Политическая преступность - Чезаре Ломброзо

Политических преступников все-таки казнили, а сыновей их изгоняли из пределов государства. Одинаково с изменниками наказывался всякий, нарушивший присягу или причинивший серьезный вред республике; даже подача голоса за войну, если она была неудачна, наказывалась смертью.

В смутное время проскрипции и смертная казнь казались уже недостаточными. Археоптолем и Антифон, виновные в измене, были не только казнены, а имущество их конфисковано, но даже дома их разрушены, земли обесчещены позорными надписями, и детей их запрещено усыновлять.

Издать декрет, противный законам, представить проект, вредный для государства, не исполнить желаний народа тоже считалось преступлением, хотя менее важным.

В Спарте Ликург говорил: «Задумать проект, опасный для государства, то же самое, что его исполнить».

Остракизм. Предупредительной мерой против государственных преступлений считался остракизм, при помощи которого из страны удалялись лица, казавшиеся опасными для народной свободы, но ни в чем преступном не уличенные.

Каждый гражданин имел право предложить остракизм Совету пятисот{69}, подготовлявшему дела для народного собрания. В этом собрании предлагавший представлял доказательства необходимости изгнания, не называя, однако же, имен. Когда доказательства признавались достаточными, то созывалось собрание чрезвычайное, которое уже вотировало остракизм без прений, простой подачей бюллетеней с именами изгоняемых, причем требовалось, чтобы за каждое имя было не менее 6 тысяч голосов. Изгнание назначалось на десять лет, причем этот срок мог быть сокращен народным декретом; ни чести, ни имущества изгнанники не теряли.

Остракизм казался необходимым в начале существования демократических учреждений для того, чтобы сдерживать многочисленных и могущественных претендентов на тиранию; но когда народ вполне сознал свои права и стал ими пользоваться, то остракизм потерял значение, так что в V веке к нему уже прибегали очень редко, а наконец и совсем вышел из употребления, что нисколько свободе не повредило. Даже сам Аристотель, считавший остракизм полезным учреждением, принужден был сознаться, что с точки зрения абсолютной справедливости он неприемлем, так как народные страсти часто превращали его в очень опасное для государства оружие. По той же причине в Сиракузах был уничтожен петализм{70} – одна из форм остракизма, – в течение 20 лет удаливший из страны множество хороших людей и предавший ее в руки нескольких заговорщиков.

4)  Политические преступления в Риме. В первобытном римском праве на первый план выступают два преступления, которыми прежде всего должно было заняться человеческое правосудие: parricidium и perduellio , то есть убийство отца и произведение смуты в родовой общине. То и другое при патриархальном страхе, конечно, должно было рассматриваться как величайшее преступление против законов Божеских и человеческих.

А когда патриархальный строй заменился городской общиной, то понятия о вышеозначенных преступлениях перешли в эту общину в несколько измененном виде: отцеубийцей стал считаться уже не убийца отца в буквальном смысле этого слова, то есть главы рода, а убийца главы общины; perduellio же, вместо враждебного отношения к роду, стало обозначать враждебное отношение к общине.

Но это perduellio должно было пройти через более простые формы, прежде чем сделаться политическим преступлением в настоящем смысле слова, то есть обнять собой все деяния, направленные ко вреду государства.

В самом деле, первоначально римская легислатура говорит о политическом преступлении только в смысле вреда для внешней безопасности государства. Дионисий Галикарнасский приписывает Ромулу законы против изменников; такой же закон был издан и Туллом Гостилием. Юстиниан по отношению к политическим преступлениям тоже приводит один только закон о proditio , но в его время существовал уже и другой закон, воспрещающий coetus nocturni , то есть касающийся внутреннего спокойствия.

Скоро потребовалось обеспечить это спокойствие более серьезными мерами, и понятие perduellio было распространено на два рода преступлений – появились законы, карающие за попытку насильственно изменить строй государства, за покушение на жизнь или оскорбление царя, за узурпацию общественной власти. По этим-то законам, вероятно, Сенат приговорил к смертной казни сыновей Анка Марция, который подстроил убийство Тарквиния Приска.

При Тарквинии Гордом обвинения в perduellio по поводу интриг против царя были очень часты; тогда же запрещены были народные собрания – из боязни, что они могут сделаться очагами политических разговоров.

По установлении республиканского строя законами, изданными по поводу многочисленных заговоров, воспрещались не только ночные сборища, но и societates clandestinae [36] , и заговоры против народа.

Затем последовали leges sacratae и leges Valeriae [37] . Они отличали уже множество политических преступлений, и в том числе: стремление к власти; желание восстановить деспотическую магистратуру; возбуждение смут ради уничтожения конституции; призыв к восстанию; узурпация высшей власти; злоупотребление властью, направленное к тому, чтобы побить, убить или изгнать римского гражданина, на что имели право исключительно центуриальные комиции; наконец, всяческое насилие над правами граждан. Все эти преступления влекли за собой смертную казнь и конфискацию имущества.

Если, стало быть, одни только центуриальные комиции имели право распоряжаться жизнью и смертью граждан, то они представляли собой в некотором роде суд присяжных по политическим преступлениям, так как perduellio влекло за собой смертную казнь.

Эта последняя окончательно была отменена законом трибуна Порция, освободившим римских граждан также и от телесного наказания.

Поняв впоследствии необходимость наказывать и за другие преступления, менее тяжкие, чем proditio и perduellio , римляне издали так называемый Lex Apullia (652 год до н. э.), сначала направленный против оскорблений величества и достоинства римского народа, а потом, когда республику заменила империя, ограждавший особу императора, причем понятие о политических преступлениях было значительно расширено.

Lex Yulia , изданный Юлием Цезарем, изъял политические преступления, то есть бунты и оскорбления достоинства народа, из юрисдикции этого народа, а при Августе, когда политическими окончательно были признаны только преступления, направленные против особы императора и членов правительства, суд над ними перешел всецело в руки монарха… Между прочим, к числу поступков, «оскорбляющих величество», были тогда причислены следующие: клятва именем императора, отбитие головы у его статуи, раздевание перед этой статуей, ношение одежд пурпурового цвета и прочее.

При добрых императорах обвинений в оскорблении величества было мало. Тит иногда не наказывал даже за бунты, а Адриан, говорят, будто бы простил напавшего на него раба, признав его сумасшедшим и приказав лечить. При Диоклетиане, напротив того, оскорблением величества считалось даже непочтительное обращение с монетами, на которых изображен император; сомнение в достоинствах чиновников, им назначенных; неуважение к его гладиаторам и прочее.

Тиберий повелел признавать оскорблением величества и наказывать за ношение монет или перстней с его изображением в неподходящих местах (лупанарах, клозетах и прочих); Калигула назначил смертную казнь за смех, купанье или езду во время прекращения всех дел, предписанного им по поводу смерти Друзиллы; он же приговорил к каторге, к отдаче зверям на съедение и утопление весьма многих граждан за то только, что они остались недовольны спектаклем, который он устроил, или не признавали его гениальным; Каракалла жестоко наказывал за брань и приговаривал к смерти лиц, осмелившихся помочиться в таком месте, где находилась его статуя или изображение.

К числу таких жестоких императоров следует отнести Карина, который убивал людей, осмелившихся засмеяться в его присутствии, и Валентиниана, который даже изнасилование и адюльтер считал оскорблением величества.

Несмотря на это, некоторое различие между perduellio и оскорблением величества в настоящем смысле слова все же сохранялось. К преступлениям последнего рода причислялись главным образом поступки, оскорбляющие особу монарха, и наказания за них, в общем, были легче, чем за perduellio. Мало-помалу, однако ж, и за них стали наказывать смертью, а при Аркадии и Гонории, издавших закон Quisquis , к смертной казни прибавлена была еще конфискация имущества, лишение права на наследство после виновного и уничтожение всех его имущественных распоряжений, сделанных при жизни. Этим законом, между прочим, давалось право всем, не исключая рабов, являться обвинителями в оскорблении величества, за что давалась даже награда. В случае смерти обвиняемого судили его труп, позорили память и наказывали его детей.