Черный пиар Адольфа Гитлера - Александр Гогун

Этой политике нельзя отказать в исключительной ловкости. Однако секрет ее силы, конечно, только в неосведомленности рабочих масс.

Между двумя подводными рифами, о которые разбилось столько политических и экономических систем, между произволом капитализма и рабством марксизма уверенная рука кормчего Великогермании умело и быстро провела германский государственный корабль.

Принцип, на котором основан экономический строй Германии, чрезвычайно прост: „Изобретай, создавай, обогащайся, но только с условием, что ты исполнишь все свои обязательства по отношению к своим соотечественникам“.

Инициатива частных предпринимателей в Германии не ограничивается и не тормозится ни в торговле, ни в промышленности. Но каждый предприниматель обязан:

Во-первых, платить рабочим определенные установленные государством ставки, обеспечивающие им вполне приличное существование, и

Во-вторых, создать своим рабочим и служащим хорошие социальные условия, гарантированные государством.

Национал-социалистической партии пришлось вести упорную борьбу за признание нового порядка. Не мало было работодателей, которые считали вмешательство государства в их частные дела недопустимым посягательством на их исконные права; рабочие же, распропагандированные марксистскими агитаторами, свято верили, что истину можно найти только в произведениях Карла Маркса и что, лишь победив классового врага, можно будет „путем насилия“ добиться создания справедливого порядка. Лживое учение марксизма побуждало многих рабочих отказаться от всякой попытки договориться с работодателями. Казалось, в ослеплении ненависти рабочие не хотели даже допустить мысли, что человек не враг своему ближнему и что в интересах каждого договориться и работать сообща на благо Родины.

И вот в минуту общего ослепления и ненависти, когда, казалось, волна марксизма захлестнет страну, когда левые партии имели абсолютное большинство в рейхстаге, а евреи заправляли всеми делами, группа идеалистов решила начать поход против учения лжи и ненависти, державшего свыше полувека во власти своих идей рабочих всего мира.

У этих идеалистов не было ничего, кроме безграничной любви к Родине и к своему народу, и веры в торжество разума. Каким безнадежным казалось их начинание в те времена! Часть газет их высмеивала, часть вообще о них не писала, пытаясь убить их молчанием. Левые партии обливали их грязью и издевались над людьми, решившимися вдруг выступить против „научных теорий“ марксизма и т.д.

Один из этих борцов за идеалы национал-социализма, активно работавший в партии почти что со дня ее основания, рассказал мне историю „боевого периода“ работы партии на заводах и в рабочих организациях.

„Мы приходили на все рабочие собрания, посещали все рабочие организации. Нас встречали насмешками или угрозами; приходилось всходить на трибуну после того, как с нее целый ряд ораторов до вас призывал к вражде, ненависти и насилию. Десятки раз я стоял на трибуне, зная, что меня даже не захотят выслушать, предчувствуя, что меня освищут, изобьют, вышибут. Тысячи полных ненависти жгучих глаз были устремлены на меня со злобой и презрением, а я стоял один перед этим бушующим живым морем злобы и ослепления, среди людей, подстрекаемых жидами и их приспешниками. Толпа прерывала каждое мое слово ревом, свистом и угрозами, кричала „долой“, прежде чем я успевал высказаться. У них на все случаи были приготовлены трафаретные заученные возражения, внушенные им другими, и которые можно было бы разбить в пять минут. Но как редко удавалось говорить пять минут! И все же мы говорили, говорили, веря, что немецкий народ услышит нас. Мы знали, что он ослеплен и одурачен лживыми теориями и повторяет чужие слова, но мы также знали, что он не слеп и что истина дойдет до него. И действительно, нас начали слушать. Каким счастьем было для меня, когда во время моего выступления в зале зашикали на жидов, пытавшихся прервать мою речь. Это была моя первая победа. Так мы боролись изо дня в день, не боясь клеветы и ненависти наших врагов. На их лживые слова мы отвечали своими честными речами, на удар – ударом. Мы не только говорили, мы защищались не только словами. Многих из нас уносили из зала с окровавленным лицом или пробитой головой. И народ услышал нас, поверил нам, пошел за нами. Теперь все это уже в прошлом“.

Да, люди, умевшие так бороться за идею, достойны того, чтобы управлять государством. Их величие не столько в том, что они рисковали своей жизнью, сколько в их отношении к человеку, основанном, в противоположность марксистам, на вере в победу разума и справедливости, на стремлении к миру и на высоком идеализме.

На ненависть они не отвечали ненавистью, не призывали к убийству, не рассчитались со своими бывшими противниками, разумно отличая заблуждение от злой воли.

Когда Национал-социалистическая партия пришла в Германии к власти, призванная к ней народной волей, выраженной не бунтами и грабежом, а всенародным голосованием, в стране было семь миллионов безработных. Национал-социалистическое правительство в сравнительно непродолжительный срок справилось с безработицей. До него так называемые демократические правительства предпочитали платить безработным нищенское пособие, не давая им никакой работы.

Национал-социалистическое правительство немедленно взялось за организацию огромной армии безработных. Началось массовое строительство дорог, огромные суммы были ассигнованы на постройку жилищ для рабочих. Около каждого завода вырос маленький квартал рабочих домов, обычно с небольшим садиком. В этих домах были устроены комфортабельные светлые квартиры.

В то же время правительством были установлены определенные ставки оплаты труда. Результат не замедлил сказаться. У людей завелись деньги, повысился спрос на товары, и в связи с этим начался подъем торговли и промышленности.

* * *

Это мне рассказывает бывший рабочий металлургической промышленности, сопровождающий меня при моем посещении одного из заводов в окрестностях Берлина.

Мой собеседник – представитель немецкого рабочего фронта на Н-ском заводе – показывает мне умывальное помещение завода, столовую, зал, библиотеку, амбулаторию. Здесь, наконец, превратился в жизнь сон утопистов и филантропов прежних веков. „Германский рабочий фронт“ это огромная организация, охватывающая как рабочих, так и работодателей, объединенных в одну дружную семью.

Нас сопровождает директор предприятия, и по тому спокойному, полному собственного достоинства тону, каким с ним разговаривают рабочие, я понимаю лучше, чем по докладам и речам, каковы отношения между работодателями и рабочими. Рабочие спокойно, без всякой суетливости, поднимают руку для германского приветствия. Это спокойствие и чувство собственного достоинства человеку может дать только сознание честно исполненного долга и вера в торжество права, а не силы, уверенность в том, что миром правит законность, а не произвол. В серых глазах старого мастера, который беседует с владельцем фабрики, большая серьезность, но нет грусти. Долгая трудовая жизнь, прожитая им, не легла на него тяжелым бременем. Он беседует с владельцем фабрики как с товарищем. Смело, но без дерзости, достойно, но без самодовольствия. За этой спокойной уверенностью чувствуется могучая опора справедливого социального законодательства, зиждущаяся на непоколебимой правовой основе.

„Германский рабочий фронт, – поясняет мне мой собеседник, – является посредником между работодателями и рабочими. На каждом заводе имеется свой представитель рабочего фронта. На это место назначают рабочего, знающего нужды своих товарищей и пользующегося всеобщим доверием и уважением. В его обязанность входит забота о том, чтобы владелец завода исполнял все требования социального законодательства, чтобы у рабочих были хорошие удобные помещения, библиотека, амбулатория, чтобы жалование выплачивалось аккуратно“.

Нужно ли добавить, что все рабочие состоят в больничных кассах, что в случае заболевания они пользуются бесплатной медицинской помощью. Правом бесплатного лечения пользуются также все члены семьи рабочего.

Я зашел в прекрасно оборудованную амбулаторию.

„Важно, – сказал мне заводской врач, – не столько лечить, сколько предупредить заболевание. Каждый месяц мы подвергаем наших рабочих медицинскому осмотру и если замечаем в состоянии здоровья какого-нибудь рабочего ухудшение, то тотчас же беремся за его лечение: даем ему отпуск, отправляем в санаторий. Благодаря этому число заболеваний значительно уменьшается“.

„Мы разбираем все споры, возникающие между рабочими и владельцами фабрики, – продолжает представитель Германского рабочего фронта, – причем спорные вопросы решаются не с точки зрения блага одного класса, а с точки зрения общей пользы. Простой здравый смысл подсказывает правильное естественное решение: нужно, чтобы рабочему были обеспечены хорошие условия жизни, а у предпринимателя была бы возможность расширять свое дело, извлекать из своей изобретательности и работы новые доходы. Отнимите у людей возможность богатеть, и большинство потеряет охоту работать, перестанет заботиться о расширении и улучшении своего дела. Быть может, печально, что человек не такой идеалист, чтобы жить и трудиться только для других, но уж такова наша природа и тут ничего не поделаешь. Только безумные не считаются с реальностями жизни. Кто из нас, в самом деле, не мечтал о том, чтобы чего-то достигнуть в жизни, стать чем-то, добиться славы и богатства или же просто иметь свою машину или яхту, совершить кругосветное путешествие или что-нибудь подобное. Отнимите это у человека, и жизнь станет скучной и серой“.