будто бы не раз поднимал умерших из могил.

Но если это действительно зомби, сопротивляться нет смысла – им не страшны пули. Да и голос, который проник в мозг, мог принадлежать тому, кто натравил на них армию восставших из праха, оживших мертвецов.

Словно услышав его мысли, вожак осаждавшей казарму стаи поднял голову – и встретился с Сарриа взглядом.

Лейтенант, не выдержав, отвел глаза – то действительно был взгляд не человека, а демона. Ибо только у демона в глазах может плескаться темнота – жуткая и притягательная одновременно. Такая, что лейтенанту захотелось спрыгнуть с крыши, чтобы стать частью этой самой бездны и тем самым обрести покой.

И вдруг демон, в тигриных глазах которого пылала чернота, остановился – словно к чему-то прислушиваясь. Затем замотал головой, словно пес, вытряхивающий из ушей воду. Схватился за сердце, пошатнулся…

Но устоял на ногах.

И когда пришедший в себя лейтенант встретился с ним взглядом, то увидел перед собой глаза человека. Просто утомленного боем человека, а никакого не демона.

И этот человек кричал:

– Отходим!

* * *

Фидель вдруг ощутил себя не только сильным – всемогущим, почти равным античным титанам или даже богам. И это чувство передавалось его соратникам, которые, словно наливаясь неведомой силой, рвались вперед, на врага. И пули обходили их стороной.

Это ощущение – что он, Фидель, и его бойцы обрели нечеловеческие возможности, было таким, что его нельзя было сравнить ни с чем. Даже с сексом. Ибо если секс – это соединение с женщиной, то сейчас Фидель сливался со Вселенной. Еще мгновение – и он станет ее частью, возвысится над людьми и их суетой, превратившись в божественную сущность, и в его власти будет решать, кому жить, а кому умереть. И никто не сможет остановить его…

Вдруг Фидель почувствовал, что его пронзил чей-то колючий взгляд. Он приостановился, поднял голову и увидел на крыше казармы пожилого черного офицера. Тот стоял во весь рост, не опасаясь пуль, и пристально смотрел на него. И хотя негр-батистовец не кланялся пулям, в его глазах застыл страх.

Фидель ухмыльнулся – да, тому есть чего боятся. Скоро этот офицеришка, как и все, кем он командует, умрут. Умрут, потому что они не только враги, но и всего лишь жалкие людишки, пыль под ногами…

Фидель хотел поднять пистолет, чтобы выстрелить в батистовца – и почувствовал, что рука не слушается его. Он изумился: амулет по-прежнему жег грудь, наполняя тело неведомой силой, но в сердце уже коварной змеей вползала тревога. И Фидель вдруг понял, что победа сейчас ускользнет из рук. Потому что победить ему не даст тот, кто гораздо сильнее и могущественнее его.

Покровитель.

Обитала Аягуна…

«Как же так? – Фидель не мог поверить, что такое может случиться. – Почему?»

Сердце пронзила нечеловеческая боль, вышибая из головы все мысли, а из души – чувства. Перед глазами встала черная стена, и она стремительно надвигалась на Фиделя, намереваясь раздавить его – земляного червяка, который возомнил себя всемогущим богом…

Спустя невероятно долгое время, когда Фидель осознал, что он все-таки жив, стоит посреди площади, а вокруг него свистят пули, он услышал тихое, но властное:

«Еще не время…».

Амулет больше не обжигал грудь – он был холоден, как лед. И сердце металось в груди, как пойманный в силки суслик.

Тому, кто всего лишь мгновение назад ощущал себя властелином Вселенной, теперь было трудно осознать, что он просто человек.

Мелкая песчинка в жерновах безжалостного мироздания…

Это было поражение, в которое не хотелось верить. Покровитель не только не дал Фиделю завершить штурм Монкады победой – которая очень много значила для дальнейшей борьбы с диктатурой, – но и посмеялся над ним, одним движением вселенской ладони скинув его с вершины, на которую сам только что вознес.

Почему Покровитель так поступил, размышлять времени не было – солдаты вели по повстанцам плотный огонь, и острые носы пуль рвали тела товарищей, окропляя кровью мостовую.

Но ни одна из них не задела Фиделя – словно он был заговоренный.

«А я и есть заговоренный! – Фидель бросил взгляд, полный ненависти, на стены неприступной крепости. Если бы его глаза извергали пламя, то от Монкады остался бы спекшийся камень. – И Покровитель оберегает меня…»

– Отходим! – закричал Фидель. – Все отходим!

Он не привык отступать – но амулет обжигал грудь холодом, и поэтому не имело смысла геройствовать.

10

Штурм провалился, и оставаться на ферме «Сибоней», куда отряд повстанцев вернулся после отступления, стало опасно.

Фидель с группой бойцов – всего восемнадцать человек – ушел с базы вечером, сообщив тем, кто не решился отправиться с ним, что они будут двигаться вдоль побережья.

Однако, пройдя вдоль океана километров пятнадцать, вдруг отдал приказ повернуть к горам Гран-Пьедра. Амулет жег сердце, но Фидель и без напоминаний Покровителя понимал, что они должны сбить со следа преследователей.

Всю ночь и весь следующий день отряд двигался по обрывистым лесистым склонам, пока не наткнулся на одинокую хижину, затерянную среди деревьев. Как оказалось, в убогой халупе жила старуха – такая древняя, что сама давно уже забыла, сколько ей лет.

У Фиделя сразу, едва он увидел дряхлую, опирающуюся на суковатую палку негритянку, возникло ощущение, что она тоже знакома с обрядами сантеро – очень уж колким на какой-то миг сделался взгляд ее водянистых глаз. И амулет опять нагрелся – но это был не жар огня, а теплота утреннего солнца.

Старуха не стала спрашивать, что делают вооруженные люди в таком дремучем лесу, только скрипуче сказала:

– Когда-то я помогала мамбисам…

Мамбисами на Кубе крестьяне называли солдат армии Хосе Марти и Антонио Масео, которые сражались за освобождение Кубы от власти испанской короны.

Война за независимость отгремела почти шестьдесят лет назад, так что возраст негритянки внушал уважение.

В лачуге не было ничего съестного, кроме заплесневелых корок хлеба, поэтому Фидель не стал останавливаться на отдых, решил продолжить путь дальше по склонам Гран-Пьедры. Он был уверен, что по пятам его отряда уже бегут батистовские ищейки. А еще он старался не думать, что могло произойти с его товарищами, которые, не вняв голосу рассудка, остались на ферме.

– Внучок вас проводит, – сказала старуха.

Внучком оказался хмурый верзила лет восемнадцати, который годился бабке в праправнуки.

Фидель так и не узнал, как его зовут, – парень оказался неразговорчивым. Однако довел отряд до вершины по самой короткой дороге – если, конечно, можно была называть дорогой узкую тропу, которая терялась в густых зарослях.

Фидель был уверен, что никто, кроме этого безымянного парня, не найдет эту дорогу, а сам парень не покажет ее никому даже под пыткой.

Через три часа пути по горному кряжу Фидель разрешил уставшему отряду сделать короткий привал.

Измученные бойцы рухнули на землю. Они рвали траву, пытаясь хоть как-то утолить голод – прошло уже двое суток с тех пор, как они нормально поели в последний раз.

Фиделя тоже мучил голод, однако он старался не думать о еде. Амулет, который он переложил из внутреннего кармана френча во внешний, то нагревался, то становился холодным, как лед, и Фидель никак не мог понять, что хочет от него Покровитель. Он снова и снова прокручивал в памяти картины боя у стен Монкады – когда, казалось, победа была близка, потому что Фидель ощутил себя титаном, которому по силам свернуть горы в одиночку. Но он был не одинок – рядом с ним шли в атаку его бойцы, такие же бесстрашные воины. И потом, когда они неслись на машинах в Сибонею, и в самой Сибонее повстанцы, вспоминая перипетии боя, никак не могли понять, почему так произошло… Общий лейтмотив разговоров был один: вначале на них как будто что-то накатило, что избавило от страха смерти, и от этого силы словно удесятерились, и каждый чувствовал себя древним титаном, почти сверхчеловеком…