Сны Великого князя. Дилогия (СИ) - Андрей Матвеенко

Первые залпы прозвучали около 5.00 утра, после сближения сторон на дистанцию 6 миль, после чего перестрелка с переменным успехом шла примерно до начала восьмого и за это время повреждения от артиллерийского огня в той или иной мере успел получить каждый из ее участников.

Для японцев наиболее опасным оказалось попадание в крышу каземата 152-мм орудия на «Ивате» выпущенного «Полтавой» 203-мм снаряда, вызвавшего детонацию боезапаса не только в пострадавшем каземате, но и в находящемся под ним. Огромной силы взрыв вывел из строя также одну палубную шестидюймовку, лишив японский корабль почти половины средней артиллерии по стреляющему борту, а еще одно 76-мм орудие оказалось повреждено. У русских сильнее всего пострадал шедший вторым «Очаков», которому помимо попаданий от непосредственного оппонента — «Адзумы» — досталось и несколько легших перелетом снарядов с головного «Идзумо», при этом как минимум два 152-мм и один 203-мм снаряд угодили в небронированную носовую оконечность на уровне ватерлинии. От принятой воды русский крейсер сел носом, получил небольшой крен на правый борт и вынужден был сбавить ход до 15 узлов, что потребовало и от прочих кораблей отряда снижать скорость для сохранения строя.

Состояние «Очакова» не осталось незамеченным японцами, и примерно в 7.20 Камимура отдал приказ первым трем крейсерам своего отряда сосредоточить огонь на поврежденном русском корабле, а «Токиве» вести беспокоящую стрельбу по всем прочим целям, в зависимости от того, какая из них будет более удобной. Увы, этот шаг противника принес свои плоды, и уже скоро.

Нельзя сказать, что участвовавшие в сражении у Ульсана русские крейсера были совсем уж плохи, но все-таки в ряду прочих отечественных броненосных кораблей того времени «Бородино» и его систершипы считались в определенной мере «гадкими утятами». Создаваемые изначально как рейдеры и лишь позже перестроенные в нечто похожее на японские «эскадренные» крейсера, они, однако, так и не стали в итоге достойными кораблями линии — для этого на них было все же маловато брони. При этом установленные на высокобортные корпуса «бородинцев» тяжелые башни, не предусмотренные изначальным проектом (особенно носовая, водруженная на полубак, которым не решились пожертвовать), вкупе с иными статьями строительной перегрузки изрядно снизили их остойчивость. Сейчас все эти качества сработали против «Очакова».

Русский крейсер продержался под совокупным огнем трех японских, которые, в отличие от него, были отменно хороши именно для таких, сугубо боевых, а не крейсерских задач, около получаса. В этой фазе боя на «Очакове» были повреждены мостик и дымовые трубы, вышла из строя носовая башня главного калибра и почти все орудия среднего калибра на стреляющем правом борту. Но самыми опасными для крейсера стали еще три 203-мм «подарка», которые он «словил» носом, после чего крен от обширных затоплений достиг 11 градусов.

Точку в судьбе русского корабля поставил восьмидюймовый «фуросики» с «Идзумо», попавший в многострадальную носовую оконечность в 7.54 и буквально разметавший сталь корпусных конструкций. Напором набегающей сквозь проделанные им и предыдущими попаданиями «ворота» воды прорвало переборки, крен стал быстро расти и в 8.03 вышедший из строя «Очаков» повалился на правый борт, перевернулся и затонул. Стремительность гибели корабля привела к тому, что из 827 находившихся на его борту человек спастись удалось лишь 12, которых подобрали русские миноносцы.*

*Справочно:

За основу описания гибели «Очакова» взяты обстоятельства потопления броненосца «Ослябя» в Цусимском сражении.

Иессен, оставшийся с тремя поврежденными кораблями против четырех японских, к которым начали подтягиваться ранее не участвовавшие в схватке «Нанива» и «Такачихо», здраво оценил свои шансы на продолжение боя и отдал приказ о повороте на обратный курс во Владивосток. Но крейсера Камимуры, почуяв вкус крови, продолжали идти за русскими, осыпая их снарядами.

Остановил преследователей самый удачный за весь этот бой выстрел русских, автором которого опять оказалась «Полтава». Переместившись на второе место в строю после гибели «Очакова», она вела дуэль с «Адзумой», добившись не менее пяти достоверно зафиксированных попаданий в японский крейсер. Но роковым для этого порождения верфей номинальных союзников Российской империи (не торопившихся, однако, с реальной помощью и, более того, недавно отказавших своим партнерам в крупном военном кредите*, что позволяло потом многим твердить о каре Божьей за грехи лукавых франков) оказался всего один русский бронебойный 203-мм снаряд.

*Справочно:

В этом мире, как и в нашей действительности, после получения директивы из Парижа французские банкиры Нецлин, Готтингер и прочая 14 марта 1905 года сорвали подписание контракта о займе в 300 млн. рублей правительству России.

В 9.25 он попал в двухдюймовый скос броневой палубы напротив барбета кормовой башни, прошив до этого небронированный борт прямо над верхней кромкой пояса. Совокупный угол встречи снаряда с броней скоса на дистанции, разделявшей в этот момент два корабля, составил чуть более 70 градусов и практически без отклонения от нормали по горизонту, чего оказалось достаточно для поражения цели.* Фактически это был тот нечастый случай, когда русский бронебойный снаряд сработал именно так, как задумывалось его создателями — проломив скос, он с положенной задержкой полноценно разорвался в недрах корабля. К тому времени в погребе восьмидюймовых снарядов, в который угодил выстрел «Полтавы», их оставалась едва ли четверть от штатного комплекта, но «Адзуме» хватило и этого.

*Справочно:

Автор напоминает, что в этом мире бронебойный снаряд русской 45-калиберной восьмидюймовки весит 112,2 кг, а за основу описания данного попадания взяты данные по бронированию «Адзумы» из работы А.С.Александрова и С.А.Балакина «Асама» и другие» и по углам падения и пробивной способности близких по массе японских снарядов такого калибра из статьи С.И.Титушкина «Корабельная артиллерия в русско-японской войне» в выпуске «Гангута» N 7.

Порожденная сдетонировавшими снарядами взрывная волна, пройдя по подачным трубам, сорвала с погона, подбросила и перекосила кормовую башню «Адзумы», разрушив все ее внутреннее оборудование. Но более значимым было то, что взрыв разрушил днище крейсера под погребом, открыв воде путь внутрь корабля. Кроме того, свою лепту в начавшееся затопление внесли и продолжавшие вращаться деформированные в результате взрыва валы машинной установки, которую не сразу сподобились остановить. В результате распространение воды стало неконтролируемым и корабль с серьезным дифферентом на корму начал уходить под воду.

На русских кораблях взрыв и начавшееся после него оседание «Адзумы» кормой не могли не заметить, и обнадеженный Иессен рискнул бросить в атаку на занятого спасением крейсера врага свои миноносцы, ранее следовавшие на некотором отдалении от основных сил отряда. Увы, это было не лучшее решение — выйти на дистанцию торпедного удара они так и не смогли, остановленные яростным огнем японцев, и при этом потеряли миноносец N 311, уничтоженный со всей командой прямым попаданием с «Токивы». Еще два миноносца до того, как отвернуть от цели, успели получить относительно небольшие повреждения от японской противоминной артиллерии.

Тем не менее, этот последний наступательный порыв русских вкупе с продолжающимся редким, но оттого не менее опасным огнем с крейсеров Иессена стал наравне с исчерпанием боезапаса у кораблей Камимуры причиной того, что примерно в 10 часов утра противоборствующие стороны наконец разорвали огневой контакт и разошлись каждая своим курсом.

Впрочем, судьба не закончила с испытаниями для русских в этом походе. 5 апреля, уже на подступах к Владивостоку, у острова Русский «Кагул», шедший концевым и в силу этого в финале предшествующего боя дольше всех обстреливавшийся японцами и наиболее пострадавший, напоролся правым бортом на японскую мину.* Взрыв на стыке машинного и котельного отделения, затопление их обоих, наличие на борту, по которому произошел взрыв, трех крупных подводных пробоин, из которых взрывом выбило временные заделки, и слишком быстро с учетом всего этого прибывающая вода, с поступлением которой уже не справлялись все водоотливные средства, сделали свое черное дело. Крен крейсера нарастал, и стало ясно, что до порта ему не дойти. В итоге оставшиеся русские корабли сняли с «Кагула» команду. Крейсер же спустя полчаса лег на правый борт и скрылся под водой.

*Справочно:

В основу описания данного случая легло аналогичное (за исключением наступивших последствий) происшествие с крейсером «Громобой» 11 мая 1905 года.