Позолоченное великолепие - Розалинда Лейкер

Вскоре Изабелла начала верить, что во Флоренции нашла все, ради чего оставила родные берега. Она проводила дни самым приятным образом.

Ее было трудно утомить, к тому же она считала, что во Флоренции такое просто невозможно. Куда бы она ни смотрела, везде открывались виды, услаждающие взор. Изабелла любила выезжать за город, направляясь по долине извилистой реки Арно, которая сверкала меж густых тутовых кустарников, или верхом подниматься на склоны близ города. В свободное время она могла осматривать сотни картин во дворце Питти и в других галереях, мрамор и мозаику в церквях, построенных в стиле барокко, а также настенную живопись, инкрустированные драгоценностями усыпальницы и очаровательные реликвии великого семейства Медичи.

Вечером она танцевала, ходила в театр, слушала великолепные концерты, играла в карты и снова танцевала. Оуэн постоянно сопровождал ее, если позволяли его дипломатические обязанности, и она, к своей великой радости, чувствовала, как неизбежно приближается тот час, когда они окажутся во власти любовных страстей.

Этот час оказался неожиданным и принес множество наслаждений. Они в компании выехали из Флоренции на природу и, осадив лошадей, отстали от остальных и оказались на развилке тропинок. Одна привела их к давно заброшенным развалинам древней виллы. Над деревьями возвышались арка и несколько колонн из белого мрамора. Большую часть каменной кладки в течение столетий растащили местные крестьяне, а природа накрыла все вьющимися растениями и листвой, обнажая то там, то здесь красивые участки мозаичных полов.

Изабелла, державшая шляпу за ленты, уронила ее на каменное сиденье, отошла от Оуэна и стала обходить пруд, смотря на воду. Он провожал ее взглядом. Когда Изабелла достигла дальнего конца, где широкие ступени спускались в воду, она начала расстегивать платье. Сняв с себя всю одежду, кроме достигавшей колен сорочки из тончайшего прозрачного батиста, прилегавшего к ее телу, она вошла в воду.

Он разделся полностью, спустился в воду и поплыл к ней. Вода оказалась прохладной, но приятной, лучи солнца лишили ее первоначального холода. Изабелла держалась на воде, закрыв глаза. Когда Оуэн обнял ее, Изабелла заглянула в его влюбленные глаза. Он поцеловал ее в улыбавшиеся уста. Они плыли рядом и оказались прямо под водопадом. Вода вырвала шпильки из ее волос, и они рассыпались в длинные золотистые пряди. Он взял ее руками за бедра и потянул вместе с собой в более прохладные глубины воды. Мягкая сорочка поднялась на поверхность. Изабелла подняла руки, чтобы окончательно освободиться от нее. Оба ясно видели друг друга в освещенной солнцем воде, его губы и кончики пальцев нашли ее груди, бедра и даже пальцы ног, когда Изабелла поднялась на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Он всплыл несколько секунд спустя, обнял ее за плечи и повел к ступеням. Он вышел из воды первым, помог ей встать на ступени, опасаясь, как бы она не поскользнулась на мраморе. Изабелла легко поднялась наверх, вытряхнула воду из волос и бросилась в его объятия, словно Афродита.

Они стояли и целовались целую вечность. Затем он взял ее на руки и, жадно целуя, понес к тому месту, где мягкий сухой мох достигал почти самого края пруда. Оуэн опустил ее и начал восторгаться ею, Изабелла, пребывая в состоянии чистого блаженства, поняла, что это все случилось в обстановке, которая никак не связана с прошлым и кладет новое начало тому, по чему она так тосковала. Ее сердце избавилось от теней прошлого столь же легко, как ее тело в воде высвободилось из сорочки.

— Я люблю тебя, — прошептал он, целуя ее в уста, волосы, плоть.

Изабелла вторила его словам любви сладкими вздохами и невольной дрожью, гладила руками его голову, шею и широкие плечи. Тут его лицо загородило небо, мощное тело накрыло Изабеллу и он, овладев ею, унес ее в неизведанное царство страстей. Впервые в жизни Изабелла достигла вершины экстаза.

Глава 12

Томас стоял руки в боки и с мрачным видом наблюдал за тем, как во дворе из ящика извлекают разбитое вдребезги зеркало. Он не испытывал ни малейшего суеверного страха, видя свое изображение во множестве кусочков стекла, но пришел в ярость оттого, что такая дорогая вещь, доверенная работнику по имени Хейнс, прибыла на место назначения разбитой. Она была застрахована, как и любой его товар, который куда-либо отправлялся, но самую большую опасность представляло разочарование и недовольство клиента. По мере того, как расширялось его дело, было важно приобрести доверие, ради чего он занимался всякими мелочами, обслуживая перспективных клиентов, хотя эта пустячная возня вряд ли стоила времени и внимания его работников: новая ручка для кофейника, ремонт садового кресла, незначительные переделки не представляющей ценности мебели, другая рейка для занавесок. Список таких работ был бесконечен. Больше всего его работники не любили заниматься постелями, когда из матрацев приходилось вытряхивать все перья, валиками, подушками, которые надо было избавить от паразитов, сушить, выбивать. Предварительная стадия такой работы как раз выполнялась под одним из навесов во дворе, где новая партия гагачьего пуха, доставленного из Гудзонова залива, раскладывалась на брезентовом полотне. Пух взлетал в воздух всякий раз, когда открывалась дверь и дул сквозняк.

— Хейнс! — рявкнул он, снимая с нижней губы прилипшее шальное перо. Работник подошел к нему. Он был пьян, когда занимался тем зеркалом, и если хозяин обнаружит это, его точно уволят.

— Это был несчастный случай, мистер Чиппендейл, — выпалил он. — Тут уже ничего нельзя было поделать.

— Как это случилось?

— Во время разгрузки. Понимаете, оно тяжелое. Из дома вышли слуги, чтобы помочь, кто-то поскользнулся, и ящик углом упал на землю.

— Это ты поскользнулся? Плохо держался на ногах, а?

— Разве я мог, хозяин?

— Ты ведь знаешь мое правило — не пить, когда доставляешь товар.

— Хозяин, я не нарушал этого правила, и не нарушу.

Томас внимательно смотрел на него, он не сомневался, что работник врет. Парень трясся всем телом, в этом не было ничего удивительного, ведь он мог лишиться куска хлеба. Дома его ждали шесть ртов, а жена вынашивала еще одного. До сих пор он работал хорошо, и Томас, предпочитавший действовать справедливо, решил дать ему возможность исправиться.

— Хорошо. На этот раз я поверю тебе. Возвращайся к работе.

Хейнс обрадовался, что получил отсрочку и достаточно искренне выражал свою благодарность. Томас не сомневался — впредь Хейнс станет утолять свою неуемную жажду лишь после того, как товар будет доставлен по назначению. Ничего страшного не случилось, если не считать зеркала. Томас вздохнул и пошел к конторе распорядиться, чтобы клерк получил страховую сумму. Но едва он достиг порога, как возникла суматоха. Из дома торопливо вышла Кэтрин и по пути столкнулась с одним из учеников, который только что освободил завязки на мешке с гусиными перьями, после чего в воздух поднялась настоящая снежная буря, скрыв все из виду. Томас обрадовался, что Кэтрин не упала, подбежал к ней, чтобы убедиться, не случилось ли с ней чего-либо. Он уже думал, что она будет смеяться над таким казусом, но было достаточно бросить один взгляд на ее вытянутое, побелевшее лицо, чтобы понять, почему она так торопилась разыскать его.