Бог лабиринта - Колин Уилсон

Из отдельных выписок из писем Донелли, которые я здесь скорее суммирую, чем цитирую полностью, ясно, что Секта Феникса имела много общего с масонами, со свободными каменщиками. У них гоже имелся Гроссмейстер, который был своего рода папой и которого избирал комитет, известный, как «домино» – предполагают, что это название связано с тем, что они носили короткие плащи с капюшонами, какие обычно надевают на маскарадах. Каждая страна имела только одного члена комитета «участников маскарада» – во Франции им был писатель Шодерло де Лакло, автор «Опасных связей». Эсмонд позже стал «домино» Ирландии.

Как из записок Гленни, так и из его романа «Письма с горы», совершенно ясно, что существовало многообразие мнений внутри секты о фундаментальных проблемах ее доктрины. Секта полагала, что человек приближается к смыслу мира как «магической мистерии» чаще всего через сексуальный акт, нежели через религию или искусство (важное слово здесь «чаще». Никто никогда не отрицал, что экстаз, исступленные восторги мистиков могут достичь большей интенсивности, чем скажем, секс. Но они редки. А каждый человек имеет дело с сексуальными мистериями практически каждый день).

Казалось, что все члены секты были согласны с тем, что неразборчивость в половых связях ведет к скуке. Имелось общественное различие в понимании средств от этой болезни. Традиция секты, уходящая корнями на четыре столетия назад, настаивала на том, что к женщинам следует относиться как к сосудам религиозной мистерии. Хегюмены из Южной России довели эту идею до полного развития в конце шестнадцатого века. С другой стороны, халдеяне – кочевая германская секта (чье имя происходит от тевтонской богини брака) были ближе к тем «монахам», которые насиловали свои жертвы. Они считали, что секс более возбуждающий, когда он насильственный и внезапный. В восемнадцатом столетии быть халдеянином означало просто стремиться проникнуть в как можно большее количество вагин, предпочтительнее девственниц. Это восходит в своей основе к культу насилия. Хорас Гленни был халдеянином, не подозревая об этом, таким же был и Эсмонд в юные годы. Халдеянами были также Абдалах Яхья и его преемник Хендрик ван Грисс. Человек, который рекомендовал Эсмонда в Секту Феникса, Абдалла Мумин, придерживался традиций хегюменов. Первые хегюмены (название происходит от имени их вождя – вероотступника Хегюменоса, аббата ордена византийских монахов) выбирали красивую девушку в качестве своего рода жрицы и еще дюжину других девушек в качестве ее напарниц, которые позже тоже стали жрицами. Женщинам поклонялись, как богиням, но мужчинам секты позволялось определенное количество контактов с богинями, которые могли даже достигать высшей точки сексуального сношения. Чтобы получить право на это, мужчина должен заранее много месяцев по три дня каждую неделю поститься, а затем пройти строго очерченные стадии приближения к таинству. Если он способен пролежать обнаженным на ступеньках храма в течение зимней ночи – от сумерек до рассвета, – ему будет позволено стать слугой трех жриц в течение часа каждый день, подавая им пищу и убирая их комнаты. Ему разрешалось доедать их отбросы. После многих испытаний, включая втыкание щепок под ногти и держания рук над огнем, ему позволяли слать «служителем тела» трех других жриц, т. е. он должен стирать, гладить и шить им платья, мыть полосы. Их кал и моча считались священными, потом эта салфетка разрезалась на восемь равных частей, которые раздавались восьми слугам жрицы, и те прикрепляли эти лоскуты к головкам своих пенисов и носили их до конца своей службы. Можно видеть, я полагаю, что основная идея хегюменов заключалась в том, чтобы попытаться достичь состояния сексуального безумия, соединенного с религиозным поклонением, и каждая трудная и мучительная стадия восхождения к богине задумана для того, чтобы предохранить претендента на соитие с главной жрицей от расслабленности или небрежности при исполнении своей основной задачи. Если он терял эрекцию в присутствии жрицы, то его жестоко пороли и с позором отсылали обратно в племя. Это означало, что он полагался только на свое воображение и не был достоин служения божеству. Вся идея состояла в том, чтобы и в обязанности «служителя тела» входило переносить отправления в глубь леса и закапывать в таких местах, где ни один мужчина племени не смог бы их обнаружить. Ему позволялось мазать себя этими испражнениями и смывать потом экскременты их же мочой – привилегия, которой завидовали остальные мужчины племени. Смешивание спермы «служителя тела» с мочой и экскрементами жрицы считалось первой ступенью соединения с божеством. Если мужчина смог пройти самые трудные и мучительные испытания, ему предоставлялись все большие привилегии, пока он не становился одним из восьми «прислужников тела» самой первой жрицы. В этом случае у него появлялась возможность стать одним из участников мистической церемонии, которая происходила в ночь полной луны, следующую за уборкой урожая; во время этой церемонии он, облаченный в шкуру быка, мог иметь с ней соитие. Чресла жрицы и ее обожателя после этой церемонии тщательно вытирались священной салфеткой, каждый предмет, связанный с этой церемонией, трактовался как священный и внушающий ужас, а также сексуально возбуждающий. Влагалище жрицы становилось конечной священной целью, и восьми ее слугам завидовали все мужчины племени только потому, что те владели фрагментами священной салфетки со следами ее влаги.

Эсмонд отдавал предпочтение доктрине хегюменов перед учением халдеян, и большая часть длинного письма к Гленни направлена против такого рода совращения женщин, которое когда-то Эсмонд поддерживал, – оно ведет к пресыщению.

Следующий эпизод в отношениях Эсмонда и Гленни – наиболее интересный и хуже всех документированный – может быть воссоздан по фрагментам из нескольких источников, включая письма Эсмонда, обнаруженные мною на чердаке дома Голспи, а также писем, написанных Мэри и Морин Инджестр, и писем и дневников, принадлежащих Хорасу Гленни, – все эти материалы я предполагаю собрать и издать полностью отдельным томом после выхода в свет настоящей книги.

Когда Эсмонд и Хорас Гленни помирились в Лондоне в октябре 1772 года, Эсмонд Донелли остановился в доме кузины Софии в Сент-Джеймсе. Теперь она была София Блэквуд, так как вышла замуж за сэра Эдмунда Блэквуда, богатого пивовара. Леди Мэри и Шарлотта Инджестр жили у Элизабет Монтагю – ученой женщины, «синего чулка», которая преподавала им астрономию. Эсмонда очаровала восхитительная и невинная Шарлотта, которой тогда было девятнадцать лет, а Гленни увлекся блестящей и прекрасной, но более хладнокровной и выдержанной леди Мэри, хотя она была на год младше сестры (это типично для двух столь разных характеров: Эсмонд, умный и властный, предпочел непорочность и свежесть, а Гленни выбрал более умную из двух сестер).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});