Летний дождь - Вера Кудрявцева

И Саша потихоньку, чтобы не разбудить бабушку, вылез из постели и подошел к окну.

— Доброе утро, бабочка! — прошептал он. — Как ты спала?

Бабочка похлопала яркими крылышками, будто ответила:

— И тебе, мальчик, доброе утро! Спасибо! Я хорошо спала.

Потом она снова сложила крылышки и упорно поползла по своим деревянным дорожкам. А Саша опустился перед ней на корточки и стал ждать, когда же бабочка облюбует себе местечко и расправит свои крылышки.

Вот забралась повыше и расцвела! Крылышки у нее ярко-рыженькие, а по краям будто черные кружавчики пришиты.

— Красавица! — прошептал Саша и уже ничего больше не видел: бабочка будто все окно заслонила. Даже ярко-лимонные «Жигули» не интересовали больше Сашу. А пока не было у него бабочки, он по утрам смотрел на эту желтую машину, на тополь, сперва зеленый, а теперь тоже желтый. Нарядно было во дворе, оттого что и тополь желтый, и машина желтая, и трава. Но бабочка все равно лучше всех.

— Да, — пошевелила бабочка усиками, — Ты прав, мальчик, я — красавица…

— Ты уже проснулся, Сашок? — удивилась бабушка Таня. Она каждое утро так удивлялась. — Ох, наш пострел уже поспел! Ну, раз проснулся, иди умывайся да одевайся. А я пойду оладушек напеку…

— И бабочке дадим оладушков, ладно, бабуль?

— Да-адим! Что, жалко нам? — и бабушка смела с подоконника засохшие крошки хлеба, кусочек колбасы, которыми Саша угощал вчера бабочку.

— Как ты думаешь — она поела хоть немножечко? — спросил он тревожно. — Мне кажется, и не прикоснулась…

— Отведала, поди. Животина ведь тоже…

В другой комнате застрекотала швейная машина. И они — и Саша, и бабушка — замолчали вмиг, нахмурились. Даже бабочка замерла на месте и захлопнула свои нарядные крылышки.

— Ну, — вздохнула бабушка. — Пошла!

Она подняла независимо голову в седых пышных кудрях, сжала губы и вышагнула из их с Сашей комнаты.

— Доброе утро, Валерий Федорович! — сказала она Сашиному отчиму. — Фирма работает с утра пораньше?

— Покоя не дает вам мое хобби, Татьяна Степановна. Я бы и раньше вставал, да ваш покой не смею потревожить.

— Валера, — укоризненно вмешалась Сашина мама.

— Что — Валера? Что — Валера? Перед людьми стыдно — такая ты раздетая! Ни платья приличного, ни куртки, я уж не говорю о дубленке…

Он бы еще долго перечислял, чего нет у Сашиной мамы, но в эго время заплакала сестренка Саши.

— Ш-ш-ш, — стала успокаивать малютку мама, приговаривая: — Ну зачем, скажи, Ирочка, нам такой пиджак? Не по сезону, скажи, Ирочка, нам такой пиджак. На дворе осень, в белом, скажи, не ходят уже…

— Теперь в любом сезоне белое — модно! — услышал Саша голос отчима. — Сегодня обещают до 18 градусов. И вообще: я сам буду одевать тебя! Вот на днях сяду за дубленку. Из своей старой такую сварганю!

Я уже заказал шкурки для отделки — один у нас едет в отпуск на Кавказ, а там всюду их продают, такие пушистые полоски, всего двадцать рэ. Будешь у меня как куколка!

— Завтракать! — приказала бабушка Таня.

— А я не пойду, — шепнул Саша бабочке. — Они уйдут, потом я, — и он насупился и стал смотреть, как их сосед Иван Тимофеевич гуляет со своим пуделем Капи.

«Они» — это он о маме, о своем новом отце и о маленькой сестренке Ирочке так подумал. Маму и сестренку, которую ему почему-то еще не дают даже потрогать, он, конечно, любил. И бабушку любил. И вот эту красавицу бабочку. И Капи. И его хозяина Ивана Тимофеевича. И тополь. И даже вот эту желтую машину. А отчима Саша любить не научился.

Бабочка пошевелила усиками и посмотрела на Сашу черными шариками-глазками, будто спросила: «Почему ты не любишь его, ведь он шьет твоей маме платья, костюмы…»

Саша пожал плечами и вздохнул. «Вон Капи. Он большой и лохматый, но добрый. И Иван Тимофеевич добрый. Потому что у него, кроме Капи, никого нет. Я его жалею. А еще его жалеет Елена Егоровна. Она сейчас, вот увидишь, бабочка, выйдет к нему. Она будто что коврик выйдет почистить. А по правде — она Ивана Тимофеевича выйдет пожалеть. Она его жалеет, а он — ее. Потому что у Елены Егоровны давно болит сердце. И он ей помогает коврик чистить. И наша учительница Наталья Юрьевна часто плачет, потому что ее мама Елена Егоровна болеет…»

— Саша, — вошла в комнату мама. Она присела перед ним, обняла его. — Тепленький мой, родненький… Пойдем — завтракать пора и в школу!

— Не пойду, — отвернулся от мамы Саша. — Я потом…

— Опоздаешь, Наталья Юрьевна будет недовольна…

— Не опоздаю — я быстро бегаю. Как Наталья Юрьевна…

— Ну за что, за что ты его не любишь? — уткнулась мама в шейку сына, защекотала губами. — И меня мучаешь…

— Тебя? — удивился Саша. — Тебя я люблю! — обнял он маму. Но опять так некстати заплакала Иринка, и мама, конечно, кинулась к ней, сразу забыв о нем, только вздохнуть успела — Хоть ты-то меня не мучай!

И Саша покорно вышел из своей комнаты и хотел прошмыгнуть в ванную незаметно.

— А где «доброе утро»? — остановил его голос отчима.

— Там, — показал Саша на свою дверь и подумал: «Потому что там у меня есть бабочка…»

— Остряк! — хмыкнул отчим и откусил от своего нового изделия нитку. — Надежда! Примерь! — протянул он маме белый пиджак.

— Валера, я уже оделась… потом… вечером… Иди — кофе стынет. Саша, завтракать!

— Надо бы от кофе-то отвыкать нам, — проворчал отчим. — Не дорогое ли удовольствие?

И они уселись наконец за маленьким столом в маленькой кухне и стали торопливо глотать оладьи и запивать их — мама с отчимом чаем, Саша молоком, а бабушка Таня кофе со сливками.

— Еда плебеев! — сказал отчим.

— Что-что? — обиделась бабушка.

— Пироги, оладьи… Вы что с нами делаете?

— А она все стоит! — взглянув в окно и стараясь отвлечь домочадцев от назревающих неприятностей, сказала мама. — И посмотри, Валера, как она гармонирует с осенью… И чья же это симпатичная машина? Ни разу не видела хозяина…

— Стоит, — злорадно подхватил отчим. — Под дождем, под солнцем. И не жалко.

— Наверно, кто-то выиграл, а гаража нет, — вставила бабушка.

— Выиграл? — набросился на нее отчим. — Вы много выиграли за свою жизнь? Хоть бы кто увести ее догадался! Выиграл!

Мама опять стала грустной, бабушка хмурой.

— Ну, пора всем! — стала мама торопливо завертывать в одеяло дочку.

— Ну, ты идешь? — окликнул маму дядя Валера, рассматривая себя в большом зеркале.

— Серый плащ очень гармонирует с серой замшей ваших сапожек, — сказала бабушка не то одобрительно, не то насмешливо.

— А ну вас! — хлопнул дверью отчим.

Мама схватила сверток с дочкой и заторопилась за ним:

— Валера! Валера! Подожди! Я иду!

Саша смотрел в окно, как на улице с сестренкой на руках бежит мама, а он, отчим, еще быстрее от нее уходит и даже не оглядывается. Саше стало так обидно и так жалко маму.

— А мой папа сам носил меня в ясли, вот! — сказал он бабочке. — Я помню! И на мотоцикле меня катал! Не веришь?

Бабочка пошевелила красивыми крылышками и сказала вдруг бабушкиным голосом:

— И все-то ты сочиняешь! И ничего-то ты не помнишь! Ты был таким же крохой, как Иринка, когда твой папа…

— …ушел на войну и выполнил свой долг, — вздохнул Саша.

— Не на войну, а в армию, — печально поправила внука бабушка. — Война была давно…

Она закрыла фартуком лицо и заплакала.

— Бабуль, не плачь, — прижался головой к ее теплому уютному боку Саша. — Не плачь. Зато у тебя есть я… И я тебя никогда ни в какой беде не оставлю… А хочешь — я тебя и сегодня, вот прямо сейчас, ни в какой беде не оставлю? Ведь раз ты плачешь… Могу и в школу не пойти…

— Ох и хитер! — засмеялась сквозь слезы бабушка. — Ишь — сообразил! А ну — живо-два! Опоздаешь!

— Да, наверно, — вздохнул Саша, надевая куртку. — Опять мы с Натальей Юрьевной, наверно, вместе опоздаем. Но мы немножко опаздываем, чуть-чуть, ты не волнуйся, бабуль. Мы с Натальей Юрьевной быстро бегаем! Я от нее никогда не отстаю!

И бабушка опять засмеялась.

— Охо-хо-о! Наперегонки с учительницей! Ну и насмешил ты меня! Скажи-ка ей, Наталье свет Юрьевне! Вот я накажу ее, в угол поставлю за это. Я ведь ее вот этакой помню: она ведь в наш садик-то бегала!

— Ладно, скажу! — пообещал Саша. — А ты за это покорми мою бабочку! Она уже три дня и три ночи ничего не ест! — и он поскакал вниз по лестнице.

— Саша! Ты не вздумай! А то и правда скажешь, что я ее наказывать собралась! С тебя сбудется! Спроси лучше Наталью Юрьевну, чем ее кормить, твою бабочку?

— Спрошу обязательно!

На улице он приостановился у подъезда, из которого обычно впопыхах выбегала его учительница. А сегодня ее не было. «Наверно, она уже в школе, — подумал Саша. — Надо и мне поторапливаться». Но поторапливаться не хотелось. Наоборот, он пристановился и заулыбался, потому что всюду видел яркие крылья бабочек. Посмотрел на березку — на ней висят вместо листочков бабочки. Посмотрел на траву — присели целые стаи бабочек. Посмотрел на солнце — и его нет на небе, а на месте солнца огромная бабочка крыльями оранжевыми шевелит.