Рейтинговые книги
Читем онлайн Чародей - Валентина Гончаренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77

Мы, обнявшись, разревелись в голос, теперь уж не стесняясь друг друга. Снова умылись, причесались, с похвалой заметили, что по-прежнему не украшаем себя косметикой и пошли ловить такси. Последний автобус давно уже ушел. Нам повезло. К магазину подъехало такси, шофер побежал что-то купить, мы подождали его возле машины.

— Толстой когда-то сказал, что подлые люди объединяются и этим сильны. Чтобы противостоять им, порядочные люди должны тоже объединяться. Не будем, Женечка терять друг друга. Пиши, адрес знаешь. И я непременно буду писать. Адрес пришлешь.

Обнялись в последний раз, расцеловались на прощанье, и дверца такси разделила нас. Облачко пыли, поднявшееся позади машины, легло преградой между моим не очень счастливым прошлым, которое увезла Женя, и совершенно непредсказуемым будущим, задуматься над которым я боялась. Добра от него не ждала.

Женя уехала, мне же не хотелось шевельнуться. Так и простояла столбом, пока не стемнело. На улице вспыхнули фонари, магазин опустел, нужно идти домой. Со скорбной неохотой поплелась к дому. Заплетенная хмелем беседка возле нашего подъезда оказалась пустой. Я села на скамейку. Отупела и обессилила окончательно. И вдруг будто ножом полоснуло по сердцу: "Выхожу один я на дорогу…Что же мне так грустно и так трудно… Чтоб всю ночь, весь день, мой слух лелея, про любовь мне сладкий голос пел…" На балконе второго этажа крутили пластинки. Чародей услышал мою тоску и передал последний привет. Слезы ручьем полились из глаз, потянули голову к коленям. Что же мы с тобой, Чародей, наделали! Как могли вот так разойтись по разным углам, до конца дней, до последнего дыхания. Как захотелось услышать: "Ну, все, все… Капитан, капитан, улыбнитесь… Ну вот, молодец… Порядок в танковых войсках…" Слезы хлынули еще обильнее… Медленно пришла в себя. Никого. Сижу одна. На балконе закончилась пластинка, погас свет. Торопливо поднялась к себе на четвертый этаж. Троица мирно спит в своей комнате. У двери три стула. На спинках — приготовленная школьная форма, на сиденьях — портфели. Обеденный стол на кухне протерт, посуда чистая. Опять, разбойники, не ели борщ, а нажарили колбасы с яйцами и уплели со сковородки. Компот выпили весь. Дорогие мои мальчишки, молодцы, прибрали за собой, но на завтрак вместо колбасы получите борщ. Чародей любил борщ, колбасу тогда мы жарили очень редко, а яичницу делали с картошкой и обильно посыпали зеленью. С малосольными огурчиками или свежими помидорами — объеденье. Осмотрев радостно стол, Чародей подвигает табуретку и приступает к священнодействию. Хрумтит огурчиками и жмурится от удовольствия. Я стукнула себя по лбу кулаком: "Прекрати! Совсем не готова к урокам завтрашнего дня… За работу! Прощай, Чародей! Женя уже успела все тебе рассказать… Сейчас ходишь по саду и куришь… Только не ищи, чем бы залить прощанье. Свою норму ты давно перевыполнил, обожаемый супруг мой названый… Мир твоему дому! Прощай! А меня ждет рабочий стол в моей комнате… Прощай навсегда дорогой мой человек!"

Напрасно я думала, что, мысленно попрощавшись с Юрием той ночью, освободилась от памяти о нем. Эта память жива и сейчас, хотя с того времени минуло больше полвека. Помню его молодым, не могу представить стариком, а тем более немощным старцем. Не дожил, наверно, он до таких преклонных лет. Хотя кто его знает… В нем таилась мощная жизненная сила. Может, дочки порадуют его внуками, тогда он утихомирится. Дедом он будет превосходным… Чутким, мудрым, всезнающим и заботливым. Дай Бог, чтобы хоть один внук повторил своего деда талантами и статью! Но не судьбой!

Как я ни пряталась, мы все-таки свиделись с Чародеем. По воскресеньям я хожу на базар к концу торговли. К вечеру приезжие продавцы распродают остатки товара по дешевке. Я пользуюсь этим и стараюсь делать заготовки на всю неделю именно в эти часы. В ближайшее воскресенье после прощания с Женей мальчишки устроили вылазку в дальний угол колхозного сада и целый день провели вне городской черты. Дети купались в большом арыке, собирали ежевику, лазили по деревьям, искали оставшиеся кое-где яблоки, поймали ужа, а ящерицу не удалось: удрала, оставив на память хвост, долго ловили соню, но она спряталась в густых еще кронах яблонь. Они, как и я, не любили города, и мне не сразу удалось уговорить их двинуться в обратный путь. Припозднились. Не переодевшись, я схватила сумки — и на базар. Прилавки полупустые, людей не густо. Увидела приличную морковку, остановилась возле прилавка, стала выбирать, из какой кучки сделать покупку. Вроде кто-то окликнул: "Лебедушка!" Подняла голову: в радостном изумлении, с ласковой теплотой на меня смотрели невыносимо родные глаза Чародея. Юрий стоял вполоборота ко мне в негустой кучке последних покупателей. Вдруг чья-то ладошка погасила любимый взгляд. Юрий грубо отбросил чужую руку, властно скомандовал кому-то и быстро пошел ко мне.

— Здравствуй, лебедушка! — с той же радостной улыбкой он поцеловал мне руку. — Господь есть на свете…. Не чаял увидеть тебя и вот увидел! Почему ты не разрешаешь мне приехать? Общие причины или сорок восемь?

— Здравствуй, Чародей! И то и другое.

— Общие причины скоро исчезнут. В течение года. Не больше. А сорок восемь — не причина. Во-первых, мне столько же. Во-вторых, ты — всегда ты. Годы и всякое прочее не имеют значения по сравнению с тем, что значишь для меня ты, Танюша, самый милый, самый дорогой, самый близкий мне человек. Умылась недавно, и, как прежде, ни пудры, ни краски. Мне это очень нравилась, и очень нравится сейчас. Сохранила эту чудесную привычку. Героическая женщина. Настоящая классическая мама большого семейства, как положено в эти годы. Натуральная, без подлога. И меня это восхищает. Ну, чего покраснела, голубка?

Ласка струилась из сияющих глаз Чародея, знакомо мутила разум волшебными интонациями колдовского голоса, завораживала многообещающей обаятельной полуулыбкой, ясно обозначившей мужественные складки на его чисто выбритых щеках. Помимо его воли горячее чувство вырвалось наружу и всколыхнуло ответным порывом мою истосковавшуюся по ласке душу. В другой обстановке обнял бы, и события пошли б по иному раскладу, который я изо всех сил отталкивала трезвыми доводами упрямого рассудка и к которому так страстно стремилась жаждущим любви и нежности сердцем. Отвел ли базар от нас беду или, наоборот, стал истоком длинной цепи непрерывных невзгод, зверски возлюбивших мое безутешное одиночество, не смогу ответить и сегодня.

— Я тоже хочу натурализоваться. Ненавижу нынешнюю шкуру. Никак не могу уразуметь, почему ты не позволяешь мне стать настоящим отцом нашего семейства? Думаешь, не справлюсь с нашими солдатами? Или уже сделался не ко двору? — продолжал Чародей, все так же лаская меня глазами.

— Очень ко двору. Ты нам очень нужен, а мы тебе не очень, — произнесла я, запинаясь.

— Не понимаю, откуда ты это взяла. Чепуха какая-то. Объясни.

— Лучшего отца, чем ты, нет на свете. Дети привяжутся к тебе, ты станешь их кумиром, образцом мужского совершенства, как, помнишь, говорил Андрей Игнатьевич. Под твоей рукой, при заботе, на которую только ты способен, наша жизнь станет полной и счастливой, но не твоя.

— Откуда ты знаешь? И почему все решила без меня? Я хотел трех сыновей. Теперь они есть, дам им свою фамилию, и справедливость восстановится. Не заметим, как дети разлетятся. Даже если останемся одни, тупика не будет. Вдвоем и старость наполним смыслом. Во всяком случае, пустоты не допустим.

— Да, есть три сына, но они не твои, а мои, и всегда будут только моими, какую фамилию им не давай. Ты должен родить своих сыновей, а не подбирать кем-то брошенных.

— Опять двадцать пять! Чего ты обо мне печешься больше, чем о детях? Если я для них лучший отец, почему отпихиваешь? — сердито вскричал Юрий.

— Ошибаешься. Я как раз больше пекусь о детях. Не сердись, выслушай спокойно. К сожалению, годы и всякое прочее имеют значение и бывают сильнее нас. Родить тебе сына не смогу и рисковать не хочу. Несколько лет под твоим главенством мы будем утопать в счастье, дети привяжутся к обретенному отцу, и жизнь без него для них потеряет смысл, но ты с каждым годом будешь все острее чувствовать неполноту бытия. По фамилии Осадчие, парни все более начнут убеждать тебя, что по сути своей остались Васильевыми. А ты любишь все натуральное, ненавидишь подлог и подмену, почему же в главной задаче жизни идешь на подлог? Не простишь себе этого. Не простишь, что не выполнил наказ отца, хотя имел возможность его выполнить. С горечью обнаружишь, что родить своих уже опоздал. Измучишься, затоскуешь, и где ты найдешь успокоение? Именно! Уже пробовал. Или, поддавшись тоске, можешь уйти от нас, что не менее ужасно. Чем украсятся твой запой или уход — молчанием или взрывами, для нас все равно станет трагедией. А какая это трагедия для тебя! К нам придет неодолимая беда, с которой у меня не хватит сил справиться. Это может произойти, если сейчас мы совершим роковой шаг. Твои сорок восемь — это совсем другая материя. Если ты выберешь сам мать для своих ребятишек, молодую, боготворящую тебя женщину, то еще успеешь родить и поставить на ноги столько детей, сколько Бог тебе пошлет. А три дочки — это не твои дети. Своих у тебя еще нет. Ты думаешь найти их у меня. И нашел бы, если не мог родить своих. Любое воспоминание обо мне вызывает картину истинного счастья, которое мы пережили в молодости. То же самое и я переживаю. Наша молодость притягивает нас друг к другу. Если бы сохранили Колюшку, при любых обстоятельствах жили бы вместе. Колюшки нет, ничего кроме воспоминаний нас уже не связывает, но ты все еще тянешься ко мне, надеясь, что прошлое возвратится. Оно не повторится, как бы мы этого ни хотели. Две приштамповавшиеся жены показали тебе, где раки зимуют. Ты боишься повторения. Сейчас будь умнее, выбирай сам, не допусти, чтобы тебя выбрали. И ты будешь счастлив. Ты же Чародей, Юрка!

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Чародей - Валентина Гончаренко бесплатно.

Оставить комментарий