Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

— По-моему, мы уже дали достаточно пищи болтливым языкам, — сказал Перрин. Хотя им и не требовалось большего, чем у них уже имелось. Зацепив ручки корзинки за переднюю луку, он пришпорил каблуками Ходока. Вряд ли просто съесть принесенную этой женщиной птицу будет с его стороны неверностью.

Берелейн тронулась следом не сразу, но Перрин еще не успел доехать до Айрама, когда она догнала его и поехала рядом.

— Я выясню, что там затеяла Анноура, — произнесла она решительно, глядя прямо перед собой. Ее глаза были жесткими. Перрин пожалел бы Анноуру, если бы сам не был готов вытрясти из нее ответ. Но, с другой стороны, Айз Седай редко нуждались в чьей-либо жалости, и они редко отвечали, если этого не хотели. В следующее мгновение Берелейн снова была сплошь улыбки и сама беззаботность, хотя запах решимости все еще витал вокруг нее, почти вытеснив страх. — Юный Айрам нарассказывал нам тут кучу всего насчет Губителя Душ, который посетил эти леса вместе с Дикой Охотой, лорд Перрин. Как вы думаете, неужели это правда? Помнится, что-то подобное мне как-то рассказывала моя нянька. — Ее голос был беззаботным, веселым и легкомысленным. Щеки Айрама побагровели, а несколько человек позади него рассмеялись.

Но они перестали смеяться, когда Перрин показал им отпечатки на выступающем из-под снега валуне.

Глава 7. Головоломка кузнеца

Когда смех оборвался, на лице Айрама показалась самодовольная ухмылка, от него совсем не пахло страхом, как раньше. Можно было подумать, что он уже и раньше видел такие следы и знал о них все, что только можно знать. Впрочем, никто не обращал внимания на его торжество или на что-то другое, кроме следов огромных собачьих лап, впечатавшихся в камень. Не помогли даже объяснения Перрина, что Гончие давно ушли. Разумеется, он не мог сказать им, как узнал об этом, однако никто не обратил на это внимание. Один из косых лучей утреннего солнца падал прямо на поверхность серого валуна, ясно освещая его. Ходок, похоже, начал привыкать к слабому запаху жженой серы — по крайней мере он лишь фыркал и прядал ушами, — но другие лошади шарахались от косо выпирающего камня. Никто из людей, кроме Перрина, не мог почувствовать запаха, и многие из них ворчали, заметив беспокойство своих лошадей, и взирали на камень со странными отметинами так, словно то была какая-то диковина, выставленная бродячим цирком.

Пухленькая служанка Берелейн взвизгнула, увидев следы, и покачнулась, словно собираясь упасть со своей толстобрюхой нервно приплясывающей кобылки, но Берелейн только отсутствующим тоном попросила Анноуру присмотреть за той и уставилась на отпечатки настолько невыразительным взглядом, словно она сама была Айз Седай. Ее руки, однако, крепко сжали поводья, так что тонкая красная кожа перчаток побледнела на костяшках пальцев. Бертайн Галленне, Лорд-Капитан ее Крылатой Гвардии, в красном шлеме с изображением крыльев и тремя тонкими малиновыми перьями, лично командовавший телохранителями Берелейн этим утром, заставил своего высокого вороного мерина приблизиться к камню, спрыгнул с седла в глубокий, по колено, снег и снял шлем, хмуро взирая на каменную глыбу единственным глазом. Пустую глазницу закрывал кусок красной кожи, удерживавшая его тесемка исчезала в длинных, до плеч, седоватых волосах. Судя по выражению его лица, командир не видел здесь ничего хорошего, но он всегда был готов к худшему. Перрин считал, что в бою это полезно.

Масури тоже спешилась, но не успела она оказаться на земле, как тут же замерла, держа повод своей серой в яблоках кобылы затянутой в перчатку рукой и нерешительно поглядывая на трех смуглолицых айилок. Некоторые из майенских солдат пробормотали что-то нелицеприятное по этому поводу, хотя они уже должны бы попривыкнуть. Анноура поглубже спрятала свое лицо под серым капюшоном, словно не желая смотреть на валун, и резко встряхнула служанку Берелейн; та изумленно выпучила на нее глаза. Масури, наоборот, ждала около своей кобылы с видимым терпением, которое портило лишь то, что она беспрерывно разглаживала свою красно-коричневую шелковую юбку, словно не отдавая себе отчета в том, что она делает. Хранительницы Мудрости молча обменялись взглядами, такими же лишенными выражения, как и у Сестер. По одну сторону от Неварин стояла Карелле, худощавая зеленоглазая женщина, а по другую сторону — Марлин, с сумеречно-голубыми глазами и выбивающимися из-под ее шали черными волосами, редко встречающимися у Айил. Все трое были весьма рослыми, не ниже иного мужчины, и ни одна из женщин по виду не была старше Перрина, разве что ненамного. Но их спокойная уверенность в себе говорила о том, что им больше лет, чем отражалось на их лицах. Если бы не длинные ожерелья и тяжелые браслеты из золота и резной кости, их плотные темные юбки и черные шали, почти полностью закрывавшие белые блузы, вполне могли бы принадлежать каким-нибудь селянкам, однако всем было ясно, кто здесь командует — они или Айз Седай. По правде говоря, иногда даже возникали сомнения относительно того, командуют здесь они или Перрин.

Наконец Неварин кивнула. И на лице ее показалась теплая одобрительная улыбка. Перрин ни разу еще не видел, чтобы она улыбалась. Это не значило, что Неварин ходила с хмурой миной, но она обычно выглядела так, словно искала, кого бы выбранить.

Дождавшись ее кивка, Масури передала поводья одному из солдат. Ее Стража нигде не было видно, и это, несомненно, являлось делом рук Хранительниц Мудрости. Обычно Роваир цеплялся за нее как репей. Приподняв свою юбку-штаны, она побрела прямо по снегу, который становился тем глубже, чем ближе она подходила к камню, и затем принялась водить руками поверх отпечатков, по-видимому направляя Силу, хотя не происходило ничего, что мог бы увидеть Перрин. Хранительницы Мудрости внимательно наблюдали за ней, но ведь они-то могли видеть плетения Масури. Анноура не выказывала никакого интереса к происходящему. Концы узких косичек Серой Сестры закачались, словно она встряхнула головой под капюшоном, и она направила своего коня в сторону от горничной, убравшись тем самым из поля зрения Хранительниц Мудрости, хотя это отдаляло ее также и от Берелейн, а ведь, несомненно, именно сейчас той мог понадобиться ее совет. Анноура в самом деле избегала Хранительниц Мудрости как только могла.

— Детские сказки оборачиваются явью, — пробормотал Галленне, отводя своего мерина подальше от камня и искоса поглядывая на Масури. Он почитал Айз Седай, однако немногие мужчины захотели бы находиться рядом с Айз Седай, когда она направляет. — Хотя чего удивляться, я всякого навидался с тех пор, как покинул Майен. — Сосредоточив все внимание на отпечатках, Масури, по всей видимости, не замечала его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});