Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солдат упал шагах в десяти от танка, он явно выбился из сил. Зоя навела прицел на люк, ожидая, клюнут ли танкисты на приманку. Танк вздрогнул и двинулся вперед, постаравшись подъехать к раненому как можно ближе. Значит, они собираются спасти его. Люк открылся. Из-за стальной крышки осторожно выглянул танкист, явно опасаясь выстрела и готовясь нырнуть вниз в случае малейшей опасности. Спустя несколько мгновений он выбрался наружу и бросился к своему раненому товарищу. Зоя не выпускала его из прицела. Если она не нажмет на спусковой крючок, он затащит раненого в танк, после чего они въедут в город и примутся убивать невинных горожан, и что тогда прикажете делать с ее чувством вины? Она здесь для того, чтобы сражаться. Они были ее врагами. Они убивали детей, матерей и отцов.
Когда она уже собралась спустить крючок, чья-то рука прижала ствол винтовки к земле. Это был Малыш. Он прилег рядом с ней, так что их лица оказались совсем близко. Забрав у нее винтовку, он посмотрел в прицел на танки. Она осторожно выглянула из-за груды битого кирпича. Танки вновь тронулись с места. Но они двигались не в город, а в противоположную сторону, обратно через мост. Зоя спросила:
— Куда это они?
— Не знаю.
Тот же день
Лев обследовал комнату, ища какой-нибудь выход. Занятый осмотром двери, окна и половиц, он вдруг обратил внимание, что снаружи воцарилась тишина. Звуки разрывов и выстрелов прекратились. А вот снаружи раздались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошла Фраерша.
— Слушайте!
В соседней комнате кто-то включил на полную громкость радио. Диктор говорил по-венгерски. Лев повернулся к Карою. Несколько секунд тот молча слушал. Фраерша нетерпеливо скомандовала, обращаясь к нему:
— Переводите!
Карой взглянул на Льва.
— Объявлено перемирие. Советские войска уходит из города.
Тот же день
Почувствовав, что настроены они крайне скептически, Фраерша настояла на том, чтобы совершить победную экскурсию по городу. Они выступили все вместе, Лев, Раиса и Карой, окруженные повстанцами и остатками воровской банды. Лев насчитал всего четырех воров, за исключением самой Фраерши и Малыша. В Москве их было намного больше. Очевидно, некоторые погибли, а другие попросту отказались поддержать ее дело: жизнь революционера очень далека от жизни профессионального преступника. Но Фраерша, похоже, не обращала внимания на такие мелочи и вела их по центральному проспекту Сталина с такой гордостью, словно маршировала по могиле «отца всех народов». Раиса шла рядом со Львом, а Карой держался позади, подволакивая раненую ногу. За спинами вооруженной охраны Лев видел Зою, шагавшую бок о бок с Малышом. Хотя девочка полностью игнорировала его, Малыш время от времени бросал на него враждебные взгляды. Раиса оказалась права. Эти двое, несомненно, были влюблены друг в друга.
Лев не представлял себе, как венгерское восстание может добиться успеха, хотя бы чисто теоретически. Он видел повстанцев, вооруженных кирпичами и бутылками с бензином. Они дрались бесстрашно, сражаясь за свои дома и землю. Но, как бывший солдат, он не видел в их действиях стратегии. Кампания была бессистемной, импровизированной и велась наудачу. В отличие от восставших, Советская Армия являла собой самую мощную военную силу в мире — как в том, что касалось численности, так и в технологическом плане. И Панин со своими собратьями-заговорщиками намеревался сделать все от них зависящее, чтобы такое положение сохранялось и впредь. Они никогда не смирятся с потерей Венгрии, какой бы кровью ни обернулся конфликт. Но сейчас, идя по улицам, Лев вынужден был признать, что советское присутствие в городе более не ощущалось. Нигде не было видно ни танков, ни войск. Многие из венгерских повстанцев оставили свои позиции.
Фраерша остановилась. Они подошли к какому-то учреждению — небольшому, ничем не примечательному зданию. У передних дверей наблюдалось столпотворение, люди все время входили и выходили. Карой, с трудом опираясь на раненую ногу, поравнялся со Львом.
— Это — штаб-квартира УГБ.
Лев спросил:
— Ваш сын?
— Он служит здесь. Наверное, офицеры разбежались сразу же после начала мятежа.
Фраерша заметила, что они о чем-то разговаривают, и подошла к ним.
— Вам знакомо это здание? Здесь размещалась венгерская тайная полиция. Сотрудники бросили его и теперь где-то прячутся. Но мы их найдем.
Карой постарался ничем не выдать охватившего его беспокойства, а Фраерша продолжала:
— Теперь, когда город освобожден, это здание открыто для публики. Хранившиеся там секреты перестали быть таковыми.
Захватившие здание повстанцы остались внутри, и места для вновь прибывших не нашлось. Фраерша вывела свой небольшой отряд во внутренний дворик. С балконов летели листы бумаги с рукописным и печатным текстом, со штампами и без — бюрократия террора. Сгущались сумерки. Электричество работало не везде, и, чтобы компенсировать его нехватку, на балконах и в коридорах зажгли свечи. В служебных помещениях было не протолкнуться от горожан, разбиравших папки с делами. Мужчины и женщины небрежно перелистывали страницы, на которых излагались их собственные прегрешения. Лев смотрел на то, как многие плачут при этом, и не нуждался в переводе. Папки содержали имена родственников и друзей, донесших на них, в точности передавая их кляузы. Словно тысячи зеркал разбились об пол: он видел, как повсюду мелкими осколками разлетается вера в человечество. Фраерша прошептала:
— Идем вниз.
Если в комнатах и кабинетах яблоку было негде упасть, то на лестнице, ведущей в подвал, они не встретили ни души. Взяв каждый по свече, они стали спускаться. Воздух был сырым и холодным. В точности зная, что написано в тех папках, Лев нисколько не сомневался и в том, что их ждет внизу: камеры, где подследственных допрашивали и пытали.
С потолка на потрескавшийся бетонный пол капала вода. Все двери камер были распахнуты настежь. В первой камере они увидели стол и два стула. Во второй в центре пола располагалось сливное отверстие, а больше в ней ничего не было. Лев исподтишка поглядывал на Зою — его так и подмывало подхватить ее на руки и унести из этого проклятого места. Девочка крепко держалась за руку Малыша. Лев стиснул кулаки, спрашивая себя, сколько еще Фраерша намерена водить их по этому подземелью. К его удивлению, на Фраершу, которую он полагал бесстрашной, здешние помещения произвели гнетущее впечатление. Он вдруг подумал о пытках, которые ей пришлось вынести после ареста. Она вздохнула:
— Давайте выпьем за то, чтобы все это поскорее кончилось.
На краткий миг, в темноте, она вновь стала человеком.
***
Отпраздновать победу Фраерша решила во дворе своего дома. Она пригласила всех желающих, выставив в качестве угощения ящики с крепкими спиртными напитками, ликерами и шампанским — запасы, предназначенные для элиты, для сливок общества, — которых многие из ее гостей ни разу в жизни не пробовали и которые она приберегала как раз для такого момента. По мнению Льва, подобные приготовления означали, что Фраерша никогда и не сомневалась в успехе своего предприятия. В центре двора развели костер, чтобы согреться, навалив кучу бревен ростом с человека, и языки пламени лизали ночное небо. Повстанцы откуда-то притащили чучела Сталина и его здешнего последователя Ракоши, нарядив их в форму, снятую с убитых советских солдат, и бросили в костер. Лев обратил внимание на то, что Фраерша, стоя на балконе верхнего этажа, фотографирует пылающие пугала, тщательно выбирая ракурс.
Когда чучела превратились в пепел, во дворе появился цыганский оркестр. Музыканты судорожно сжимали в руках разрисованные вручную инструменты. Поначалу они играли довольно робко, опасаясь, что звуки их скрипок навлекут на них огонь советских танков, но постепенно забыли о своих страхах. Музыка стала громче, темп ускорился, и повстанцы пустились в пляс.
Лев и Раиса, которых охраняли вооруженные бойцы, сидели чуть поодаль от пирующих. Они видели, как Зоя напилась на радостях, потягивая шампанское, и щеки ее заалели. Фраерша пила из бутылки, которую больше не предлагала никому, и выпитое не оказывало на нее заметного действия. Заметив, что Лев смотрит на нее, она подошла к ним.
— Можете потанцевать, если хотите.
Лев спросил:
— Как ты намерена поступить с нами?
— По правде говоря, я еще не решила.
Зоя убеждала Малыша потанцевать с ней. Когда ей это не удалось, она просто схватила его за руку и вытащила в круг людей у костра. Хотя она своими глазами видела, как он, словно кошка, с легкостью карабкается по водосточным трубам, в танце он выглядел неуклюжим и неповоротливым. Зоя прошептала:
— Представь, что здесь нет никого, кроме нас двоих.
И они закружились вокруг костра, окружающий мир перестал существовать; они двигались все быстрее и быстрее, пока не остановились, тяжело дыша, и зрители разразились громкими аплодисментами. Но для них мир продолжал кружиться, и они вцепились друг в друга, чтобы не потеряться в этом разноцветном вихре.
- Жизнь длинною в сон - Ангелина Астафьева - Прочее
- Друзья по несчастью - Олеся Назарова - Прочее
- Слёзы Эрии - Эйлин Рей - Прочее / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - Роб Хэлфорд - Биографии и Мемуары / Прочее
- «…Мир на почетных условиях»: Переписка В.Ф. Маркова (1920-2013) с М.В. Вишняком (1954-1959) - Владимир Марков - Прочее
- Четыре. История дивергента - Вероника Рот - Прочее
- Алмарэн - Элис Грин - Прочее
- Сон наяву - Мерабовна Роза - Прочие приключения / Прочее / Ужасы и Мистика
- Обнимашки с мурозданием. Теплые сказки о счастье, душевном уюте и звездах, которые дарят надежду - Зоя Владимировна Арефьева - Прочее / Русская классическая проза
- Помереть не трудно - Татьяна Зимина - Городская фантастика / Прочее / Периодические издания / Ужасы и Мистика