Умница, красавица - Лариса Кондрашова

– У нас с вами нет общих секретов, – нежно улыбнулась Соня, и на этой высокой ноте ток-шоу закончилось.

– Ариша? – стеснительно спросила Соня, выйдя из студии. Она надеялась, что найдется какое-то объяснение и им не придется ссориться. – Ариша?

– Сонь, ну что здесь такого? – заныла Ариша, пряча глаза. – Ты же ушла от мужа, так? Ты беременна, так? Я просто хотела, чтобы люди узнали, что и в наше время бывает любовь… Чтобы эти дурочки провинциальные не думали, что только деньги важны, чтобы они… воспитывались…

Соня достала пудреницу, взглянула в маленькое зеркало – щеки были заметно разного цвета, как у клоуна.

– Не ври, Ариша. Ты просто решила, что теперь ты можешь себе позволить со мной ВСЕ. И что если я обижусь, то ты ничего ВАЖНОГО не потеряешь. Потому что я больше не петербургская гранд-дама. И ты больше не будешь знакомить меня с министрами?.. Представляешь, я приду к тебе в гости и по привычке сяду рядом с министром, а ты зашипишь мне на ухо: «Что ты тут расселась, ступай на кухню…» Знаешь что, Ариша? Ты уж лучше, как княгиня Бетси, – откажи мне от дома.

– Ты не гранд-дама, а гранд-дура, – Ариша расслабилась, улыбнулась. – Ты же и правда теперь никто, привыкай… то есть я имею в виду… Ну, что ты обижаешься? Соня!..

Соня шла по двору к проходной, зябко куталась в шарф. Она не испытывала обиды, только недоумение – неужели Ариша никогда ее не любила, ЕЕ саму, неужели она существовала для нее только как жена Головина? А вслед за приятной, как легкое дуновение ветерка, снисходительностью к бедной суетной Арише мелькнула глупая мыслишка: а вот возьму и тебе назло выйду замуж за президента, за олигарха, за министра – как-то ты со мной тогда… И вскоре эти мысли сменились радостью – позвонил Князев, он уже ждал ее у проходной. Спросил: «Сонечка, ты блистала, ты звезда?» – и она почти побежала, торопясь и смешно приговаривая на ходу: «Соскучилась, ужасно соскучилась, ужасно… »

У Анны Карениной для счастья было все – любовь, богатство, ребенок. Так почему же она стала морфинисткой, почему была несчастлива? Не хотела быть счастливой? Потому что светское общество ее отвергло? Ну, а Соне ничуть не нужно светское общество. Зачем ей министр? Она – будет счастлива.

СОВСЕМ НЕ БОЛЬНО, ПОЧТИ НЕ БОЛЬНО, НЕ ОЧЕНЬ БОЛЬНО

Петербург встретил Соню сильной метелью с завываниями, а больше ее никто никак не встретил.

У Сони был план – Эрмитаж, домой, на вокзал, но уже на Невском оказалось, что невозможно быть рядом и не увидеть

Антошу, хоть перед школой, на минутку, и, поймав такси, она поехала домой, раздраженно поглядывая на часы и нарочито громко вздыхая, когда таксист останавливался на желтый свет.

Дядя Коля, который ждал Головина в машине у подъезда, не поздоровался с ней, демонстративно не заметил ее, а может быть, ей показалось, потому что она так гордо прошла мимо его машины, что сама с ним не поздоровалась. И, оглянувшись, Соня крикнула: «Дядя Коля, привет!» – и послала воздушный поцелуй. Охранник посмотрел на нее косо, как на чужую, а может быть, и это ей показалось, потому что она уже чувствовала себя чужой, но это было не печально, не грустно, а просто – никак.

– Пожаловала, – шепотом сказала тетя Оля.

Тетя Оля так сердито смотрела на Соню, будто это не она заботилась о ней столько лет, будто это не она в любую, самую жаркую погоду непременно давала Соне зонтик, потому что та легко простужалась, будто Соня преступница, прокравшаяся в дом, будто Алексей Юрьевич был ей дороже… Хотя конечно же Алексей Юрьевич был ей ДОРОЖЕ – ведь платил ей он, а не Соня.

– Иди-иди себе, только тихо, он еще спит… Тихо, говорю, а то разбудишь…

– Как спит?! Почему не разбудили, ему же в школу? – ужаснулась Соня и, обогнув стоящую заслоном на ее пути тетю Олю, помчалась к Антоше.

– Да Алексей Юрьич спит, – буркнула ей вслед тетя Оля, – ты давай скорей, а то он еще проснется, погонит тебя…

Соня, не оборачиваясь, фыркнула и, не оборачиваясь, покрутила пальцем у виска – с ума сошла…

«Не боится… – удивилась про себя тетя Оля, – ну надо же… Хотя, с другой стороны, чего ей бояться, она же тут прописана… »

Антоша, уже одетый, в куртке и шапке, сидя на незасте-ленной кровати, задумчиво всматривался в раскрытый портфель, словно ожидал увидеть в нем что-то совершенно ему неизвестное. Соня подкралась сзади, закрыла ему глаза руками, прижалась, замерла.

Она тормошила его, смеялась, целовала, гладила, отстранившись, разглядывала нежно. Ее взгляд словно проникал ему под кожу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. «Маленький мой, солнышко, котенок, – быстро шептала она, не дожидаясь ответа, спрашивала: – Ты соскучился по мне, как дела, что в школе, куда ты ходил в выходные, что ты ел на завтрак, почему ты опять портфель собираешь утром, ты же все забыл… » – И, не глядя, без разбора запихивала в его портфель тетради и учебники, все, что попадались под руку.

С той же мгновенной скоростью, с которой Антоша был отправлен в школу, Соня, не отвлекаясь на кружившую вокруг нее с «выраженьем на лице» тетю Олю, собралась сама – приняла душ, оделась, взяла ключи и документы… Что еще?

– Что еще? – не обращая внимания на тети-Олино предостережение, громко сказала Соня. – Тетя Оля, у меня такое чувство, что я что-то забыла или потеряла…

– Потеряла. Совесть ты свою потеряла, – мрачно изрекла тетя Оля и тут же, раскаявшись, добавила: – Ну ладно-ладно, не плачь…

Соня будто нечаянно двинула локтем, сбросив с высокого столика горку ключей – от дома, от машины. Взяла с высокого стола на витой ножке вазочку – место было неудобное, она через день разбивала вазочки, а тетя Оля называла ее «очумелые ручки» и упорно ставила новую, – медленно повертела в руке и разжала пальцы. Вазочка полетела на пол. Соня смотрела на тетю Олю – не уплывающим взглядом, а прямо, внимательно.

– Оля. Я-не-желаю-НИЧЕГО-слушать. И поз-вольте-мне-впредь-обойтись-без-ваших-замеча-ний, – отчеканила она тем же тоном, каким Головин когда-то сказал ей «кто здесь хозяин». И скомандовала: – Оля, на ужин бараньи котлеты с зеленым горошком, как Алексей Юрьевич любит. Все.

Тетя Оля так изумилась, что впервые позволила Соне обойтись без своих замечаний. Впервые подумала, что Соня тоже хозяин, то есть хозяйка… и только и сказала, что «да»… А хозяин-то спит как ангел и не знает, что она тут…

Алексей Юрьевич не спал. Он услышал, как пришла Соня, не столько услышал, сколько почувствовал по беспокойной тишине, тщательно охраняемой Олей. Он лежал на диване в кабинете – так и не вернулся в спальню, даже после Сониного отъезда, глядел в потолок и, старательно отгоняя лишние, непродуктивные мысли о жене, обдумывал свои неприятности.