Эйя - Мирослава Мэй

лишь тебе.

Время застыло на пару долгих мгновений. Девушка не поднимала глаз и остолбенев, как статуя, смотрела куда-то вдаль. На поляне повисла мертвая тишина. Данталиан подумал, что она находится в полуобморочном состоянии от его поступка, как и все вокруг. Первый принц торжествующе посмотрел на Галариана. Тот изумленно таращился то на него, то на что-то творящееся у него за спиной. Он, как рыба, хватал воздух ртом, не в силах произнести ни звука. Данте медленно выпустил девушку из объятий и обернулся.

Истошный, дикий крик, полный бешеной ярости, прорезал тишину. Из-за кустов на поляну быстро шла маленькая женщина с такими же светлыми волосами, как у Айвен. Они были очень похожи. В руках она держала лук и длинную стрелу со стальным наконечником. Одного мимолетного взгляда на отца оказалось достаточно, чтобы понять суть происходящего. Вейн Руасу резко оттолкнул от себя жену и, достав откуда-то меч, бросился на незнакомку.

– Мендалиель! Не смей! – Разнесся по роще Истин чей-то грозный рык.

Блондинка резко обернулась и ее красивое лицо исказилось гримасой ненависти. По ее следам бежал седовласый мужчина, в алой мантии и белой тоге. В руках он держал длинный, пламевидный фламберг. Группа из шести закованных в латы вооруженных людей в золотых масках не отставая следовала за ним. Только льдисто-голубые точки светились из-под их личин кровожадным, убийственным огнем. За его Айвен пришли! Аннерийцы!

– Мне не нужно твоего разрешения, Антес! – Женщина вставила стрелу на тетиву и натянув, направила ее прямо в грудь первого принца. – Ты – убогий выбледыш! Да как ты посмел!.. Раз так, то сдохни прямо здесь и сейчас!

Айвен крутанулась на ногах и моментально оценила ситуацию. Ни Вейн Руасу, ни бегущий мужчина, ни его грозные воины не успели бы помешать незнакомке. Слишком значительным было расстояние.

– Я не позволю! Нет!!! – Выкрикнула она, а затем крепко схватила Данте за предплечья и встала перед ним, закрывая его грудь своей спиной.

– Айвен, отойди! Бегите оба! – Закричал Галариан и выступил на два шага вперед, прикрывая Данте и девушку собой.

– Нэй…, – тихо позвала Айвен, зажмурив глаза, и в ствол дерева яркой, кривой вспышкой ударила молния.

Она совсем не почувствовала боли, только немного саднило в области сердца и что-то теплое и липкое красным пятном разливалось на ее зеленом, красивом платье. Она посмотрела на свою грудь. Острый, ребристый наконечник стрелы прорезал ткань и вряд ли эту огромную рваную дыру можно незаметно залатать. Одежда безнадежно испорчена, с грустью подумала она. Но она не задела Данте, вот, что самое важное. Но кто-то высокий и мощный позади нее стал медленно оседать на землю и очень больно потянул за собой. Она глухо застонала и из ее рта потекла тонкая струйка крови.

– Данте? – Теперь Айвен задыхалась от боли. – Кт… кто…, там?

Из зеленых глаз первого принца капали крупные слезы. Срывающимся голосом он прошептал:

– Пожалуйста…, не говори ничего… Рана не смертельная…, ерунда. Вас обязательно вылечат…

Данте не верил в то, что говорил. Стрела пронзила живот его брата и грудь Айвен насквозь. Гал завалился ничком наземь и хрипло стонал в предсмертной агонии, а он ничего не мог сделать. Два самых дорогих ему человека сейчас умирали у него на руках, захлебываясь в собственной крови!

– Данте…, – снова тихо позвала девушка.

– Что, родная?

– Ты… обязательно… должен жить…

Девушка потеряла сознание, но продолжала рвано дышать у него на коленях, а на поляне разворачивалась просто ужасающая картина. Мать в безумии что-то кричала. Ее крепко держал Гватем Крист, не позволяя броситься к поверженному стрелой сыну. Его несостоявшаяся невеста неподвижно лежала на пьедестале и было непонятно – ранена она или находится в обмороке. Мать Фрейи, леди Гвенна, ползла на четвереньках к ней через поляну. Вейн Руасу почти добежал до убийцы и уже занес над ее головой свой меч, но был грубо отброшен от нее ногой одного из аннерийских воинов. Он упал на спину и к его шее был быстро приставлен клинок. Мужчина в алой мантии подошел к женщине и с размаху ударил ее по лицу с такой силой, что она, не устояв на ногах, рухнула на колени. Из разбитой губы брызнула кровь, но она лишь смеялась, как сумасшедшая, вытирая ее тыльной стороной ладони. Остальные пятеро солдат обнажили оружие и взяли ее в плотное кольцо. Седовласый аннериец же, больше не обращая на нее внимания, с фламбергом в руке направился в их сторону. Он медленно склонился перед Данте и осторожно повернул покоящуюся у него на коленях голову Айвен к себе. Перерезал древко стрелы, соединяющую ее с Галом и аккуратно убрал испачканные в крови волосы с ее лица.

– Нет…, нет… Нет!!! – Мужчина не верящим, немигающим взглядом рассматривал ее.

Буря различных эмоций проносилась на его волевом лице. Отрицание, надежда, гнев, страх, принятие… Его тело сотрясла мелкая дрожь. Он взял Айвен на руки и поднялся, но смог сделать лишь пару неуверенных шагов. Ноги подкосились, и он упал на землю со своей бесценной ношей. Девушка застонала. Боль снова вернула ее в сознание. Она посмотрела на того, кто решил вырвать ее из забытья.

– Не умирай, прошу тебя! Только не умирай! Только не вот так! Не сейчас!

Айвен распахнула веки. Какой-то пожилой мужчина говорил на языке Иериель и был так необычно похож на нее. Она почему-то почувствовала к нему сердечный трепет и теплоту. Кто этот печальный человек? Он плачет из-за нее? Такой знакомый и родной. Ей было тяжко от его слез, которые солеными каплями падали ей на лицо. Он не должен плакать из-за нее! Никто не должен страдать из-за нее! Собрав последние силы перед тем, как навечно закрыть темно-синие глаза, Айвен тихо прошептала:

– Не плачьте из-за меня. Я прощаю ее…всех вас…

Душераздирающий вопль вырвался из груди Антеса.

– Нет!!! Ансельм, за что ты так наказываешь меня!?

Он яростно схватил свое оружие и бросился к Мендалиель, чтобы собственноручно перерезать ей горло за то, что подлым обманом отняла у него. Дважды.

Он узнал девушку в тоже мгновение, как только увидел ее прекрасное, бледное лицо. Его плоть и кровь. Его дочь Аннаель. И она только что умерла у него на руках. Смерть за смерть – слишком слабое наказание для зверя, которого на протяжении двадцати лет он называл своей женой. Но он будет милосерден к ней. В