Лавина чувств - Элизабет Чедвик

Линнет потерла ладони, чувствуя, что они слипаются от холодного пота. Если бы ей пришлось выбирать, она скорее перенесла бы физическую пытку, чем духовные муки своего позора перед Джослином. Проходя мимо зеркала, она уловила искаженное отражение своего лица, с глазами, похожими на глаза загнанного животного. Отвернувшись, Линнет подумала, что навсегда запомнит этот образ.

— Раймонд сказал, что отныне, когда бы ему ни захотелось провести со мной время, я обязана буду ему подчиниться, иначе он расскажет Джайлсу обо всем, что произошло в его отсутствие. Мне стало страшно. Я знала, что Джайлс убьет меня.

Лицо Джослина исказила болезненная гримаса.

— Как долго тебе пришлось выносить это?

— Немногим более года, пока у меня не появились первые признаки беременности. Тогда он оставил меня в покое. Гельвис, дочь де Корбетта, уже повзрослела, и он увязался за ней. Решил совратить новую невинность.

Лишь один невысказанный вопрос, как огромная извивающаяся змея, повис в воздухе и принялся душить, пока она уже едва могла дышать.

— Я почти уверена, что Роберт — сын Джайлса, — сказала она. — Раймонд отсутствовал около месяца, когда я зачала, а потом, когда он опять начал домогаться меня, мне удалось убедить его, что сейчас нельзя, а удовольствие можно получить другим способом.

Джослин снова поморщился.

— У меня не оставалось выхода, неужели ты не понимаешь?! — закричала она и в отчаянии отшвырнула покрывало. — Если бы самоубийство не являлось смертным грехом, я бы бросилась со стены замка! И ты смеешь осуждать меня! Ты ведь ничего не знаешь о том, что мне довелось от него вынести!

Он покачал головой.

— Я отдаю себе отчет в том, что ты стала жертвой Раймонда де Монсорреля. Проблема во мне самом. Я все время вижу тебя с этим подлым развратником. Как бы я хотел ослепнуть.

— Я тоже хочу ослепнуть, чтобы не видеть тебя с той женщиной, которую ты любил прежде! — ответила Линнет, собравшись с силами.

— Да, я знаю, — кивнул, соглашаясь, Джослин. — Думаешь, я не пытался снова и снова убедить себя не думать обо всем этом? Я говорил себе, что это не имеет никакого значения, прошлое нужно похоронить. Чтобы доказать это, мне не нужно ходить далеко — у меня перед глазами пример моего отца. Но если бы это было в моей власти!

Линнет закрыла лицо руками и заплакала.

— Я теперь тебе отвратительна, — сквозь слезы произнесла она.

Сердце Джослина сжалось при виде плачущей любимой женщины. Не в силах вынести ее страдания, он привлек ее к себе и обнял. Он не мог успокоить ее, не мог лгать. Он, как и Джайлс, испытывал муки ревности, которые к тому же усиливались от его неуемной гордости. Но сейчас, держа ее в своих руках, он поклялся, что никому не позволит разрушить их брак.

— Нет, — тихо сказал Джослин, — я люблю тебя. Я потерял свою голову в тот первый день, когда ты подошла ко мне и Джайлсу ради своего ребенка и я увидел твое мужество. Будь я проклят, если позволю Раймонду де Монсоррелю из его могилы разлучить нас. Завтра же я сожгу эту кровать и все, что на ней, и закажу новую, которая будет только нашей.

Линнет подняла к нему свое лицо, мокрое от слез, и он заметил, что в ее глазах затеплилась надежда.

— Сегодня ты будешь спать, как женщина настоящего наемника, — добавил он, — на шкурах у камина. — Без лишних слов, он сорвал с кровати покрывало из кроличьего меха и снял свой плащ, висевший на шесту. Взяв Линнет за руку, Джослин подвел ее к очагу, через считанные мгновения разостлал плащ на полу и, уложив жену, накрыл ее и себя кроличьим одеялом.

Линнет прижалась к мужу всем телом, словно желая найти у него защиту и утешение. Он положил свою руку ей на талию, ощутив щекой тепло ее дыхания. Под его рукой ее кожа напоминала мягкий шелк, а близость ее обнаженного тела возбуждала. Его рука медленно поползла вниз по ее бедру. Дыхание Линнет участилось, она напряглась, боясь неосторожным движением оборвать эту близость, и Джослин почувствовал ее напряжение, внутреннюю дрожь в ответ на его ласки. Он встал на колени меж ее ног, лег на нее и закрыл губами ее заплаканные глаза. Его восхитительные ласки вызвали у Линнет прилив восторга, наслаждение росло, овладевая всем ее существом, и наконец Джослин, застонав, полностью слился с женой в едином порыве, навсегда забирая ее от Раймонда де Монсорреля.

Глава 28

Подняв голову, олень понюхал воздух и насторожился, продолжая тем не менее ритмично пережевывать березовую кору. Что-то нарушало глубокий лесной покой, но он пока еще не был уверен, представляет ли это опасность? Пар от его дыхания поднимался в холодный февральский воздух, а изящные раздвоенные копыта животного почти целиком погрузились в снег. Крохотные, острые, как иголки, хлопья падали вниз с пышных, словно недавно взбитая перина, серых облаков, и вожаку в это время года становилось трудно улавливать чужие запахи. Почуяв неладное, он нервничал, тревожно вглядываясь на восток, откуда шел рассвет. Остальные самцы в стаде тоже перестали есть и уставились в ту же сторону, подергивая ушами и помахивая короткими хвостами.

С легким топотом самки группой пронеслись мимо самцов-холостяков, затем остановились на мгновение и быстро скрылись за деревьями. Олень услышал слабый, но отчетливый звук охотничьего рога, доносившийся с ветром, пробиваясь через хлопья снега, и почуял отвратительный запах собак и людей.

За считанные секунды поляна опустела. Животные исчезли в темной гуще Шервудского леса, но их следы отпечатались на свежем снегу.

* * *

Тяжело дыша от напряженной погони и сверкая глазами оттого, что стал свидетелем гибели великолепного оленя, Рагнар не сразу понял, что к нему обращаются, и никто иной, как сам Роберт Феррерс, граф Дерби. Не следовало пренебрегать вниманием этого молодого человека, находясь на его охоте, после того как тебя пригласили, потому что ты случайно оказался закадычным другом одного из его вассалов.

— Прошу прощения, милорд. Я все еще никак не могу избавиться от того впечатления, которое на меня произвела эта дикая погоня.

— Я вижу, — сказал Феррерс, прикусив нижнюю губу. У него тоже были узкие глаза, темные, как лес, а угловатые черты лица придавали ему несколько озлобленный вид. — Я спросил, как поживает сейчас ваш отец.

— Хорошо, милорд, — ответил Рагнар немного сдержанно, предпочитая оставаться начеку. Роберт Феррерс относился к тому сорту людей, которые не заводят пустых разговоров с незнакомцами.

Феррерс кивнул, поиграл со свободным концом золоченого шнура, свисавшего с подстилки седла.

— Кажется, он вышел из прошлогодних неприятностей овеянным славой.